– Не бойся, ты не умрешь сейчас. Ты, Сеня, умрешь не так…
И я ей поверил и действительно скоро пришёл в себя. Лежал, посасывая валидол и глядя, как на фоне освещенного ресторанными огнями окна она расчесывается, переодевается к ночи. С каким изнеможением скользит сорочка по её тонкой обнаженной спине…
– А как я умру? – спросил я
Она улыбнулась, сняла с расчески волос, дунула… И, глядя на меня из зеркала, проговорила:
– Ты, Сеня, в сильный снегопад уйдёшь. Под музыку…
Я растерялся от её откровенности. И – расхохотался
– Не слишком ли романтично, дитя моё? – перегнулся через кровать поймал её руку и поцеловал»[12].
Д.И. Рубина – это, прежде всего, многоцветье характеров и судеб: пестрый задний фон второстепенных персонажей, крупный план главных героев и самые ключевые фигуры – по центру. И все они яркие, объемные – кажется, что их можно потрогать.
В центре бедная, несчастная Нюта (Иудейская богиня), на которую давил непрошенной тяжестью ее дар, и груз этот становился все увесистее с каждым прожитым годом: путь от звенящей от хохота девочки до шершавой скуки. Наделенная сверхестественными способностями и оставшаяся при этом человеком, святая в своей человечности.
Вокруг – Анатолий и Машута – замечательные люди, случайно вытянувшие билет в зазеркалье.
Владимир (герой – трикстер) – простой, без завитушек и без лепнины, симпатичный своей настоящестью.
Элиэзер – большой ребенок с гениальными мозгами, добрый и послушный.
И самый мой любимый персонаж, «старый лабух Сеня» (герой – художник) – тонкий, музыкальный, человек – флёр – в повествовании почти бестелесный, но какое очарование идет от этого меланхоличного, как его музыкальный инструмент, человека, с его трудным счастье, доставшимся на закате жизни.
Нельзя их всех назвать идиллически счастливыми, потому что у каждого внутри – свое собственное неуютное, колючее одиночество, большое или маленькое. Но от этого герои не становятся хуже, или невыразительнее Вместе с тем у Рубиной практически нет абсолютно отрицательных персонажей, даже у самых несимпатичных нет-нет, да и мелькнет что-нибудь человечное (толстяк – альбинос – негатив Элиезера).
«В один из вечеров она возвратилась довольная, усталая, отказалась от ужина – а я-то собирался вытащить ее в какой-нибудь приличный ресторан.
– Покажу тебе… завтра… – бормотнула она, и уснула мгновенно, как ребенок. Она вообще быстро засыпала.
А назавтра повезла меня на этот заводик.
Мы спустились по металлической сварной лестнице куда-то в цеха, прошли три огромных подвальных помещения, мимо рабочих, каждого из которых она знала по имени, и, наконец, какой-то Гельмут завел нас за щитовую складную ширму, где на металлическом кубе был установлен тот самый аттракцион: огромная многогранная коробка, сидевшая на вертикальной оси. В каждой ее грани имелось овальное отверстие.
– Вот сюда, – сказала она. – Подойди к любому, вложи лицо…подбородок немного вытяни…так…
Я прижался лицом к отверстию в одной грани, Анна – в другой, и я увидел.
Внутри простирался бесконечный лес колонн, на каждой из которых виднелось овальное зеркальное окошко, в котором я видел лицо – свое или Анны, причем, в непонятной последовательности; и наши лица, чередуясь, тасуясь, кивая друг другу, уходили в бесконечную даль – границ у этого внутреннего пространства попросту не было…
Поначалу я изумился, восхитился… все это показалось мне забавным и изобретательным…Потом ощутил, что не могу оторваться…отойти не могу…Все глядел, как множатся в зеркальной пустыне наши одинокие лица, в полнейшей невозможности приблизиться друг к другу, слиться в поцелуе, в судьбе…
Мне стало страшно, меня охватила мучительная тоска: эта бесконечная пустынная равнина, с расставленными по ней, уходящими в бескрайнюю даль, странными, словно бы танцующими колоннами, – и наши лица, молча, неподвижно, неотрывно глядящие на меня из обморочной дали… Вот так, подумал я вдруг, может выглядеть «тот свет»: твоя душа, и душа самого близкого тебе человека, заключенные в зеркальных столбах. И вы можете лишь безмолвно – и бесконечно! – смотреть на свои тысячекратно повторенные, недостижимые отражения…»[13]
[1] Эпштейн, М.Н. Философия возможного / М.Н. Эпштейн. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 242–243.
[2] Рубина, Д.И. Вот идет Мессия! –2007г.. – С. 276.
[3] Рубина, Д.И. Синдикат: Роман-комикс / Д.И. Рубина. – М.: Эксмо, 2004. – С. 172.
[4]Рубина, Д.И. На солнечной стороне улицы: Роман / Д.И. Рубина. – М.: Эксмо, 2006. – С. 72.
[5] Источник: Давид Гарт, booknik.ru http://booknik.ru/context/?id=27013&articleNum=2&print=
ИнтервьюТема: «Почерк Леонардо» Дины Рубиной: истории и История
[6] Источник: Давид Гарт, booknik.ru http://booknik.ru/context/?id=27013&articleNum=2&print= ИнтервьюТема: «Почерк Леонардо» Дины Рубиной: истории и История
[7] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.43
[8] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.56 – 57.
[9] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.63.
[10] Источник: Давид Гарт, booknik.ru http://booknik.ru/context/?id=27013&articleNum=2&print=
ИнтервьюТема: «Почерк Леонардо» Дины Рубиной: истории и Истори
[11] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.26.
[12] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.364.
[13] Рубина Д.И. «Почерк Леонардо», М., «ЭКСМО», 2008 .стр.367-377.