Гареева Э.А.
Существует ли возможность популярно излагать наиглубочайшие истины еще до того, как они уже предстали в ясном и систематически оформленном виде? В “Наставлениях к блаженной жизни” Фихте отвечает на этот вопрос так: среди мыслителей, постигавших эти истины, “бывали весьма неученые, совершенно не сведущие в философии или даже не расположенные к ней люди” [12, с. 23]
Сказанное заставляет серьезно задуматься над самим понятием “популярной философии”, перейти к выявлению его основных характеристик. Необходимо различать популярное философское знание как таковое и феноменологическое знание того или иного философа, который анализирует и популяризирует это знание.
Контуры популярной философии очерчиваются, на наш взгляд, ее ориентацией на общечеловеческие ценности.
Популяризация философского текста, разумеется, не должна выступать как популяризация исключительно с целью работы на широкую публику. С другой стороны, если художник будет отталкиваться только от принципа рефлексии над действительностью, то исчезнет всякая живая реальность. В этом плане можно вести речь о так называемых “Сцилле” и “Харибде” популяризации. Г.Риккерт говорит, что “ныне тех, которые с пренебрежением относится к гносеологическим исследованиям, приходится считать фантазерами, которые более опасны для выработки широкого миро- и жизнепонимания, чем те, слишком легко удовлетворяющиеся и невзыскательные натуры, желания которых вообще не идут далее развития специализации в науке” [8, с. 66].
П.Сорокин данную мысль применяет в отношении социологии, утверждая, что “не все можно излагать в популярном курсе: ряд проблем приходится обойти молчанием, другие задеть мельком, третьи изложить догматически… Такова “Сцилла” популяризации этой дисциплины. Ее “Харибдой” служит противоположная опасность. Стремясь дать наукообразную популяризацию социологии, часто дают учебники совершенно не популярные, недоступные широким кругам читателей” [10, с. 5].
Во избежание этих опасностей П.Сорокин в своем учебнике предпринял попытку избрания средней линии. Он затронул лишь основные вопросы социологии. В ряде случаев Сорокин прибегнул к упрощению, но не в такой мере, чтобы упрощение вредило научности.
Следовательно, популяризация, как и теоретизация, мысли не должны быть чрезмерными, необходимо искать золотую середину.
Однако необходимо учитывать тот факт, что не из всякой философии вырастает популярная философия. Например, философская доктрина Аристотеля в целом трудна для понимания (имеется в виду его “Метафизика”). Как замечает Мартин Хайдеггер в своем произведении “Время и бытие”, иногда приходится отказываться от требований непосредственной понятности; он приводит в пример картины Пауля Клее “Святые в окне” и “Смерть и огонь”, стихотворение Георга Тракля “Седьмая песнь смерти”, теоретические размышления Вернера Гейзенберга. “Но с мышлением, называемым философией, дело обстоит иначе. Ибо от нее ждут “мировой мудрости” если уж и не прямо “наставления к блаженной жизни”. Но возможно, что теперь такое мышление придет к осмыслению того, что отстает далеко от мудрости, полезной для жизни. Возможно, понадобится такое мышление, которое должно будет помыслить то, что дает определение даже упомянутой живописи, и поэзии и физико-математической теории. Тогда нам и в философии придется отказаться от требований непосредственной понятности” [15, с. 80].
В ходе своего исследования мы установили, что очертания или границы “популярной философии” определяются ее 1) ориентацией на действие в его неповторимой индивидуальности; 2) ориентацией на здравый смысл; 3) рационалистическим, часто и максималистским характером этических построений; 4) рассмотрением человека в качестве центральной проблемы философствования; 5) ориентацией на единство теории и жизни.
Труднейшей гносеологической проблемой, возникающей в ходе настоящего исследования, является вопрос о соотношении научного и популярного философских методов, что в свою очередь предполагает рассмотрение проблемы границ популяризации.
Популярное и научное изложение взаимодействует двояким образом. С одной стороны, наблюдается превращение популярно-философского рассуждения в научный текст, а с другой - научная философская система требует своей популяризации.
Известно, что Платон в своих диалогах широко пользуется поговорками, пословицами. Народные пословицы, загадки представляют собой большой интерес вовсе не как форма “естественного философствования”, но, главным образом, как почва, на которой вырастает такая простейшая форма популярного философствования, как афоризм. Афоризм – это такая форма выражения философской мысли, которая наиболее характерна для ее первых шагов. Данная форма преобладала в досократической философии; позднее мы находим ее у Паскаля, Ларошфуко, Шеллинга, Кьеркегора, Ницше.
Другой формой популярного философствования является диалог. “Здесь философская идея дана не в форме тезиса, но в антитетическом виде. Мысль диалектически раздваивается, и проблема освещается в высказываниях двух (или более) индивидуумов” [6, с. 164].
Значение популярной философии определяется, на наш взгляд, прежде всего тем обстоятельством, что лишь немногие люди обладают своей собственной вполне разработанной философской системой, однако почти каждый имеет свое особенное, только ему свойственное мироощущение, а также “ощущение того, что знакомые ему философские системы не дают адекватного выражения картины мира” [3, с. 222].
Мы считаем, что процесс популяризации знания, совершавшийся в единстве с ростом его теоретичности, способствовал расширению границ самой популярной философии, которая не может быть сведена к простой “житейской мудрости”, если употребить термин Шопенгауэра.
Нам думается, что единство научного и популярного метода достигается в метафорическом познании. Квинтилиан основные функции метафоры усматривал в следующем. Во-первых, метафора употребляется для поражения ума, во-вторых, - для сильнейшего означения предметов, в-третьих, - для более наглядного представления предметов о которых идет речь [7, с. 393].
Итак, метафорическое познание позволяет соединить в единое целое научное и популярное изложение и сочетает такие формы освоения мира, как искусство (особенно поэзия), мифология, “замаскированное сравнение”.
Метафора - это важнейший способ популяризации философского и научного знания.
Анализируя проблему соотношения популярного и научного методов, необходимо вовлечь в рассмотрение практический, культурный контекст этого вопроса.
Школа Платона только потому, на наш взгляд, реализовала единство популярного и научного методов, что, с одной стороны, способствовала методическому обсуждению той или иной философской проблемы в достаточно узком кругу учеников, а с другой - ставила перед собой цель вовлечения в мыслительный процесс самых широких слоев общества, применяя для этого художественные средства передачи теоретических концепций.
Важным при этом является тот момент, что в ходе популяризации знания не следует нарушать аристократизм мышления. Гете замечает: “Никогда не следует думать, что разум станет популярным. Пристрастия и чувства могут стать популярными, но разум будет всегда лишь преимуществом отдельных” [17, с. 18]. Так, Лютер, начиная Реформацию, поставил, прежде всего, проблему серьезности мышления, осознавая границы популяризации, а также некоторые недостатки схоластического мышления.
Проблему границ популяризации философского знания оригинально решал Гегель (речь идет о его известной статье “Кто мыслит абстрактно”). Данный вопрос он рассматривает, исходя из определения “абстрактного” мышления. Абстрактное или примитивно-популярное мышление получило широкое распространение и укоренилось в массовом сознании очень глубоко. Гегель приводит пример с молодым убийцей, которого ведут на казнь. “Это и называется “мыслить абстрактно” – видеть в убийце только одно абстрактное – что он убийца и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо” [2, с. 392].
Совсем иное дело, замечает Гегель, -“утонченно-сентиментальная светская публика Лейпцига. Эта, наоборот, усыпала цветами колесованного преступника и вплетала венки в колесо. Однако это опять-таки абстракция, хотя и противоположная” [2, с. 392].
Анализируя все эти высказывания, можно заключить, что научное изложение должно стремиться к системному, комплексному охвату явлений. Только в этом случае оно и будет по-настоящему популярным.
Популяризация философской системы может натолкнуться на чисто абстрактное представление о ней, которое связано, по нашему мнению, с видением только одного какого-либо из ее элементов, пусть даже и существенного.
Популяризация, если не хочет впасть в зряшное абстрагирование, требует усиления научного духа, систематизации и символизации знания. И.Кант определил популярность как “достаточную символизацию для всеобщего сообщения” [17, с. 27]. Развитая символика порождает в свою очередь высокий уровень развития наук. Значение научной философии определяется ее стремлением стать достоверным знанием о предмете. Поэтому границы популяризации философского знания, если оно не желает утратить умственное достоинство, определяются, прежде всего, данным критерием.
Популярная философия, на наш взгляд, есть та философия, которая стремится гармонично сочетать аристократизм мышления с духовными потребностями и интересами самых широких слоев общества. Итак, границы популяризации философии обосновываются принципом диалектического единства теории и практики, теории и жизни.
Надо сказать, что интерес к понятию “популярная философия” имеет давнюю историю (в нашей стране он связан в основном с именем В.С.Соловьева, а на Западе - с именем И.Г.Фихте). В Германии этому понятию посвящены достаточно солидные исследования, которые объединяет, в основном, философское имя И.Г.Фихте.