Смекни!
smekni.com

Новые возможности общения достижения лингвистики, переводоведения и технологии преподавания язы (стр. 96 из 107)

2. Р.Миннуллин «Татарлар»

Уралда да, Себердә дә,

Иделдә дә татар бар.

Мишәрләр дә, керәшеннәр дә,

Типтәрләр дә - татарлар.

Үзләрен алар һәрвакыт

«Татарлар» дип атарлар.

3. Р.Миннуллин «Севан»

Соклануым – сиңа әллә күпме

Гүзәллек һәм куәт сыйганга.

…Биеклектә үзен саклап тоту

Бик кыендыр инде Севанга.

Значение озера Севан длительное время оставалось невыясненным. Но найденный недавно на берегу озера камень с клинописной надписью, содержит указание на слово суниа – «озеро», давшее название Севан [Гарипова – Хасаншина 2004: 19].

б) сложные топонимы, состоящие из двух и более слов:

1. Р.Миннуллин «Агыйдел кызы»

Син –Агыйдел кызы хәзер.

Агыйдел – табынганың.

Төштә күрдем иңнәреңә

Дулкыннар кагылганын.

2. Р.Миннуллин «Хан тавында»

Киңлекләргә төбәп карашымны

Басып торам мин Хан тавында.

Туган ягым моннан караганда

Колачлырак икән тагын да.

3. Р.Миннуллин «Уйна, дутар»

Каракалпак аһәңнәрен

Бик сагынган идем дә,

Аму-Дарьяның сулары

Коя бүген Иделгә.

Как видно из выше приведенных примеров, города, реки наиболее четко выделяются из окружающего ландшафта, и названия их чаще всего бывают именами существительными. Здесь же можно привести пример «топонимы + словосочетание» (субстантивные сочетания, т.е. с существительными в роли главного слова):

1. Р.Миннуллин «Алтын Урда»

Торам дала кочагында,

Янам хәтер учагында.

Бөек дәүләт булган монда –

Алтын Урда,

Алтын Урда!

Алтын Урда – ‘Золотая Урда’.

В классификации также имеют место топонимы-прилагательные, в проанализированных нами художественных текстах встречается лишь один пример: Агыйдел – [Белая], речь идет о реке Белой, протекающей в Башкирии. Этот топоним мы встретили только у Р.Миннуллина.

1. Р.Миннуллин «Агыйделдә »

Агыйделдән ак пароход

Кайтып китте Казанына.

Ә мин кайтмыйм, кайтмыйм әле,

Калам әле аз гына.

Что же касается конструкций «топоним - глагол», «топоним - числительное», то в исследуемых нами произведениях мы не встретили ни одного. Нельзя сделать вывод, что таких топонимов вообще нет в татарском языке, это только еще раз подчеркивает то, что поэты стремятся использовать в своих произведениях максимально легкие слова, в данном случае топонимы, для того чтобы читателю было легко их запомнить.

Особое внимание следует обратить таким топонимам, которые являются стилистически маркированными. Эту особенность им придает употребления топонима в притяжательном падеже. Рассмотрим некоторые примеры:

1. Р.Миннуллин «Нишләттегез мине?»

Нишләттегез мине, Агыйделем,

Чагылтавым, Сөнем, Шәммәтем?

Шигырьдә дә сезсез яши алмыйм,

Сагыну да – минем сәнгатем.

Агыйделем – ‘ Мой Агидель’,Чагылтавым – ‘ Моя Чагылгора’, Сөнем – ‘Мой Сунь’, Шәммәтем – ‘Мой Шаммат’.

2. Р.Миннуллин «Казанга кайту».

Сине ташлап кая китим соң мин?

Шатлыкларым синдә, газабым.

Син минеке түгелдер дә, бәлки,

Мин синеке ләкин, Казаным!

Казаным – ‘Моя Казань’.

В исследуемых нами примерах был отмечен лишь несколько примеров такого типа. Заметим, что такого рода стихотворения, где суффикс притяжательности -ем, -ым играет особую роль. Еще раз мы убеждаемся, что Р.Миннуллин особенно предан и любит свою Родину.

Какими бы различными путями ни создавались географические названия, в них всегда может быть отмечен ряд общих, универсальных черт, которые основаны на общих свойствах человеческого мышления. Этим и руководствуется Р.Миннуллин употребляя в своих произведениях различные виды топонимов. Отбирать и закреплять в собственных именах типовые явления окружающей действительности – вот главная функция топонима в художественном тексте.

Каждый язык вбирает в себя весь комплекс географических названий, не только созданных сегодня из его слов и словообразований, но и унаследованных от предыдущих эпох. Для поэтов они отражают историю и служат знаками для различия географических объектов. Р.Миннуллин стремится охватить наибольшее количество топонимов и отобразить их в своих произведениях. Таким образом развить у читателя идею значимости топонима.

Различные авторы по-разному используют находящиеся в их распоряжении языковые ресурсы. Это распространяется и на имена собственные, в том числе, и на топонимы. Анализ произведений поэта позволяет констатировать следующее: творчество Р.Миннуллина отличает то, что, используя в своих произведениях подлинные, реально существующие топонимы, им достигается оригинальность создания образа родной земли, новых ассоциаций, связанных с системой образов произведения и самое главное – Р.Миннуллин использует топонимы и для изображения внутреннего состояния героев, их чувств и переживаний.

Топонимикон поэта достаточно разнообразен и неоднороден, в нем соединяются воплощенные реальные и легендарные названия, а также топонимы, созданные поэтом. Топонимы органично и мотивированно вливаются в систему языковых средств поэтических текстов, участвуют в создании общей образности произведений, ярко рисуют панораму окружающей действительности. Все это позволяет говорить о высокой степени эрудиции автора, широком круге интересов, масштабности философского миросозерцания.

Библиографический список

1. Миңнуллин, Р.М. Балачак бәйрәмнәре: Шигырьләр / Р.М. Миңнуллин. – Казан: Татар.китап.нәшр., 1985. – 80 б.

2. Миңнуллин, Р.М. Балачакка ешрак кайтыгыз: Шигырьләр, әкиятләр. / Р.М. Миңнуллин. – Казан: Мәгариф, 2002. – 303 б.

3. Миңнуллин, Р.М. Дөньядагы иң зур алма: Балалар өчен шигырьләр, әкиятләр. / Р.М. Миңнуллин. – Казан: Татар.китап.нәшр., 1992. – 141 б.

4. Реформатский, А.А. Введение в языковедение / А.А. Реформатский – М.: «Просвещение», 1967. – 528 с.

5. Селимов, Х.Х. Хәзерге татар теле фонетикасы. / Х.Х. Сәлимов. – Казан: Казан ун-ты нәшр., 1983. – 61 б.

6. Салимова, Д.А. Функционально-квантитативная характеристика частей речи русского и татарского языков: Учебное пособие. / Д.А. Салимова – Казань: Изд-во Казанск. ун-ва, 2003. – 128 с.

7. Суперанская, А.В. Что такое топонимика?/ А.В.Суперанская, - М.: Наука.,1984, - 177 с. – С.164.

Хантургаева Н.Ц.

Восточно-Сибирский государственный технологический университет

ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

В последнее время мы все чаще убеждаемся в том, что проблемы глобализации требуют постоянного анализа и решения. Одна их актуальных проблем связана с унификацией культур и распространением массовой культуры в результате интеграционных процессов - с одной стороны, и ростом этнического самосознания в процессе межкультурной коммуникации - с другой стороны. Как известно, процесс идентификации тесно связан с коммуникацией: узнавая «Их», осознаем кто «Мы». В 2005 и 2007 гг. мы проводили социологическое исследование этнокультурной ситуации в Республике Бурятия совместно с Информационно-аналитическим комитетом Администрации Президента и Правительства РБ. В 2005 г. опрос проводился среди жителей г. Улан-Удэ, г. Гусиноозерска, г. Закаменска, г. Северо-Байкальска и 22 поселений республики в 11 районах Бурятии. Выборочная совокупность составила 1200 человек. В 2007 г. было опрошено 732 человека: жители г. Улан-Удэ, г. Гусиноозерска и 14 поселений республики на территории 6 сельских районов Бурятии. Выборка была репрезентативной по полу, возрасту и национальности. Результаты исследования позволяют выявить основные тенденции этнических и социокультурных процессов, проанализировать состояние межнациональных отношений.

Самоидентификация с каким-либо этносом предполагает осознание общности с членами своей группы на основе каких-либо признаков, отличающих их от других. Дробижева Л.М., говоря об этнических границах, солидарна с норвежским ученым Ф. Бартом в том, что маркирующие этническую группу характеристики являются результатом исторических, политических, экономических условий и конкретных ситуаций. Территория Забайкалья, а если шире, то Центральной Азии, с древнейших времен была перекрестком разных культур. Население формировалось в результате смешения автохтонов и мигрантов самого разного происхождения. Несмотря на полиэтничность и достаточно большие различия в культуре, жители Забайкалья сумели накопить положительный опыт взаимодействия. В то же время этничность является для них одной из важнейших среди групповых идентификаций. По выборке 2007 г. с представителями своего этноса респондентов сближают язык (34,7%), чувство кровнородственной связи (21,3%), семейно-бытовые традиции (19,3%). Значительно меньшую роль играют религия (8,5%), территория расселения (8,3%), самоощущение (4,7%). Заметны различия в восприятии этноконсолидирующих признаков у представителей разных этносов (Диаг.1).

Диаграмма 1

Этноконсолидирующие признаки в зависимости от национальности

(в % от числа респондентов в 2007г.)

Несмотря на то, что большинство бурят говорят по-русски не только в общественных местах, но и в кругу семьи, язык является для них одним из важнейших этноконсолидирующих факторов наряду с чувством кровнородственной связи. Но вместе с тем имеются различия во мнениях городских и сельских бурят. Городские буряты в меньшей степени считают язык фактором консолидации (17,6%). 37,6% респондентов-бурят, проживающих в сельской местности, считают, что именно язык сближает их с представителями их народа. Возможно, знание бурятского языка играет в данном случае определяющую роль. Язык сближает тогда, когда его можно использовать в процессе коммуникации. В зависимости от уровня владения языком рассматривается и значимость языка как критерия консолидации. Обычно люди завышают или занижают свою языковую компетентность, поэтому для нашего анализа мы используем вариант «думаю на этом языке». Зависимость прослеживается: во-первых, из числа тех бурят, кто думает на русском языке, лишь 18,4% признали язык консолидирующим признаком; во-вторых, из числа думающих на бурятском языке 45,7% отметили, что язык сближает в первую очередь; в-третьих, билингвизм способствует осознанию важности языка в процессе идентификации, потому что из числа думающих и на бурятском, и на русском языке, 40% указали на приоритет языка в качестве фактора консолидации. В среде городских бурят распространено мнение о том, что незнание языка не влияет на процесс идентификации. Поэтому в городе чувство кровнородственной связи сближает 31,1% респондентов-бурят, а в селе – 25,3%. У респондентов-русских, наоборот: в селе отдают предпочтение кровнородственным связям 19,8% и лишь 12,4% - в городе. Такое распределение ответов свидетельствует о том, что буряты в большей степени чувствуют необходимость поддержки и помощи со стороны родственников в городе, а русские - в селе. Особенности исторически сложившейся социальной стратификации влияют в определенной степени на восприятие и осознание людьми своей общности.