Другой недостаток теории партиципаторной демократии состоит в том, что она, фактически абсолютизируя идею общего интереса, таит в себе угрозу тирании большинства. Ведь при практической реализации многих положений теории прямой демократии остаются открытыми проблемы автономии личности, свободы индивидуальности, а также проблемы добровольности участия или неучастия в политическом процессе.
Поэтому, наряду с возможностью и даже необходимостью прямой демократии в определенных пространственно-временных границах, в рамках ограниченных субъект-объектных отношений демократического процесса, приоритет тем не менее остается за институтами представительной демократии.
В современной политической науке идет поиск новых форм демократии. Ранее говорилось о сообщественной демократии. Американский политолог Дж. Сартори - один из известных зарубежных теоретиков демократии предлагает концепцию "вертикальной демократии"[86]. Ее смысл - анализ "меньшинства" как понятия теории демократии, обозначающее политическую контролирующую группу. Как утверждал автор, речь шла о "политической контролирующей власти, коей обладают группы численностью менее половины того социума... в отношении которого такая власть осуществляется"[87], разработка понятия "контролирующая группа", анализ типологии таких групп, безусловно, обогащает все содержание принципа большинства, диалектику его демократической, а не авторитарной, реализации. Вместе с тем идея вертикальной демократии прямо связана с концепцией элитарной демократии и углубляет последнюю.
В высшей степени важная мысль Дж. Сартори состоит также в том, что демократию нельзя описывать только как систему контролирующих групп, конкурирующих между собой на выборах. Она имеет вертикальное измерение, что включает ценностный аспект. "Демократия должна представлять собой селективную систему конкурирующих избирательных меньшинств"[88].
"Демократия, - уточняет автор, - должна представлять собой селективную полиархию и полиархию по основанию достоинств"[89]. Иначе говоря, демократия предполагает отбор элит, наиболее способных к руководству обществом и наиболее достойных.
Французский политик и политолог М. Рокар считает реальность взаимосвязей между выборными лицами, средствами массовой информации и избирателями сердцевиной современной демократии[90]. В этом направлении, по его мнению, происходит становление новой формы демократии, свидетелями чего мы являемся. Обеими составляющими выступают всеобщее избирательное право и свободная информация. Народ может реализовывать свое право выбора только в условиях свободного распространения информации. В течение полутора веков демократия строилась почти исключительно на избирательном бюллетене. Теперь же "между избирателями и его актом выбора при помощи избирательного бюллетеня находится информация"[91]. Она в огромной степени определяет демократичные действия граждан. Не случайно средства массовой информации стали называть "четвертой властью".
Всеобщее избирательное право начинает терять эффективность, отмечает М. Рокар. При принятии важных решений, при осуществлении правительственной политики все возрастающую роль играет общественное мнение, формируемое и в значительной степени управляемое распространением массовой информации. "В какой-то мере, уточняет М. Рокар, - общественное мнение заменит классовую борьбу в роли движущей силы истории, ускоряя или тормозя деятельность общества"[92]. Новую форму демократии М. Рокар называет информационной демократией. Она представляет собой современную форму организации общества.
В политической сфере демократического общества граждане представлены как автономные индивиды, каждый из которых самостоятельно делает свой политический выбор и обладает равными с другими политическими правами. Закон, закрепляя равенство ответственности и равенство прав граждан, не предопределяет в то же время возможности практической реализации этих прав. Равенству политических прав индивидов соответствует их неравенство как членов гражданского общества.
Развитие демократии нового времени на протяжении двух веков ее существования состояло в расширении понятия прав человека и в борьбе за обеспечение реального равенства политического влияния основных социальных групп[93]. Права и свободы, признаваемые в настоящее время демократическими государствами, с известной долей условности можно подразделить на три основные группы: социально-экономические права и свободы, определяющие отношения индивидов в сфере гражданского общества; политические права и свободы, признаваемые за ними как членами политической общности; личные права и свободы, которые предоставляются каждому человеку как физическому лицу.
Личные права и свободы защищают индивида от произвола со стороны государства и насилия со стороны других лиц. К группе личных прав и свобод принадлежит право человека на жизнь, свободу и неприкосновенность личности, сопротивление насилию, защиту свободы и неприкосновенности частной жизни. Политические права и свободы, которыми обладают граждане демократического государства, включают право избирать и быть избранным, свободно выражать свое мнение, создавать политические партии, общественные организации, профессиональные союзы, проводить митинги, собрания, демонстрации. Государство признает свободу совести граждан, их право исповедовать любую религию или придерживаться атеистических убеждений.
В группу социально-экономических прав и свобод входят право на заключение коллективных договоров, право трудящихся на участие в управлении предприятием, право на труд, отдых, на справедливое вознаграждение, право на забастовку, на социальное страхование и пенсионное обеспечение, образование, охрану здоровья, медицинское обслуживание, право на жилище. Реализация этих прав и свобод, особенно относящихся к категории социально-экономических, наполнение их конкретным содержанием, составляет предмет многих острых социальных конфликтов в демократическом обществе.
Расширение понятия прав человека означало признание неразрывной связи политических и социально-экономических прав и свобод, преодоление фетишизма политических и правовых форм, присущего классическому либерализму. В политической сфере демократического общества эти тенденции нашли выражение в создании наряду с механизмом связи гражданского общества и государства посредством партий еще одной системы согласования интересов основных социальных групп - системы функционального представительства, или корпоративной. В корпоративную систему индивид входит в качестве члена определенной социальной группы, представляющей и защищающей его интересы - подобный подход также означал отступление современного либерализма от классического представления об обществе как совокупности индивидов - социальных атомов[94]. В системе функционального представительства принцип равенства определяет не положение индивидов как членов политической общности, а отношения социальных групп в сфере гражданского общества и в области взаимодействия с институтами государства. Он понимается как равенство влияния социальных групп в политической и экономической сферах, что реально предполагает не реализуемое практически равенство влияния групп лидеров, элит, представляющих существующие в обществе социальные интересы.
Модель легальной демократии во многом представляет собой возврат к протективной демократии с ее основополагающим принципом "laisser faire"[95]. Как и в других теоретические модели демократии, один из авторов данной теории Ф. Хайек, выступает за отделение государства от гражданского общества и принципы правового государства. Однако главное в демократии, по мнению легалистов, заключается в минимизации роли государства и создании максимального простора для индивидуальной свободы и развития свободных рыночных отношений. Именно на это и должна быть направлена власть закона, которая стоит выше как государства, так и воли большинства. Поэтому бюрократическое регулирование должно быть сведено к минимуму, а деятельность различных заинтересованных групп - жестко ограничена[96]. При этом легалисты практически отрицают любые формы социальной демократии, ограничивая ее только политико-правовой сферой.
Хотя в конечном итоге в ходе развития демократии и углубления процесса демократизации разница между этими аспектами постепенно сужается, тем не менее именно несоответствие институциональных и процессуальных сфер с культурой общества или преобладающими в нем политическими ценностями обусловливают как периодические кризисы в развитых демократиях, так и непоследовательность и противоречивость демократизации в переходных обществах[97]. Аналогично и многие из существующих моделей демократии делают упор либо на разные аспекты демократии, либо на различные ценности (например, ценность политической конкуренции у Й. Шумпетера или ценность свободы у Ф. Хайека).
В этой связи немецкий ученый Б. Гуггенбергер, указывая на необходимость создания в будущем комплексной теории демократии, справедливо подчеркивал: "Любой теории демократии, удовлетворяющей современным стандартам науки, необходимо быть достаточно комплексной и одновременно гибкой. Теория демократии не может ограничивать себя одной
единственной из каких-либо целей (соучастие или эффективность, правовое или социальное государство, защита меньшинства или власть большинства, автономия или авторитет); наоборот, она должна комбинировать возможно большое число тех представлений о целях, которые выкристаллизовались в западной теории демократии, а также в демократической практике и оказались социально-значимыми" [98].