Смекни!
smekni.com

Анализ особенностей функционирования агломератов звукоизобразительных единиц в художественных текстах (стр. 4 из 12)

Термин «фонестема» был предложен Джоном Рупертом Фёртом [54] в 1930 году. Автор высказывал догадки о некоем семантическом или экспрессивном характере звукосочетаний, составляющих корневую морфему слов в европейских языках. Позже Фред Хаусхолдер, заимствовав термин «фонестема», сформулировал его как «фонему или комплекс фонем, общий для группы слов и имеющий общий элемент значения или функцию» [56,c. 83-84]. В отечественном языкознании изучением начальных консонантных звукосочетаний впервые занялся Виктор Васильевич Левицкий. Он провел статистический анализ их семантико-фонетических связей в английском и в немецком языках. Результаты проведенного исследования позволили автору утверждать, что «почти все двух- или трехфонемные сочетания в начале корня в английском языке связаны с определенным значением или определенным кругом значений» [36, c. 14]. Такой же вывод сделан и для немецкого языка.

Фонестема рассматривается как результат взаимовлияния составляющих ее фонем, которые, вступая в парадигматические отношения между собой, в процессе эстетического функционирования создают нечто большее, чем просто звукосочетание; они синтезируют звукообразы – визуальные (аудио-визуальные), слуховые и аудио-тактильные, которые соотносятся и взаимодействуют с лексическими смыслами. Термин фонестема определяется также как «повторяющееся сочетание звуков, подобное морфеме в том смысле, что с ним более или менее отчетливо ассоциируется некоторое содержание, но отличающееся от морфемы полным отсутствием морфологизации остальной части словоформы» [3, c. 496]. Синонимами самому термину приходятся понятия супрафонемы – носителя звукосимволического компонента соответствующих слов, своеобразное устойчивое звуковое сочетание, структурно состоящее, как правило, из нескольких фонем (2-4), специфическое для определенного языка и вызывающее объективное ассоциирование фонетического звучания слова с качествами предмета, им обозначаемого, у представителей всех языковых сообществ. Такие четко зафиксированные структуры в более или менее сходном виде встречаются в большинстве естественных языков мира, таким образом подтверждая постулат об универсальности звукового символизма.

Фонестемы относят к конвенциональному типу звукосимволизма, когда фонемы и их звуки ассоциируются у носителей языка с определенным значением. Кроме этого выделяют физический, имитативный и синестетический виды звукосимволизма.

К основным аспектам, интересующим ученых относительно фонестем являются проблемы: интерпретации их значений, семантического статуса начальных и конечных звукосочетаний, их происхождения и эволюции. Преимущественно, эти проблемы получают разработку с позиций «объективного звукосимволизма», т.е. выводы извлекаются на основе лексико-семантических исследований. Однако в последнее время всё большую популярность приобретает психолингвистический ракурс исследования фонестем, или субъективный аспект звукосимволизма, где экспериментально рассматриваются характеристики отдельных звуков и их кластеров, взятых из пласта существующей лексики или искусственно созданных.

Экспериментально доказано, что сочетания, в составе которых есть одинаковые фонетические единицы (напр., bl-, kl-, fl-, gl-, pl-, sl- и br-, kr-, fr-, gr-, spr-, str-, tr-), характеризуются одинаковыми семантическими качествами. Так, все перечисленные сочетания с элементом l оцениваются как «слабые», «приятные» и «маленькие» (кроме gl-), в то время как сочетания с элементом r воспринимаются как «сильные» и в большинстве случаев «неприятные», «быстрые», «жестокие» и «большие». Было также установлено, что наибольший символический потенциал (способность того или иного звука символизировать определенное понятие или группу понятий) принадлежит звукосочетаниям fl-, pl-, sm- и gr-, а наибольшая символическая активность (способность того или иного понятия символизироваться определенным звуком) характерна для шкал силы, ровности и жесткости.

Принято считать, что фонестема не обнаруживает никакой морфологической самостоятельности в отличие от звукоподражаний, так как не является морфемным образованием, а произвольным сочетанием фонем. Однако, практически все психолингвистические эксперименты, проведенные с целью исследования процессов восприятия семантической составляющей фонестем доказали, что «в ментальном механизме речепроизводства фонестемы обладают тем же статусом, что и канонические морфемы» [52, c. 302].

Помимо психолингвистической природы звукосимволических единиц остается актуальным вопрос об отличиях последних от звукоподражаний и лексем со звукоподражательной основой. Причина различий находится в денотате рассматриваемых языковых единиц. У звукоподражаний он акустический, так как стремится точнее передать звуки живой и неживой природы. Фонестемы в составе звукосимволических лексем имеют неакустический денотат: то значение, которое им приписывается, является результатом мысленной ассоциативной переработки фонетического материала. Несмотря на приведенное различие в плане содержания, понятия звукоподражания и звукосимволизма объединяются общим термином звукоизобразительность, имея в виду иконичный характер плана выражения этих языковых единиц. Причем звукоподражания называют звукоизобразительными единицами первого уровня, а идеофоны – более сложными единицами второго уровня.

Сформулировать отличительные особенности фонестем (в другой терминологии, идеофонов) можно следующим образом:

1. они не принадлежат к звуковой стороне языка;

2. фонестемы (идеофоны) не являются ни отдельными словами, ни морфемами или слогами. Им скорее присущ статус фрагментов слов, части корня, так как они не имеют способности присоединять другие смысловые или формообразующие морфемы;

3. фонестемы (идеофоны) смысловой идентификации поддаются только тогда, когда находятся в группе с другими звуками, то есть их следует рассматривать в целостном слове, а не как отдельный элемент [58, c. 95].

1.5 Звукоизображение в английском языке

Ввиду того, что в данном исследовании затрагивается вопрос перевода ономатопоэтических и других звукоизобразительных единиц английского языка и агломератов, в которые они могут объединяться, нам представляется целесообразным рассмотреть наиболее характерные им языковые черты. Подобный анализ поможет углубить знания об объекте и предмете исследования и наметит основные позиции, по которым следует проводить сравнительную характеристику исследуемых единиц избранного нами языка оригинала (английского) и языков перевода (русского и французского) художественных текстов.

Таким образом, к особенностям звукоизобразительной лексики в английском языке можно отнеси следующее:

1) английские ономатопы проявляют незначительную склонность к присоединению флексий и всевозможных аффиксов, что определяет их эксплицитный характер по сравнению с русскими звукоподражаниями. Английские звукоподражательные слова большей частью либо состоят из одного корня: bang (n, v), plop (n, v), yelp (n, v), либо присоединяют очень ограниченное число флексий (одну, в крайне редких случаях две флексии): scream-ed (v), creak-ing (participle), squeak-er (n), что весьма характерно для языков аналитического строя. Это увеличивает силу восприятия звукоподражательного элемента и помогает ярче увидеть звукоизобразительную мотивированность ономатопа. Звукоподражательные единицы французского языка, который также принадлежит к числу аналитических языков, демонстрируют сходные свойства. Значительное количество ономатопов имеют в составе лишь корневую морфему: plouf, fracas. Тем не менее, видов присоединяемых морфем в случае с французским звукоподражанием гораздо больше, например, pleur-er (v), s’écri-a (v), tremble-ant-e (adj), meuglem-ent-s (n).

Русский язык, будучи синтетическим, проявляет тенденцию к тому, что «звукоподражательные корни чаще всего окружены другими морфемами и их звукоподражательный характер в меньшей степени ощущается говорящим и слушателем, например, грох-ну-ть-ся; за-скрип-е-ть» [63].

2) английские ономатопоэтические единицы и содержащие фонестемные кластеры лексемы из-за высокой продуктивности конверсионного способа словообразования в языке беспрепятственно могут переходить из одной части речи в другую: hiss (v)-hiss (n); ding-dong (n)-ding-dong (v). В русском и французском эта способность не так очевидна.

3) отличает английские звукоизобразительные единицы на фоне других подобных явлений значительное количество чередование звуков и «высокая способность к редупликации основ и части основ: blah-blah, chitter-chatter, snip-snap, flip-flap, tick-tick, jug-jug» [24, c.16], что отмечается многими исследователями. Реформатский А.А. пишет: «Богат повторами английский язык, где они могут быть и полные (преимущественно звукоподражательные): quack-quack «кря-кря» (об утках), jug-jug «щелканье соловья» или «звук мотора», plod-plod «стук копыт лошади», tick-tick «ход часов» и т.п.; неполные (с изменением гласной): wig-wig «флаговый сигнал», zig-zig «зигзаг», flick-flock «шарканье сапог» или riff-raff «сброд», сюда же относится и название игры ping-pong «настольный теннис» (от звукоподражания «стук капель дождя по стеклу...» [43, c.288].

В русском языке явление повторения корня/основы слова также частотно. По словам А. А. Реформатского, «широко известны звукоподражательные повторы типа кря-кря (утка), хрю-хрю (поросенок), ку-ку (кукушка) и т.п. Этот тип звукоподражательных повторов перекликается с такими глагольными «остатками», повторяющимися дважды, как трюх-трюх, хлоп-хлоп, тук-тук» [43, c.287]. Однако русские звукоподражательные глаголы, существительные и слова других частей речи проявляют свой звукоподражательный характер менее ярко за счет большого числа прибавляемых к звукоподражательному корню аффиксов и флексий, о чем говорилось ранее.