Впервые произведение искусства вызвало столь широкие отклики и живой общественный интерес. В журналах и газетах публиковались статьи, посвященные картине, издавались брошюры. Гоголь в «Арабесках» напечатал уже упоминавшуюся статью, трактующую картину Брюллова как великое явление в развитии мирового искусства, связывая ее с самыми насущными вопросами живописи, в частности исторической. Интересно, что великий писатель указывал на то, что в картине Брюллова разрешаются некоторые главные проблемы, которые возникали в искусстве: взаимосвязь человека и природы, освещение как специфическая проблема живописи и, наконец, композиция сложной исторической картины.
Несмотря на шумный успех произведения, сам художник вовсе не спешил возвращаться в Петербург. Только после категорического предписания Академии он начал собираться в путь. Одно обстоятельство помогло ему не только продолжить пребывание за границей, но и увидеть Грецию и Турцию, к чему он стремился. В Риме жил русский аристократ В. П. Давыдов, который затеял художественно-археологическую экспедицию к берегам Греции и Малой Азии. Экспедиция состояла из ученого-эпиграфиста, архитектора, художника и, наконец, самого ее инициатора, который и руководил всей работой; он определил маршрут экспедиции и наметил памятники, которые предполагалось исследовать и отразить в рисунках и описаниях. Нужно принять во внимание, что к началу 30-х годов XIX века интерес к классическому искусству уже значительно остыл, Греция тогда воспринималась уже не столько как отечество классики, сколько как страна, где занялась новая заря свободы. Романтическая тень Байрона, за десять лет перед тем погибшего в Миссолонги, призывала к горячему сочувствию борьбе за свободу, которую вела Греция. Стоит вспомнить, как волновала эта освободительная война Пушкина, как призывно звучат строки его стихов, прозы и писем, где говорится о событиях в Греции.
Рисунки и наброски, сделанные Брюлловым по пути в Грецию и особенно в Греции, весьма примечательны. Менее всего удались исторические и архитектурные пейзажи, то, что составляло цель участия художника в экспедиции. Кисть и карандаш оживают, когда на сцене появляется человек. Так вполне непосредственно и непринужденно обнаруживается то, что всегда составляло суть творчества Брюллова. Он зарисовывал народные типы, греческих крестьян-партизан. Горячим сочувствием к героям национально-освободительного движения проникнуты эти работы, сделанные не на заказ, а по внутреннему побуждению. Попав в Грецию, художник словно забыл о том, что находится в отчизне мифов и героических сказаний, и всецело предался впечатлениям Греции современной, увидел народ, охваченный борьбой за свою национальную независимость. Брюллов изображает греческих партизан, убитого воина-грека, горных охотников, взбирающихся вверх, цепляясь за скалы ; он снова возвращается к теме природы и человека, но уже в совершенно иной обстановке, с иной художественной задачей.
В Афинак Брюллов заболел лихорадкой; прервав путешествие, он покинул Афины на борту русского брига «Фемистокл», которым командовал В. А. Корнилов, в будущем герой Севастопольской обороны; художник написал акварелью его портрет [1835,ГРМ).На «Фемистокле» находился, кроме того, ученик и восторженный почитатель Брюллова художник Г. Г, Гагарин, в записках которого есть любопытные черты, рисующие необычный характер прославленного живописца. Когда бриг прибыл в Константинополь, то к Брюллову обратились из Австрийского посольства, прося его помочь поставить в посольстве спектакль, нарисовать костюмы и написать декорации. В Константинополе тогда не было ни одного живописца, и неожиданный приезд Брюллова был находкой. Художник принялся за работу и не покидал своей квартиры, пока не закончил заказа. Брюллов обращается к работе для театра и позже, вернувшись на родину; в Петербурге он участвовал в оформлении оперы Глинки «Руслан и Людмилав на профессиональной сцене. ВКонстантинополе художник наблюдал своеобразную уличную жизнь огромного города, базары и народные праздники. Он жадно впитывал экзотическую атмосферу Востока, делал беглые наброски, которые потом уже в Петербурге послужили ему основой для нескольких поэтических картин и превосходных акварелей. Здесь же, в Константинополе, Брюллов написал великолепный акварельный портрет жены русского посла М. И. Бутеневой с маленькой дочерью (1835, частное собрание). Акварельной живописью он занимался долго и охотно. К лучшим относится поздний портрет Е. и Э. Мюссар («Всадники», 1849, ГТГ, ).
Из Константинополя Брюллов направился в Одессу. Отсюда началось его триумфальное шествие на родину. Прославленного художника гостеприимно встретила Москва. Его чествовали, как героя, как победителя. Баратынский приветствовал его возвращение. Тропинин написал портрет Брюллова с карандашом в руках на фоне дымящегося Везувия. Витали создал бюст художника, В Москве Брюллов пробыл почти пять месяцев. Он страстно увлекся московской стариной, осматривал Кремль, любовался панорамой города с Воробьевых гор. Воображению его представлялись многочисленные картины из русской истории. Но все они остались в эскизах. В Москве произошло первое знакомство Брюллова с Пушкиным, которому художник показал эскизы будущих картин, вызвав восторг великого поэта. Необходимость отъезда в Петербург угнетала Брюллова, и в откровенном разговоре с Пушкиным художник высказал в связи с этим прямые опасения за свою творческую судьбу, опасения, почти полностью оправдавшиеся. Беслечная московская жизнь вдали от начальства скоро прекратилась. Из Петербурга Брюллов получил категорическое предписание немедленно выехать в северную столицу для исполнения заказов, связанных с отделкой Казанского и строившегося Исаакиевского соборов и занятия профессорского места в Академии художеств. В мае 1836 года он приехал наконец в Петербург. И здесь также начались торжества: был устроен великолепный праздник в здании самой Академии около прославленной картины. Брюллов был торжественно провозглашен первым художником России, мировым гением, сравнивавшимся со всеми великими художниками мира. Он был назначен профессором Академии и сразу занял там самое выдающееся положение. Он покорил всех-и учеников, и учителей; его мастерская не вмещала желавших у него учиться. Как уже сказано выше, Брюллов получил ряд церковных заказов. Для Казанского собора должен был написать образ “ Вознесение Богоматери» (ГРМ), в Исаакиевском ему поручили важнейшие части росписи, в том числе огромный плафон в куполе. Брюллов предавался работе с невыразимым жаром, чуть не падая от усталости, и удивлял всех неослабной энергией своего творчества. Точность и быстрота в работе были поразительны, фантазия неистощима: казалось, что утомлялся он только физически. В мастерской непрерывно толпились самые разнообразные люди, жаждавшие общаться с гением, ловить его афоризмы, созерцать его творение и даже наблюдать за тем, как он работает. Императорский двор, садовники, богачи и светские дамы умоляли, чтобы «великий Карл» удостоил написать их портреты. В Петербурге Брюллов поставил себя независимо. Он уклонился от заказа на портрет Николая 1, а начав писать царицу с дочерьми, так и не пошел дальше отдельных портретных этюдов.
Оппозиционные настроения Брюллова не подлежат никакому сомнению. Близость с Пушкиным, композитором Глинкой, живое участие в судьбе Шевченко, Федотова, многих учеников и просто бедных художников, особенно крепостных, случайно встретившихся на пути,- все эти черты рисуют человеческий облик Брюллова. В большой исторической картине «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году» (1839- 1843, ГТГ; эскиз к картине-в ГРМ) он хотел превзойти самого себя. Однако работа над “Осадой Пскова» постоянно нарушалась вмешательством официальных советников; не закончив картину, художник использовал ее как перегородку в своей мастерской. С невероятной быстротой писал он портреты и создавал сложные композиции на различные темы. Вместе с тем Брюллов постепенно остывал к исторической живописи. Он даже и не пытался перевести на большое полотно «Нашествие Гензериха на Рим»,оставшееся в эскизе (1833-1835, ГТГ). Исторических картин он вообще впоследствии не затевал, хотя альбомы его содержат множество эскизов исторических композиций. Линия жанровой живописи, начавшаяся в Италии, в Петербурге продолжалась небольшими произведениями на восточные темы. Так, им были созданы посвященный памяти Пушкина «Бахчисарайский фонтан» (1838-1849, Всесоюзный музей А. С. Пушкина, г. Пушкин),«Одалиска, или Турчанка» (1837-1840,ГТГ), написанная с «русской рабы», в судьбе которой Брюллов принял живое участие, акварель «Сладкие воды близ Константинополя» (1849, ГРМ). Восточная нега нашла выражение в пряном колорите этих работ, весьма далеком, однако, от колористических открытий в картинах итальянского периода, написанных на открытом воздухе.Вся сила брюлловского ума, его знание людей, умение понимать характер полностью сохранились и даже возросли в портретной живописи. Портреты Брюллова-это живые люди, воссозданные и закрепленные художником с непревзойденным живописным мастерством,во всем многообразии их характеров.
В Петербурге портрет стал основным видом творчества Брюллова. В последние годы пребывания в Италии он написал знаменитую «Всадницу» (1832, ГТГ), грациозно сидящую на великолепном скакуне. Скромную воспитанницу графини Самойловой Джованину Паччини художник осмелился изобразить так, как до него изображали только титулованных особ или прославленных полководцев. Уверенной ловкостью амазонки восхищается маленькая девочка, как бы призывая зрителя разделить ее восторг. В этом своеобразии творческого замысла нельзя не видеть выражение смелой воли художника, нарушающего установленные традиции. Самый облик юной модели приобрел некоторую условную обобщенность. Несравненно живее, чем всадница,- девочка, держащаяся за металлические перила.Так же обобщен и потому несколько условен весь колорит портрета, построенный на гармонии локальных цветов,-принцип, который в дальнейшем стал преобладающим в живописи Брюллова. Листва парка и серовато-коричневый цвет каменного портала представляют собой цветовой фон, на котором разыгрывается мелодия чистых красок,даны живописцем цвет тканей.