Смекни!
smekni.com

Роман А.С. Пушкина Евгений Онегин как энциклопедия русской жизни

Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» как энциклопедия русской жизни

Автор: Пушкин А.С.

Широко известно определение пушкинского романа в стихах как «энциклопедии русской жизни», данное В.Г. Белинским. Прав ли критик? И если прав, то почему именно «Евгений Онегин» может претендовать на столь почетное звание?

Герои пушкинского романа представляют только одно сословие — дворянское, хотя и две его довольно сильно разнящиеся друг от друга группы. Если Онегин и Ленский — плоть от плоти и кровь от крови петербургского высшего света, то семейство Лариных — типичные провинциальные помещики, для которых приезд молодого человека из столицы — событие первостепенной важности. Казалось бы, о каком энциклопедическом охвате российской действительности тут можно говорить! Ясно же, что население России вовсе нельзя свести к мирным сельским помещикам и блистательным светским львам. Тем не менее Пушкин мастерски создает фон повествования, и таким образом мы знакомимся с жизнью, можно сказать, всего народа, всех сословий, города и деревни, сельской помещичьей усадьбы и городского дворянского дома, крестьян, ремесленников, купцов... Вот, например, как показан в романе просыпающийся Петербург:

...Петербург неугомонный

Уж барабаном пробужден.

Встает купец,идет разносчик,

На биржу тянется извозчик,

С кувшином охтенка спешит,

Под ней снег утренний хрустит.

Проснулся утра шум приятный.

Открыты ставни; трубный дым

Столбом восходит голубым,

И хлебник,немец аккуратный,

В бумажном колпаке,не раз

Уж отворял свой васисдас.

А сколь подробно описывает Пушкин путешествие семейства Лариных в Москву, рисуя нам необъятные российские просторы:

Осмотрен, вновь обит,упрочен

Забвенью брошенный возок.

Обоз обычный,три кибитки

Везут домашние пожитки,

Кастрюльки,стулья,сундуки,

Варенье в банках,тюфяки,

Перины,клетки с петухами,

Горшкидазы еt сеtега,

Ну,много всякого добра.

И вот в избе между слугами

Поднялся шум,прощальный плач:

Ведут на двор осьмнадцать кляч,

В возок боярский их впрягают,

Готовят завтрак повара,

Горой кибитки нагружают,

Бранятся бабы,кучера.

На кляче тощей и косматой

Сидит форейтор бородатый,

Сбежалась челядь у ворот

Прощаться с барами. И вот

Уселись,и возок почтенный,

Скользя,ползет за ворота.

Когда благому просвещенью

Отдвинем более границ,

Со временем (по расчисленью

Философических таблиц,

Лет чрез пятьсот) дороги,верно,

У нас изменятся безмерно:

Шоссе Россию здесь и тут,

Соединив,пересекут.

Мосты чугунные чрез воды

Шагнут широкою дугой,

Раздвинем горы,под водой

Пророем дерзостные своды,

И заведет крещеный мир

На каждой станции трактир.

Теперь у нас дороги плохи,

Мосты забытые гниют,

На станциях клопы да блохи

Заснуть минуты не дают;

Трактиров нет.В избе холодной

Высокопарный,но голодный

Для виду прейскурант висит

И тщетный дразнит аппетит...

Поэт не упускает ни одной значимой бытовой детали, погружает нас в атмосферу предотъездных хлопот челяди, чтобы затем перейти к серьезным проблемам просвещения и российских дорог, столь же актуальным сегодня, как и в эпоху, когда создавался «Евгений Онегин». При этом Пушкин не забывает после возвышенного «раздвинем горы», «пророем дерзостные своды» опустить читателей на грешную землю, вспомнив о необходимости иметь «на каждой станции трактир». Он сам, не раз путешествовавший, испытал все неудобства от отсутствия этих заведений.

Вот как изображен в «Путешествии Онегина» одесский порт:

Глядишь — и площадь запестрела.

Все оживилось; здесь и там

Бегут за делом и без дела,

Однако больше по делам.

Дитя расчета и отваги,

Идет купец взглянуть на флаги,

Проведать,шлют ли небеса

Ему знакомы паруса.

Какие новые товары

Вступили нынче в карантин?

Пришли ли бочки жданных вин?

И что чума? и где пожары?

И нет ли голода войны,

Или подобной новизны?

Пушкин как бы передает нам живые разговоры в портовой толпе купцов, моряков, извозчиков... Он создает у нас иллюзию присутствия на месте событий. А одно замечательное определение купца: «дитя расчета и отваги» — чего стоит! Вот и готовый портрет российского третьего сословия. Не говоря уже о том, что в сохранившихся фрагментах сожженной крамольной третьей главы рассказано о важных событиях истории России начала XIX века — убийстве Павла I, войне 1812 года и зарождении декабристских тайных обществ.

Белинский справедливо заметил: «Как истинный художник, Пушкин не нуждался в выборе поэтических предметов для своих произведений, но для него все предметы были равно исполнены поэзии. Его «Онегин», например, есть поэма современной действительной жизни, не только со всею ее поэзией, но и со всею ее прозой, несмотря на то что она писана стихами. Тут и благодатная весна, и жаркое лето, и гнилая дождливая осень, и морозная зима; тут и столица, и деревня, и жизнь столичного денди, и быт мирных помещиков, ведущих между собою

...разговор благоразумный

О сенокосе,о вине,

О псарне,о своей родне...

Тут и мечтательный поэт Ленский, и тривиальный забияка и сплетник Зарецкий; то возникает перед вами прекрасное лицо любящей женщины, то сонная рожа трактирного слуги, отворяющего, с метлою в руке, дверь кофейной, — и все они, каждый по-своему, прекрасны и исполнены поэзии... Что для прежних поэтов было низко, то для Пушкина было благородно; что для них была проза, то для него была поэзия...» Потому-то и было названо поэтическое произведение романом в стихах: в «Евгении Онегине» предметом поэзии стали темы и образы, до этого бывшие исключительным уделом прозы.