Аккредитация означает юридическое признание прав и способности образовательного учреждения осуществлять свою деятельность на уровне, не ниже официально признанной норм. С момента государственной аккредитации, подтвержденной свидетельством о государственной аккредитации, образовательное учреждение приобретает определенные права, в том числе на вьщачу своим вьшускникам документа об образовании государственного образца.
Государственная аккредитация проводится уполномоченными органами государственного управления на основании заявления образовательного учреждения и заключения по его аттестации. Аттестация образовательных учреждений имеет целью установление; соответствия содержания, уровня и качества подготовки выпускников требованиям государственных образовательных стандартов.[6]
В 2000 году государственная инспекция при Министерстве образования совместно с Главным управлением вузов Пограничной службы России провела государственную аттестацию Московского военного института Федеральной пограничной службы России - аттестационной оценке были подвергнуты: учебный процесс, организация научно-исследовательской работы, уровень и состояние материально-технической базы и ряд других параметров. Основное внимание при этом уделялось изучению качества подготовки специалистов. Анализировались результаты за последние три года, а также показатели контрольных работ и тестирования, проводимых во время экспертизы.
Анализ результатов показал, что количество удовлетворительных оценок значительно больше по гуманитарным дисциплинам. Затем следуют оценки по гражданскому праву, по истории государства и права. В Московском военном институте ФПС России эти оценки составили соответственно 3,1 и 3,5 балла, т.е. намного ниже, чем в гражданских юридических вузах. Большое количество слушателей (9-10%) не справились с тестированием по трудовому праву.
Однако, инспекция отметила и целый ряд позитивных явлений в образовательной деятельности проверяемого вуза.
Систематически подвергаются государственной экспертизе гражданские вузы. Для некоторых из них она далеко не всегда заканчивается благополучно. Все это свидетельствует о том, что ответственность вузов, за качество подготавливаемых ими кадров не декларация, а реальность.
В научной литературе активно обсуждается вопрос о позитивной юридической ответственности, которая, по мнению некоторых авторов, якобы органически входит в структуру правового статуса субъекта наряду с юридическими правами и обязанностями. «Юридическая ответственность, - пишет А.С. Мордовец, - это единый по содержанию и форме институт права, который реализуется в двух аспектах: поощрительном (позитивном), принудительном (негативном)».[7] В принципе с этим можно согласиться, если учитывать, что содержание юридической ответственности можно рассматривать в разных аспектах, например, социальном, нравственно-психологическом.
В этом смысле, на наш взгляд, следует поддержать тезис Е.А. Агеевой о том, что «с точки зрения социального механизма ответственность основана на формировании и нормативном закреплении определенных действий субъектов общественных отношений (должное поведение) и на возможности применения социального принуждения (в различных формах) в случае невыполнения этих обязанностей.[8] Данная позиция согласуется с нашим, изложенным выше, обоснованием «статусного» подхода к государственному управлению образовательным процессом в современной России.
Усиливают правомерность данной инновации и целесообразность введения в научный оборот понятия «статусный метод» государственного управления положения, сформулированные в ходе рассматриваемой дискуссии и такими известными учеными-юристами, как О.Э. Лейст и Н.И. Матузов.
Так О.Э Лейст пишет: «Объем позитивной ответственности (степени спроса за достигнутые результаты) зависит не столько от строгости санкции, сколько от наличия правомочий, необходимых для достижения требуемого результата».[9] Точнее было бы, на наш взгляд, сказать - не от наличия, а от достаточности, полноты или оптимальности этих правомочий. Как уже отмечалось, государство или его органы, принимая те или иные управленческие решения, всегда наделяют управляемого субъекта определенными правомочиями. Однако далеко не всегда они бывают достаточными, оптимальными для достижения требуемого (ответственного) результата.
Последовательно защищает статусный аспект правовой ответственности Н.И. Матузов. В полемике с В.А. Кучинским и его сторонниками, недооценивающими правовые побуждения к законопослушному, должному поведению, Н.И Матузов пишет: «юридическая ответственность со всеми ее разновидностями - важнейший элемент правового статуса. Это – ответственность за надлежащее выполнение своих обязанностей, морально-правового долга, которая вытекает из общего состояния субъекта, и поэтому может обоснованно называться статусной.[10]
Несомненно, позитивная, статусная правовая личностная или групповая (коллективная) ответственность проявляется и действует в конкретных правоотношениях в связи с правомерным и добросовестным исполнением субъектом возложенных на него обязанностей. Однако ее ценностные императивы вырабатываются сознанием и хранятся в нем. Уместен вопрос, о какой форме сознания преимущественно идет речь? Казалось бы, что о правовом, или политическом и правовом сознании. Между тем, большинство участников дискуссии отдают предпочтение нравственному сознанию, подчеркивая при этом взаимопроникновение, взаимообогащение нравственного и правового сознания в условиях формирования гражданского общества и правового государства.[11]
Утверждению этой тенденции послужило бы, справедливо отмечает Цветанов В.К., распространение принципа юридической ответственности (во всех ее аспектах) на статус высших должностных лиц государства и его органов и создание конституционного механизма ее реализации. Ведь власть в демократическом обществе называется государственной не потому, что принадлежит государству, а потому что народ пользуется государством для осуществления своей власти. Но это тема для особого, специального рассмотрения.
Отсюда следует вывод о том, что в связи с деформацией научных воззрений на проблемы развития современного образования, по мере демократизации системы государственной власти и управления складываются новые методы государственного управления общественными процессами (статусный подход), а традиционное понятие правового статуса подвергается качественному обновлению его структуры (права и обязанности), обогащается дополнительным компонентом – позитивной юридической ответственностью. Наиболее полное, развернутое выражение правовой статус того или иного субъекта права получает в легитимно установленной ему компетенции. Статусный подход к управлению образованием, как и любой другой деятельностью, предполагает глубокое системное исследование и учет корреляции связей между задачами (обязанностями) и полномочиями (правами) субъекта образовательной деятельности (вуза), интегрируемых в его правовом статусе (компетенции). На эмпирическом уровне эти связи можно исследовать в разных аспектах: генетическом, функциональном, субординационном и др.
Цель, задачи (обязанности) субъекта деятельности берутся как причина, порождающая, обусловливающая соответствующие правомочия. Идеальным вариантом является случай, когда права и обязанности субъекта не занижены и не завышены, когда, упрощенно говоря, себестоимость задач (работа) оценивается адекватно.
Конечно, государству как учредителю образовательного учреждения в нынешних сложных экономических условиях крайне трудно этого добиться, но стремиться к этому надо.[12]
Функциональные связи между задачами (обязанностями) вуза как субъекта образовательной деятельности основаны на учете законодателем объективной полфункциональности этой деятельности и не равноценности решаемых вузом задач. Поэтому объем и характер его правосубъектности, как правило, страдает однобокостью, не бывает оптимальным. В последнее время чаще всего урезаются, например, финансирование науки, ассигнования на учебно-методическую работу, стажировку и т.д.
Связи субординационные по своей сущности близки функциональным, но имеют свою природу. Они проистекают из присущей субъектам власти и управления, учреждающим и регулирующим сложные и многозначные виды деятельности подвластных и управляемых субъектов (занятых, например, образовательной деятельностью) склонности к аналитическому сопоставлению, соподчиненности элементов сложных социальных технологий с целью выбора главного элемента, субординирующего, т.е. соподчиняющего себе все другие элементы.