Третьим направлением в реформировании системы управления была реорганизация должностей смотрителей в начальников и создание штата профессиональных надзирателей. Преимущества должности начальника перед смотрителем состояли в следующем: во-первых, начальнику передавалась вся полнота власти в учреждении; во-вторых, он назначался Главным тюремным управлением, а не губернатором, что позволяло подобрать профессионала; в-третьих, для начальника предполагалось повышенное содержание (оклад, пенсия, обеспечение казенной квартирой), что позволяло закрепить кадры.
Непоследовательные и половинчатые меры по реорганизации системы управления препятствовали превращению тюрем в образцовые учреждения для исправления преступников. В целом передача тюрем в ведение Министерства юстиции не только не дала желаемых результатов, но частично осложнила их деятельность. По словам С. К. Гогеля, с этого момента тюремное дело стало родным для русских судебных деятелей[110], хотя на практике жизнь заключенных только осложнилась. При управлении тюрем Министерством Внутренних Дел к охране привлекались военнослужащие, в связи с чем недостатка в надзирателях не ощущалось. Кроме этого, военная дисциплина ограничивала возможность противоправных и антиморальных поступков с их стороны. При переходе тюрем в ведение Министерства юстиции оказалось невозможным организовать качественную охрану осужденных и оградить их от произвола надзирателей, что было важнейшей функцией пенитенциарной системы. Однако позитивным значением этого явления стала сама идея, попытка реализации которой в России практиковалась впервые. Исследование даже неудачного опыта передачи тюрем Министерству юстиции создавало предпосылки для более успешной реализации этой идеи в дальнейшем.
Рассмотренные направления тюремной реформы, в частности, расширение типологии мест заключения, реформирование системы управления - должны были создать необходимую базу для направленного воздействия на заключенных с целью их исправления, в том числе привлечения их к религии и трудовой деятельности, культуре и образованию. Только при организации нормальных бытовых, санитарно-гигиенических и иных условий содержания воспитательные мероприятия могли дать ожидаемый эффект. Расширение типологии мест заключения, дифференциация тюрем и иные организационные направления реформы теоретически давали возможность и для дифференциации режимов содержания, создания более справедливых с точки зрения общественного сознания и принципов права подходов к организации жизни и деятельности осужденных. Реализация данных направлений проводилась через реорганизацию системы управления, что представляется необходимым и одним из основополагающих условий для изменения цели и предназначения тюремного заключения. Поэтому неполнота проведенных преобразований в области структуры и организации пенитенциарной системы создавала дополнительные сложности в исправлении преступников и заранее обрекала усилия по их перевоспитанию на низкую результативность.
Положение тюрем в России, как и прежде, оставалось чрезвычайно бедственным, что указывало на отсутствие в казне необходимых средств. Поддержку государству оказывало учрежденное в 1817г. по инициативе и при участии Александра I, Попечительное общество о тюрьмах, которое способствовало улучшению состояния заключенных и их нравственному исправлению. Несмотря на гуманитарную деятельность общества, тюремный бюджет сводился с дефицитом, хотя от частной благотворительности ежегодно поступало сумма в 115 тыс. рублей[111].
Тюремная реформа предполагала гуманизацию условий содержания арестантов, что соответствовало изменившимся целям уголовного наказания и было необходимым условием для проведения конкретных мероприятий по их исправлению. Однако улучшить условия содержания не удалось. К началу тюремной реформ Россия имела систему новых тюремных замков, но так как их текущий ремонт оттягивался на десятилетия, то в первые годы XX в. все места заключения нуждались в капитальном ремонте, а многие находились в аварийном состоянии и создавали опасность для здоровья и жизни арестантов.
В условиях переполнения, аварийного состояния и ограниченности средств, не соблюдались даже элементарные санитарно-гигиенические правила содержания арестантов. В 1908 г. политзаключенный И. Генкин вспоминал: "Белье не простирывалось, воняло и обдирало кожу чуть ли не до крови"[112]. Хотя главным средством государство официально провозглашало исправительно-воспитательное воздействие, эффект карательного воздействия сводился лишь к причинению нравственного страдания[113]. Рассмотренные условия содержания естественно приводили к высокому уровню заболеваемости среди заключенных, а следовательно и к высокой смертности.
В XIX- начале XX вв. значительное развитие получил институт трудоиспользования заключенных. Это выразилось в подробной правовой регламентации труда в систематизированных нормативно-правовых актах. В третьей четверти XIX века это выразилось в масштабных работах по строительству Транссибирской железнодорожной магистрали. Так, с 1891 по 1893 гг. на работах по постройке только Уссурийского участка железной дороги, в каторжных командах состояло 1816 человек[114]. На строительстве Амурской железной дороге в 1910-1916 гг. ежегодно работали в среднем 2500 – 3000 заключенных[115]. В 1886 году, указом НиколаяI, в Царстве Польском, входившим в состав империи учреждаются «насколько сие дозволит местность фабрики и мастерские, могущие доставить арестантам постоянные работы»[116]. Однако, в тюрьмах Европейской России принудительный труд получил меньшее распространение и заключался в малоквалифицированных видах: плетением соломы, изготовлением щеточных изделий, отделкой пуговиц. Лишь в начале XX века стали вводиться более сложные виды труда, с применением механических машин. В таких мастерских, главным образом ткацких, пошивочных и сапожных труд осужденных был в значительной степени обращен на обслуживание нужд государства по тюремному и военному ведомствам[117].
ГЛАВА 2. ПРИНУЖДЕНИЕ И ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА В ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКЕ СССР
принуждение пенитенциарный заключенный государство
2.1 Особенности пенитенциарной системы в период социалистического строительства
Организационная структура и материальная база мест лишения свободы непосредственно после Октябрьской революции во многом определялись системой, сложившейся в царской России. В Российской Империи к 1917 г. большинство тюрем находилось в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) Министерства юстиции, территориальными органами которого были губернские тюремные отделения. Однако для контроля над местными тюрьмами ГТУ нуждалось в помощи губернских учреждений Министерства внутренних дел. Такая зависимость ГТУ от структур, подчиненных другому министерству, не имела существенного влияния на устойчивость тюремной системы в период относительной стабильности, но оказалась роковой для преемников ГТУ во время революции и гражданской войны.
После Февральской революции 1917 г. тюрьмы опустели: Временное правительство одним из своих первых актов, 17 марта, объявило широкую амнистию, но нередки были случаи, когда толпа освобождала и тех, кто не подпал под амнистию. Из мест заключения было освобождено 88.097 человек, из них - 5737 являлись политическими, 82.360 - уголовными заключенными, а 14.536 - освобождены "без соответствующего распоряжения надлежащих начальств"[118]. Несмотря на то, что очень скоро в тюрьмы стали поступать новые арестанты, число заключенных продолжало уменьшаться и в сентябре 1917 г. составило 34 083 человека[119].
В первые же месяцы после Февральской революции были упразднены те ведомства Министерства внутренних дел, которые участвовали в управлении тюрьмами. Тем самым был уничтожен основной помощник и, одновременно, потенциальный соперник центрального тюремного учреждения Министерства юстиции. Последнее было переименовано в Главное управление местами заключения (ГУМЗ), а его местные органы стали именоваться тюремными инспекциями[120]. Хотя ГУМЗ и получил монопольную власть над местами заключения, на деле он быстро терял контроль над провинциальными тюрьмами, что объяснялось сложившейся внутри страны постреволюционной ситуацией.
После Октябрьской революции Министерство юстиции было переименовано в Наркомат юстиции (НКЮ), в ведении которого оставался ГУМЗ. Однако первые пять месяцев НКЮ фактически игнорировал ГУМЗ, не веря в его лояльность[121]. Это в совокупности с прогрессировавшей в стране анархией привело к дальнейшему ослаблению контроля центрального аппарата над местными тюрьмами. Следует учесть также, что с конца 1917 г. в результате активизации националистических движений и начавшегося развала России, а позднее — Брестского договора и гражданской войны большевистское правительство РСФСР утратило контроль над обширными территориями бывшей Российской Империи.
В апреле 1918 г. одновременно с переездом правительства из Петрограда в Москву НКЮ распустил ГУМЗ и образовал вместо него Центральный карательный отдел (ЦКО)[122]. В июле 1918 г. НКЮ РСФСР утвердил временную инструкцию «О лишении свободы как меры наказания и о порядке отбывания такового», предписывавшую создать сложную систему мест заключения[123]. Эта система должна была реализовать два основных принципа новой тюремной политики: