Такой переход был немыслим еще 5—10 лет назад в условиях опасного военного противостояния Запада и Востока, а также в более отдаленном прошлом, когда господствовавшая между государствами вражда принуждала содержать исключительно постоянные армии. Теперь появляется возможность для такого перехода, но он, естественно, займет много времени, может осуществиться только синхронно всеми государствами: сначала на 1/4, затем наполовину, на 3/4 милиционной армии — вплоть до полного перехода.
В ориентировке на профессиональные армии, которая ныне стала для всех важнейшей, превалируют не интересы мира и безопасности, а политические расчеты оторванных от народов элит. В сознании мировой общественности все более укореняется понимание ненужности гигантских постоянных армий, о чем говорят результаты многих социологических исследований. Идея перехода от постоянных армий к милиционным, широко обсуждавшаяся в парламентах европейских стран в конце XIX века и получившая довольно обстоятельное обоснование, может и должна обрести новое дыхание и практическое воплощение.
В-третьих, важно запретить или по крайней мере максимально ограничить торговлю оружием и военными технологиями, что обусловливает лишь расширение зоны милитаризма, создает новые очаги и источники войн и военных конфликтов, способствует разрастанию вооруженной преступности, организованного терроризма, в том числе в их новых формах (например, возможность ядерного терроризма и т. п.). Конечно, отказ от торговли оружием задевает интересы влиятельных военно-промышленных комплексов, десятков миллионов людей, занятых совершенствованием и производством оружия. Особенно трудно отказаться от доходов военного бизне» са тем государствам, где гражданское производство является отсталым или переживает кризис. Но те выгоды, которые получило бы от этого все человечество, несравненно значительнее. Мировое сообщество в лице ООН, региональных миротворческих организаций должны найти способы компенсаций возможных потерь государствам, наиболее «страдающим» от демилитаризации экономики.
В новых условиях возрастает роль и эффективность невоенных средств обеспечения военной безопасности: политико-дипломатических, экономических, торгово-финансовых, культурологических, информационных и др. Армии переместились среди них на 3—5-е место.
В конце нашего века существенно упала защитная ценность армий, эффективность их как инструмента политики (отдельные случаи удачного применения на сотни неудачного).
Снизилась роль армии в обеспечении территориального единства и целостности государства. Даже самая мощная армия не способна компенсировать социально-экономической, политической, моральной слабости государства. Военная мощь СССР не спасла социалистический строй от краха, а страну от распада. Нечто сходное произошло в Югославии, Чехословакии и других бывших странах «социалистического содружества». Тот, кто полагает возможным сохранить целостность России мощными группировками войск, дислоцированными в важнейших регионах (например Дальний Восток), мыслит категориями прошлого века. Чечня, Карабах, Абхазия, Приднестровье лишний раз это подтверждают. В обеспечении целостности государства стали приоритетными невоенные средства: социально-экономические, политические, духовно-нравственные и т. п. Военная сила не может быть фактором реинтеграции земель исторической России, которая представляется автору этих строк неизбежной.
У государств в результате научно-технической революции появились средства, позволяющие без войны достигать целей и результатов, которые прежде добывала только военная сила. Так, США в «холодной войне» против СССР отдавали приоритет информационным, экономическим, финансовым, тайным, психологическим и другим невоенным средствам и добились уничтожения великого государства, разрушения его экономической и политической системы, армии, других институтов безопасности. Надежная безопасность обеспечивается сегодня не столько армией, сколько эффективной экономикой, прочностью социальных и политических структур.
Разумеется, сказанное не перечеркивает роли армий в поддержании мира, стабильности и безопасности, которая, хотя и в уменьшенном значении, сохранится еще в течение десятилетий.
Приведение системы армий в соответствие с новой обстановкой и долгосрочными потребностями глобальной и национальной безопасности зависит от мировой политики, ее способности выдвинуть и принять в качестве обязательных ориентиров соответствующие новые идеи, концепции, доктрины, программы, относящиеся ко всем без исключения странам. Необходимо, чтобы они составили важнейшее направление деятельности ООН, Совета Безопасности, его военных органов, региональных организаций безопасности. Это неимоверно трудная задача, но все же решаемая. Важно, чтобы нашлись мощные политические силы, которые взяли на себя инициативу, сплачивали вокруг себя сторонников, пробуждали мировую общественность, возглавляли антимилитаристскую борьбу.
Роль «задающего генератора» в этом деле вряд ли может играть Запад. США, НАТО, их союзники, скорее, будут главной преградой на этом пути. Милитаризм в их политике имеет более глубокие корни, чем думалось многим в конце 80-х — начале 90-х годов.
К роли инициаторов радикальной демилитаризации мира более всего подходят Россия, Китай, Индия и многие молодые развивающиеся страны, кровно заинтересованные в обуздании милитаризма. Конечно, необходимо, чтобы мировая общественность поддержала их, и этого можно ожидать в ближайшие годы, особенно в первом десятилетии XXI века. Не исключено, что по мере дальнейшей «социализации» США в своих претензиях на мировое лидерство могут переместить усилия на высоконравственное поле борьбы за освобождение человечества от войн и милитаризма, если при этом и демократия там из олигархической превратится в действительно народную. В противном случае она сохранит за собой зловещую роль. Под давлением обстоятельств Запад может и будет менять политику, которая сейчас в значительной мере отстает от потребностей новых мировых реалий и чаще выглядит такой, какой она была в конце XIX века или в лучшем случае в середине XX века, но не соответствующей резко изменившейся современной действительности.
Руководство России еще не осознало своей роли на мировой арене в преодолении милитаризма и войн, новых возможностей для превращения в инициатора всемирной кампании ради достижения этой цели. Для этого нужна новая политика и новые политики.
Ориентиры объявленной в 1997 году военной реформы в России — вековой старости: «армия — важнейший фактор внутренней стабильности»; «важнейшее средство защиты»; «необходимо качественное повышение обороноспособности»; «вернуть военным былой престиж и уважение»; «суворовский девиз — «не числом, а умением» — в XXI веке становится еще более важным»; «задача вооруженных сил — только ратное дело» и т. п. Такие установки обычно давались перед войнами, стимулировали недоверие, вражду и напряженность.
Сохранение в мировой политике старых подходов к военной силе объясняется рядом причин: сильным влиянием на нее военно-промышленных комплексов, заинтересованностью социально-политических сил, господствующих в большинстве государств, в обладании мощными армиями; резким ослаблением антимилитаристских движений; невниманием со стороны ООН и Совета Безопасности; отставанием научных разработок по этой проблеме; давлением неблагоприятных тенденций в мировом развитии.
Прекращение качественного совершенствования вооружений, снижение боевых потенциалов армий, запрещение продажи оружия, использования военной силы за пределами национальных территорий, осуществление миротворческих акций только под эгидой Совета Безопасности — приоритетные глобальные проблемы. Вселенский и первостепенный характер этих проблем состоит в том, что они касаются изменения одной из глубоко укоренившихся основ жизни государств и народов, направлены на сужение и ослабление материальной основы войн, а следовательно, на упрочение всеобщего мира и безопасности, на высвобождение колоссальных средств для решения других глобальных проблем человечества, преодоление экологических, продовольственных, сырьевых и иных угроз.
Строить армии, исходя из предположения, что в XXI веке возможна крупномасштабная война, как это делают сейчас великие, а за ними и другие государства, значит сознательно или неосознанно создавать реальную базу для нее. Но ведь всем ясно, что она была бы губительной для всех. Великий историк XX века А. Тойнби писал: «Мы должны искоренить Войну и Классы как таковые — и искоренить немедленно — под страхом того, что, если мы дрогнем или потерпим неудачу, они сами одержат победу над человеком, которая на этот раз окажется окончательной и бесповоротной».