Но в 1721 году Синод издал важное постановление о допущении браков православных с неправославными - и с протестантами и католиками одинаково.
Указ о единонаследии внес изменения и в сферу семейного права. Был повышен брачный возрастдля мужчин - до двадцатая лет, для женщин - до семнадцати лет.
Признавался только церковный брак. С 1721 г. разрешено было Я заключать смешанные браки с христианами других конфессией (католиками, протестантами), брак с иноверцами запрещался.
Поводы для расторжения бракапредусматривались следующие: политическая смерть и ссылка на вечную каторгу, безвестное отсутствие одного из супругов в течение трех лет, поступление в монашество, прелюбодеяние одного из супругов (для мужа - если соответствующие действия были осуществлены в собственном доме, для жены - достаточно было действий, дающих основания предполагать прелюбодеяние), неизлечимая болезнь или импотенция, покушение одного из супругов на жизнь другого, недоносительство о готовящемся преступлении против монарха
Колебания в правительственной политике вот второй четверти XVIII века, связанные с переоценкой реформ петровского времени, в большей степени сказались в среде высшего духовенства. При преемниках Петра противники церковных реформ энергично выступали против нововведений и в первую очередь против главного помощника Петра Великого по делам церкви – Феофана Прокоповича. Борьба вокруг вопроса о церковной политике выразилась в длительных расследованиях по обвинениям, выдвинутым против Феофана Прокоповича и касающимся как общей системы его взглядов, так и мелких поступков. Нападкам подвергались не только Прокопович, но и другие сподвижники Петра по церковным реформам. Обвинителями же выступали лица, поднявшиеся при Петре и занявшие видные и прибыльные должности в церковной администрации.
Указ о секуляризации, то есть лишении духовенства права распоряжаться вотчинами, был обнародован 21 марта 1762 года. Этот указ относительно радикально разрешал сложный вопрос о церковных и монастырских имениях. Ими должна была ведать вновь образованная Коллегия экономии; крестьяне переводились на денежный оброк, а земли, как бывшие в пользовании, так и те, которые обрабатывались ими на монастыри, поступали в собственность крестьян.
Последующие политические события приостановили выполнение этого правительственного мероприятия. Екатерина II, отменив указ 1762 года, несколько задержала решение вопроса о церковных имениях, но ход событий указывал на необходимость радикальных мер.
Главным результатом реформы 1764 года с организационной стороны было полное превращение церкви в ведомство государственного управления, а епископов - чиновников.
Типичным представителем нового типа духовенства высокого ранга во второй половине XVIII века был московский митрополит Платон (Левшин). Он считал недопустимым, чтобы священники испытывали материальную нужду, ибо в противном случае они не будут внушать к себе уважения со стороны народа. Он также убеждал богатых людей щедро жертвовать средства для украшения церквей, что, по его мнению, было более важным делом, чем помощь обездоленным, поскольку в богатом храме народ, пораженный великолепием богослужения забывает (хотя бы на время) о своем нищенском существовании. Главным средством от распространения вольномыслия Платон считал развитие духовного обучения. Он активно содействовал расширению сети специальных церковных школ и реформированию преподавания в них в направлении его обновления и ознакомления учащихся с основами противоборствующих учений, чтобы вооружить их против неприятелей самых сильных.
В 1797 году Павел I значительно увеличил земельные наделы монастырей и архиерейских домов. Расширились права церкви и на другие доходные статьи.
В инструкциях, составленных для рядовых церковнослужителей и надзирающих за ними благочинных, им предписывалось в бытовом отношении не смешивать себя с «простонародьем» и вести знакомство лишь с людьми знатными и богатыми.
Правительство Павла Iприняло меры к тому, чтобы реально обеспечить такое возвышение церковников. Штатное жалование священников было увеличено более чем вдвое. Чтобы в селах им не приходилось заниматься, подобно крестьянам, земледелием. В интересах церковников дозволялось заменять продукты деньгами. Служитель церкви находился в положении наставника для народа; ему же поручались и некоторые полицейские функции.
В период реакции конца XVIII века из специально выделенных лиц организовывалась духовная цензура, которая контролировала издание не только духовной, но и светской литературы.
В конце восемнадцатого столетия высшее, а в некоторой степени и рядовое духовенство превратилось в привилегированное сословие и верно служило делу укрепления феодально-абсолютистского государства.
4. Церковь в период перехода к конституционной монархии и демократической республики.
В соответствии с законами Российской Империи, Высшее Церковное Управление осуществлялось следующим образом: «Император есть верховный хранитель и защитник догматов господствующей веры. В управлении церковном самодержавная власть действует посредством Святейшего правительствующего Синода, ею учрежденного». К началу XX века первенствующим иерархом в Русской Православной Церкви, то есть первенствующим членом Синода, являлся митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский) — иерарх, внесший огромный вклад в подготовку Поместного Собора, до которого, к сожалению, ему было не суждено дожить. Что касается системы церковного управления, то все оставалось по-прежнему — так же, как было в предшествующем столетии. Синодальная бюрократия из Петербурга жестко контролировала епархиальную жизнь. Права епархиальных архиереев были ограничены. В епархиях сохранялось двоевластие: епархиальный архиерей и духовная консистория, которая была подотчетна именно синодальной бюрократии.
Велико было влияние русской церковной культуры — оно усиливалось с каждым годом. Все больше деятелей русской культуры начинали обращать свой взор к Церкви. Но, наряду с этим, имела место и другая тенденция: несмотря на то, что лучшие представители русской литературы, философии, искусства обращались к Церкви, основная масса русской интеллигенции оставалась настроенной антицерковно и, к тому же, политически очень радикально. Атеизм все больше начинает проникать в народные массы; политизация народных масс, в свою очередь, сопровождалась их расцерковлением. Итак: лучшие представители русской культуры обращаются к Церкви, а народ от Церкви отходит.
В 1904 году 12 декабря появляется императорский указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка». Этот указ содержал некоторые общие положения, которыми должен был руководствоваться министр внутренних дел при разработке проекта об изменениях в государственной жизни. Императорский указ включал в себя пункт шестой: «О веротерпимости», в котором говорилось о том, что в общественную и государственную жизнь России необходимо внести элемент веротерпимости. Форму реализации указа должен был выработать комитет министров. Императорский указ и дал толчок к тому, чтобы в комитете министров поставили вопрос о возможности каких-либо изменений в религиозно-общественной жизни России, а значит, возможно, и в жизни Православной Церкви. Митрополит Антоний на этом заседании высказался за то, чтобы начала веротерпимости и уравнения конфессий были внесены в русскую религиозно-общественную жизнь, подчеркнув, что гонения на иноверцев несовместимы с духом Православной Церкви, и государство должно видеть свою главную задачу не в ограничении прав иноверцев, а в том, чтобы как можно больше дать возможностей самой Православной Церкви в осуществлении своей деятельности.
Серьезной церковно-исторической и канонической проблемой, вполне так и не изученной, является проблема церковно-административного управления и преемственности высшей церковной власти, а также непосредственно связанная с этой проблемой — проблема взаимоотношений Церкви и государства. Каноничность и историческая целесообразность таких форм высшего церковного управления, как синодальный строй или многолетнее местоблюстительство (или заместительство арестованного местоблюстителя), хотя и подвергались исследованию, но все эти исследования могут рассматриваться только как постановка проблемы или как первое приближение к изучению вопроса, но не могут претендовать на окончательность оценки. В последние годы в научный оборот введен большой корпус источников, позволяющий если не по-новому, то во всяком случае трезвомысленнее посмотреть на проблему высшей церковной власти и ее взаимоотношения с государством. Причем исследователям, приступающим к изучению последнего аспекта проблемы (взаимоотношения Русской Православной Церкви и государства), следует сразу же отказаться от попытки рассмотреть вопрос в отрыве от всей предыдущей истории Русской Церкви. Необходимо комплексное исследование, учет опыта не одной только Русской Церкви, но и других Поместных Церквей.
5. Церковь в России в ХХ в.
Вместе с тем, по мнению автора, реально можно видеть три основных периода в истории Русской Православной Церкви XX в.: синодальный (1900–1917); патриарше-местоблюстительский советского периода (1918–1993) с четырьмя подпериодами (1917–1924 — восстановленного патриаршества; 1925–1943 — правления местоблюстителей и их заместителей; 1944–1988 — восстановления патриаршего управления; 1989–1993 — переходный от советского к постсоветскому обществу, характеризующийся ослаблением роли государства в управлении Церковью), патриарший постсоветского периода (1993 — по настоящее время). Каждый из периодов характеризуется различным юридическим статусом Русской Православной Церкви, ее фактическим положением в государстве, социально-политической ролью; кроме того, происходят изменения и в церковно-административном управлении Церковью. Так, в синодальный период в управлении Церковью участвуют Святейший Синод, обер-прокурор и как конечная инстанция — российский император; в патриарше-местоблюстительский — управление Церковью осуществляется патриархом или местоблюстителями с постоянным вмешательством в дела Русской Церкви различных государственных институций; в патриарший период постсоветского времени — Русская Церковь постепенно вышла из-под непосредственного влияния государственных структур и перестала быть заложницей политических интересов государства, но вместе с тем не вполне еще освоилась с новой для себя социально-политической ролью, в исполнении которой не меньше чем Церковь оказалось заинтересовано и государство, чьи институции за период после развала СССР оказались чрезвычайно дискредитированы.