Барыня:
Где же деньги? Он растратил свое, мое и чужое... Куда же всё это девалось? Послушайте, я прошу вас! Я была возмущена и наговорила вам много неприятного, но я извиняюсь. Вы должны меня ненавидеть, я знаю, но если вы способны на сострадание, то войдите в мое положение! Умоляю вас, отдайте мне вещи!
Паша:
Гм... (пожимает плечами) Я бы с удовольствием, но, накажи меня бог, они ничего мне не давали. Верьте совести. Впрочем, правда ваша, они как-то привезли мне две штучки. Извольте, я отдам, ежели желаете...
Барыня: (оскорбившись)
Что же вы мне даете? Я не милостыни прошу, а того, что принадлежит не вам... что вы, пользуясь вашим положением, выжали из моего мужа... этого слабого, несчастного человека... В четверг, когда я видела вас с мужем на пристани, на вас были дорогие броши и браслеты. Стало быть, нечего разыгрывать передо мной невинного барашка! Я в последний раз прошу: дадите вы мне вещи или нет?
***
Паша (с недоумением):
Какие вы, ей-богу, странные... Заверяю вас, что от вашего Николая Петровича я, кроме этой браслеты и колечка, ничего не видела. Они привозили мне только сладкие пирожки.
Барыня: (со злой усмешкой)
Сладкие пирожки... Дома детям есть нечего, а тут сладкие пирожки. Вы решительно отказываетесь возвратить вещи? Что же теперь делать?(глядя в другую сторону от Паши) Если я не достану девятисот рублей, то и он погиб, и я с детьми погибла. Убить эту мерзавку или на колени стать перед ней, что ли? (поворачивается, протягивает к ней руки ладонями вверх) Я прошу вас! Вы же ведь разорили и погубили мужа, спасите его... Вы не имеете к нему сострадания, но дети... дети... Чем дети виноваты?
Паша:
Что же я могу сделать, сударыня? Вы говорите, что я мерзавка и разорила Николая Петровича, а я вам, как пред истинным богом... заверяю вас, никакой пользы я от них не имею... В нашем хоре только у одной Моти богатый содержатель, а все мы перебиваемся с хлеба на квас. Николай Петрович образованный и деликатный господин, ну, я и принимала. Нам нельзя не принимать.
Барыня: (с угрозой, повышает голос)
Я прошу вещи! Вещи мне дайте! Я плачу... унижаюсь... Извольте, я на колени стану! Извольте!
Паша: (с испугом)
Хорошо, я отдам вам вещи! Извольте. Только они не Николая Петровичевы... Я их от других гостей получила. Как вам угодно-с... Возьмите, ежели желаете, только я от вашего мужа никакой пользы не имела. Берите, богатейте! А ежели вы благородная... законная ему супруга, то и держали бы его при себе. Стало быть! Я его не звала к себе, он сам пришел...
Барыня: (с удивлением)
Это не всё... Тут и на пятьсот рублей не будет.
Паша (гневно):
А больше у меня ничего не осталось... Хоть обыщите!
Барыня уходит, из комнаты выходит Колпаков.
Паша: (со злостью и упреком)
Какие вы мне вещи приносили? Когда, позвольте вас спросить?
Колпаков: (с безразличием)
Вещи... Пустое это - вещи! Боже мой! Она перед тобой плакала, унижалась...
Паша: (громко)
Я вас спрашиваю: какие вы мне вещи приносили?
Колпаков: (с отвращением)
Боже мой, она, порядочная, гордая, чистая... даже на колени хотела стать перед... перед этой девкой! И я довел ее до этого! Я допустил! Нет, я никогда не прощу себе этого! Не прощу! Отойди от меня прочь... дрянь! Она хотела стать на колени и... перед кем? Перед тобой! О, боже мой!
Колпаков уходит.
Паша бросается на кровать и громко плачет.
Конец