Абрамова Ю.А.(г. Москва)
В России армия является институтом, вызывающим высокое доверие граждан. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, проводящего ежемесячный мониторинг деятельности общественных институтов, Российская Армия входит в тройку самых популярных структур у граждан нашей страны [7; 12].
Похожая ситуация была и в СССР. Армия-победительница пользовалась огромной популярностью после Великой Отечественной войны, что и предопределило ее особую роль в политической жизни и внутриполитической борьбе.
«Коллективное руководство» страной, возникшее после смерти И.В. Сталина, продолжалось недолго. Вскоре в партийно-государственной элите СССР началась острая борьба за власть. Первой «жертвой» стал в 1953 г. министр внутренних дел Л.П. Берия. В его устранении военные сыграли одну из главных ролей, будучи исполнителями воли партийного руководства [31, с. 30; 36, с. 441; 39, с. 112]. Впрочем, как и ожидалось, всю славу за это «трудное и рискованное дело» присвоили себе Г.М. Маленков, Н.С. Хрущев, В.М. Молотов и Н.А. Булганин [1, №1, с. 164,175—176]. Например, Н.С. Хрущев, по воспоминаниям сына Сергея, больше всего любил рассказывать, как он арестовывал Берия[1].
Привлечение военных к аресту Л.П. Берия создало прецедент использования армии во внутриполитической борьбе в партийном руководстве. Ставка была сделана на армию, так как вне зависимости от реальности угрозы, исходящей от бывшего министра внутренних дел, только Вооруженные Силы, пользующиеся после Великой Отечественной войны огромным авторитетом в обществе, могли стать реальным противовесом органам МВД. Армия стала восприниматься партийной элитой как главная опора власти.
Устранение Л.П. Берии нарушило равновесие внутри «коллективного руководства». В 1955—1956 гг. Г.М. Маленков был перемещен с поста Председателя Совета Министров СССР на пост заместителя Председателя Совета Министров и министра электростанций. Новым главой Правительства СССР стал Н.А. Булганин. В.М. Молотов вместо министерства иностранных дел возглавил министерство Госконтроля СССР. А Л.М. Каганович сменил кресло председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы на кресло министра промышленности строительных материалов СССР. Новым министром обороны стал маршал Г.К. Жуков [3, с. 382— 386,506-507; 33, №4, с. 180, №5, с. 140] [2].
В результате данных кадровых перестановок усилилась позиция Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева. Это вызвало резкое недовольство членов «коллективного руководства», пониженных в должности, но остававшихся в составе Президиума ЦК КПСС. Вскоре к числу недовольных Первым секретарем ЦК присоединись другие члены Президиума ЦК — Н.А. Булганин и К.Е. Ворошилов.
В первую очередь бывшие соратники были недовольны курсом на десталинизацию общества, взятым Н.С. Хрущевым.
«Готовился ХХ-й съезд партии, — вспоминал об атмосфере, царившей в партийных верхах, маршал Г.К. Жуков, ставший в феврале 1956 г. кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. — Хрущев поставил вопрос о необходимости выступить на съезде по вопросу о культе личности Сталина. Против постановки вопроса о культе личности Сталина выступили Молотов, Воршилов, Каганович, Маленков... Они были против потому, что боялись того, что вместе со Сталиным будут разоблачены и их имена и чего доброго, съезд может потребовать привлечения их к суровой ответственности. Я не помню ни одного заседания Президиума ЦК, на котором не было бы схватки и ругани между Хрущевым и Кагановичем, между Хрущевым и Молотовым. Нам, молодым членам Президиума ЦК, казалось странным такое недружелюбное взаимоотношение между старыми членами Президиума, часть которых долгое время работала вместе со Сталиным и даже с Лениным» [22, с. 46—47].
Наметившийся в 1956 г. конфликт в партийном руководстве обострился к июню 1957 г.
18 июня 1957 г. старые члены «коллективного руководства» предложили созвать заседание Президиума ЦК КПСС для повторного обсуждения вопросов, связанных с предполагавшейся поездкой членов Президиума ЦК на празднование 250-летия Ленинграда. Но на самом заседании Г.М. Маленков неожиданно предложил основным вопросом рассмотреть поведение Н.С. Хрущева, а председательствовать поручить главе Правительства Н.А. Булганину. Шестью голосами против двух предложение было принято[3].
Г.М. Маленков, В.М. Молотов и Л.М. Каганович выступили с критикой внутренней и внешней политики, личных и деловых качеств Первого секретаря ЦК, методов и стиля его руководства и предложили освободить Н.С. Хрущева от должности. Но, прежде чем решиться на столь рискованный шаг, «антипартийная» группа должна была заручиться поддержкой какого-либо влиятельного «союзника». Им могли стать МВД, КГБ или Вооруженные силы.
Политический вес этих потенциальных «союзников» к тому времени был разным, да и ведомства конфликтовали между собой. МВД возглавлял Н.П. Дудоров, до этого заведовавший Отделом строительства ЦК КПСС и не имевший большого влияния в милиции. К тому же, назначенный по инициативе Н.С. Хрущева, Н.П. Дудоров содействовал определению степени участия Г.М. Маленкова в репрессиях [8, 1993 г., №3, с. 20—24; 37, с. 297, 306—312], а потому не мог быть опорой анти- хрущевцев.
Еще меньше доверяли члены «антипартийной» группы Председателю КГБ А.И. Серову, которого собирались сместить после того, как решится вопрос с Н.С. Хрущевым [8, 1993 г., №3, с. 32, 57—58, № 4, с. 44 - 45,58, 64, № 5, с. 40,71].
Таким образом, ни МВД, ни КГБ не подходили на роль могущественного «союзника».
Группе Маленкова-Молотова ничего не оставалось, как опереться именно на преданных и уже зарекомендовавших себя во время ареста Л.П. Берии «военных товарищей» во главе с Г.К. Жуковым.
«Обработка» маршала проводилась очень тщательно. На июньском Пленуме ЦК 1957 г. Н.А. Булганин вспоминал, что он в те дни беседовал со многими товарищами, в том числе и с Г.К. Жуковым [25, № 3, с. 50, 53]. «Антипартийцы» пытались играть на самолюбии маршала и говорили о том, что ему уже давно пора быть членом Президиума ЦК. В тоже время заговорщики осторожничали и точку зрения министра обороны по поводу смещения Первого секретаря ЦК решили выяснить только в день первого заседания Президиума ЦК[4]. По-видимому, В.М. Молотов, Г.М. Маленков и др. сомневались в надежности «армейского союзника».
С одной стороны, маршал обсуждал с ними внутриполитическую ситуацию в стране, присутствовал на некоторых их заседаниях, не был против отстранения Председателя КГБ[5].
Но, с другой стороны, министр обороны очень настойчиво стремился довести до конца процесс десталинизации. Он возглавлял комиссию по реабилитации бывших военнопленных и собирался выступить на июньском (1956 г.) Пленуме ЦК, предполагавшем обсудить решения ХХ съезда и задачи улучшения идеологической работы. Пленум ЦК не состоялся, но критика Г.К. Жукова в проекте речи «некоторых товарищей», имеющих мнение «о нецелесообразности дальше и глубже ворошить вопросы, связанные с культом личности, так как, по их мнению, углубление критики в вопросах, связанных с культом личности, наносит вред делу партии, нашим Вооруженным Силам, принижает авторитет советского народа и тому подобное», возможно, насторожили «старую гвардию» [18, с. 143].
Отрицательное отношение Г.К. Жукова к сталинским репрессиям было хорошо известно, так же как и его крутой и непредсказуемый характер талантливого человека, знающего себе цену. Видимо, все это заставляло задуматься и отложить разговор с министром обороны на самый последний момент.
Примечательно, что, поскольку «причастность» Г.К. Жукова к «антипартийной» группе все же всплыла на Пленуме ЦК, Н.С. Хрущев поспешил разъяснить создавшееся недоразумение: «Жуков действительно ходил, когда первое заседание было... То, что Жуков был у Молотова, был у Маленкова и не раз, был и у Ворошилова, мы всегда знали, мы всегда созванивались с Жуковым и говорили, что надо пойди, надо поговорить, во-первых, разъяснить, во-вторых, узнать, чем дышат. Так что Жуков здесь проводил исключительно партийную линию»[6].
Таким образом, маршал выступал в качестве своеобразного источника информации для Первого секретаря ЦК и его окружения на начальном этапе подготовки «антипартийной» группы. Глава партии это четко дает понять на июньском Пленуме ЦК, несколько раз прося
Н.А. Булганина подтвердить, что ни Г.К. Жуков, ни А.И. Микоян никогда не присутствовали на собраниях антихрущевцев, происходивших в перерывах между заседаниями Президиума ЦК[7]. Впрочем, никто из выступивших на Пленуме ЦК и не считал, что маршал был одним из «антипартийцев», наоборот, говорили о попытках «прощупать» министра обороны, встретивших с его стороны достойный отпор, а также о том, что следующим этапом после захвата руководства над КГБ, видимо, должно было стать установление контроля над армией[8].
Г.К. Жуков на первое заседание Президиума ЦК опоздал. Очевидно, он находился на учениях в Солнечногорске [8, 1993 г., №3, с.14][9].
Определить, кто именно вызвал маршала, не представляется возможным, так как, судя по стенограмме июньского Пленума ЦК, это делали как члены «антипартийной» группы — Д.Т. Шепилов и Г.М. Маленков, так и сторонники Хрущева — Л.И. Брежнев по соглашению с Е.А. Фур- цевой [8, 1993 г., № 3, с. 36, № 5, с. 38, 69, 1994 г., № 1, с. 48; 21, с. 67]. Но ясно одно — обе стороны ждали Жукова. Не случайно, когда он приехал, Брежнев сказал: «Я говорю ему (Г.К. Жукову — Ю.А.), на какой ты стороне, на их («антипартийной» группы — Ю.А.) или нет? И в зависимости от этого будет решение»[10].
От позиции маршала действительно зависело многое, поскольку его слово было решающим и в конечном итоге могло обеспечить поддержку армии. Таким образом, должностной авторитет министра обороны был нужен всем.
Наихудшие предположения «антипартийной» группы подтвердились: приехав, Г.К. Жуков поддержал Первого секретаря ЦК и вместе с А.И. Микояном, Е.А. Фурцевой, Л.И. Брежневым и др. выступил за созыв полного состава Президиума ЦК и вынесение рассматриваемого вопроса на Пленум ЦК.