Ирина Коняева
Как следует из словаря Ожегова, ген – это материальный носитель наследственности в организме животного или растения, а гений – человек, обладающий высшей творческой способностью. Эти созвучные понятия разделены невидимой границей: одно отнесено к материальному миру, а другое – к духовному пространству. Однако общего у них может оказаться гораздо больше, чем нам кажется сегодня.
В начале этого года в генетике произошло чрезвычайное событие. Вопреки ожиданиям обывателей, оно пришло не в виде какого-нибудь клонированного супермена. Самой настоящей сенсацией стала статья мартовского журнала «Nature», где описывались опыты с безобидным и хорошо изученным растением арабидопсис. Говоря в двух словах, результаты этих опытов поставили под вопрос правильность законов Грегора Менделя – отца-основателя и главного авторитета в генетике. Надо ли напоминать, что именно эта наука в последнее время стала кузницей сенсаций! Если бы результаты экспериментов были опубликованы не в «нобелевском» журнале, их можно было бы поставить под сомнение или не заметить. Так же, как в течение многих лет официальная наука не замечала экспериментов российского ученого Петра Гаряева. А он-то как раз и может пролить свет на то, что вводит сейчас его коллег в состояние ступора. Два года назад Гаряев провел опыты, аналогичные описанным в «Nature», и получил такие же результаты. Может быть, теперь появится возможность вывести, наконец, волновую генетику из научного андеграунда. Это может повлечь за собой большие перемены далеко за рамками научной сферы.
Цена вопроса – жизнь
Когда передо мной распахнулась дверь, с губ едва не сорвался вопрос: «А ваш папа дома?» Все же для начала я решила перешагнуть через порог и уточнить: «Петр Петрович?..»
– Это я, – представился мужчина средних лет и пригласил меня в комнату.
Я рассказывала о цели своего визита и одновременно, пытаясь скрыть любопытство, рассматривала хозяина квартиры. Я знала, что Петр Петрович выглядит в свои шестьдесят с «хвостиком» удивительно молодо, но не ожидала, что настолько.
Как выяснилось, этот возрастной феномен вполне рукотворен. Несколько лет назад Петр Петрович Гаряев, основатель волновой генетики в России – не просто научного направления, а целого научного перекрестка, разработал биокомпьютер, принципиально новый вид техники, которая позволяет творить настоящие чудеса. С его помощью был поставлен ряд экспериментов, которые дали удивительные результаты. Это и привело меня в гости к Гаряеву – доктору биологических наук, академику Российской академии естественных наук, человеку, который помимо обладания официальными званиями в научных кругах или почитается как талантливый ученый, или порицается как «типичный представитель лженауки». Камнем преткновения, вызывающим столь полярные оценки, стал сам факт признания (или непризнания) волновой генетики.
В конце 40-х годов прошлого века в Cоветском Союзе становление генетики было пресечено «народным академиком» Трофимом Лысенко согласно духу того времени. Вавилова, основателя советской генетики, репрессировали, что обернулось громадным тормозом в развитии всей биологии. Но если раньше спор вокруг классической генетики велся в контексте видов на урожай, то цена вопросов, на решение которых можно рассчитывать с помощью волновой генетики, на порядок выше. Это проблемы рака, СПИДа, туберкулеза, других тяжелейших заболеваний, вопросы старения и продолжительности человеческой жизни. И это только в ближайшей перспективе. Если смотреть чуть дальше, то можно говорить о появлении принципиально новой техники. Биокомпьютеров, невообразимых по своим возможностям, биоинтернета, иных средств связи. Можно будет рассчитывать– и это главное – на качественные сдвиги в нашем, человеческом сознании.
В человеке мусора нет!
Не так давно в Америке было модно вырезать аппендицит и вставлять без особой нужды искусственные зубы. Там посчитали, что человек может быть рациональнее природы. Примерно то же самое произошло недавно в генетике.
– Реализация грандиозной программы «Геном человека», в которую были вложены миллиарды долларов, закончилась самым парадоксальным образом, – рассказывает Гаряев. – Два процента ДНК, которые кодируют белки, признали полезными, а остальные 98 % мусором. Вы можете себе представить, чтобы главная информационная структура человека – его хромосомный аппарат – оказалась мусором? Я – нет.
Результаты этой невероятной по затратам программы Гаряев характеризует не иначе как тупик, в который уперлась традиционная генетика, и считает его отнюдь не случайным. Потому что для проникновения в тайны природы нужен выход на другой качественный уровень, где биология вступает во взаимодействие с другими науками.
Волновая генетика, помимо биологии, оперирует понятиями классической физики, базируется на законах интерференции и дифракции, которые лежат в основе образования голограмм. Потому что, как показали эксперименты, генетический аппарат живых существ работает на принципах голографии. Голограмма здесь выступает в качестве проекта организма. А белки, те 2 %, что официально признаны полезными, в качестве строительного материала и организатора обмена веществ в организме. 98 % «мусора» на самом деле создают пространственные структуры, выполняющие роль разметочных полей для построения организма. Они нужны, чтобы у человека было два уха, пять пальцев на руке. Если на этих разметочных полях вдруг произошел сбой, тогда и появляются уродства, вроде зубов в сердечной мышце (оказывается, бывает и такое).
Так же, как различные части здания связываются между собой лифтами, лестницами и проводами, так же и клеткам человеческого организма необходимо поддерживать постоянные информационные контакты между собой, чтобы он оставался высокоорганизованным существом, а не скопищем бактерий или вирусов. Природа предусмотрела мощное средство, объединяющее коллективное знание миллиардов клеток нашего тела друг о друге. В физике этот фактор называется квантовой нелокальностью. Он реализуется через вакуумные структуры и благодаря этому обеспечивает мгновенность в передаче информации.
Задавшись вопросом, как происходит обмен информацией между клетками, Гаряев обнаружил, что хромосомы представляют собой не что иное, как источники лазерных полей. Тогда совместно с коллегами-физиками они модифицировали один из лазеров – да создали не просто лазер нового типа, а фактически первый в мире оптический биокомпьютер. И хотя по мощности он был невелик, но все равно позволил сначала в Москве, а потом в Торонто, где Гаряев одно время проводил эксперименты, найти способ реализовать мечту медиков – выращивать органы и ткани, как говорится, по месту назначения, то есть не в пробирке, а внутри живого организма. Он экспериментально подтвердил свою теорию практикой и добился того, на что прежде были способны лишь экстрасенсы (Гаряев не любит этого слова и называет их кудесниками). Но классические генетики от этих результатов отмахнулись, настолько все это казалось невероятным, поставили печать: «бред» и решили, что деньги на подобные затеи тратить не стоит. Гаряев же, хоть и не считает результаты своих исследований истиной в последней инстанции, но, будучи убежденным в правильности научного подхода в целом, продолжает работать. Он заканчивает третью по счету книгу, параллельно продолжая эксперименты с помощью биокомпьютера. Отсюда и секрет второй молодости: его теория подтверждается практикой, благо техника, запрограммированная на торможение старения, не подводит.
Ключ к божественному эсперанто
В истории науки уже неоднократно были замечены совпадения, когда несколько ученых, работающих совершенно независимо друг от друга, в один и тот же период времени совершали одинаковые научные открытия. Но если Гаряев в полной мере ощущает на себе всю тяжесть непризнания в тех научных кругах, через которые происходит финансирование научных школ и направлений, то судьба его коллеги Ивана Белявского, если судить о ней по скупым публикациям в прессе, на этом фоне выглядит более благополучной.
В советское время, когда отход от грубоматериалистической концепции мировосприятия в любой сфере, в том числе и научной, был чреват большими неприятностями, за закрытыми дверями все-таки состоялось защита уникальной диссертации, которая явилась результатом многолетних исследований влияния слов на генетический код человека. Доктор биологических наук Иван Белявский доказал, что каждое произнесенное нами или рядом с нами слово отчетливо влияет на гены – вплоть до смены генетического кода. От того, что мы говорим, напрямую зависит, насколько молодо мы выглядим и как долго живем.
Можно себе представить, сколько потенциальных оппонентов было у таких утверждений в то время! Но доказательная база оказалась настолько убедительна, что они не смогли опровергнуть утверждений Белявского. Пусть и в узком кругу, но все же было признано как научное доказательство, что каждый из нас обладает доселе неизвестной энергетикой, что каждое наше слово несет свой энергетический заряд, который может быть положительным или отрицательным и соответствующим образом воздействовать на живой организм.
К подобным выводам независимо от Белявского пришел и Гаряев. Он утверждает, что генетический аппарат, который представлен молекулами ДНК, представляет собой систему генерации образов – голографических и текстовых. В этом смысле наши хромосомы похожи на книгу, где текст перемежается с иллюстрациями – объёмными картинками. И эта книга есть не что иное, как сценарий развития эмбриона во взрослого человека. Гаряев называет ДНК речью Творца, а генетический аппарат человека – речевой структурой, которая используется клетками для разговора друг с другом.
Эта связь волновой генетики с лингвистикой навела Гаряева на мысль о том, что речь Творца и тексты, написанные людьми, могут иметь нечто общее (сказано ведь, что человек создан по образу и подобию Божию). И действительно, дальнейшее исследование показало, что ДНК и человеческая речь обладают одинаковой математической структурой. Но раз в генетике присутствует принцип лингвистики, значит, здесь действуют и ее законы. Так Гаряев приблизился к пониманию роли тех 98 % ДНК, которым не нашла применения классическая генетика.