Смекни!
smekni.com

Теория разделения властей (стр. 8 из 10)

1 См.: Сафарова М.Р. Разделение властей и конституционное реформирова­ние высших законодательных и исполнительных органов власти России и дру­гих суверенных республик СНГ // Актуальные проблемы конституционного законодательства / Отв. ред. А.В. Мицкевич. М., 1992. С. 78-87.

2 Ведомости Верховного Совета Белорусской ССР. 1991. № 12. С. 129.

3 Лазарев Б.М. "Разделение властей" и опыт Советского государства // Коммунист. 1988. № 16.

230


тельные дискуссии велись вплоть до Указа "О поэтапной конституцион­ной реформе в Российской Федерации", в котором было предложено Конституционному Суду не созывать свои заседания до начала работы Федерального Собрания.

Многочисленные споры, а точнее, стычки, возникали и по другим аспектам теории разделения властей. О них нет необходимости здесь говорить, поскольку они зачастую носили не принципиальный по отно­шению к теории разделения властей, а прикладной и, как правило, конъюнктурный характер, были не глобальными, а локальными.

Ни одна из спорящих сторон не подвергала сомнению те или иные положения теории разделения властей, не говоря уже о концепции в целом. Ни одна из них не оспаривала важность поддержания постоянно­го баланса, равновесия властей, в особенности законодательной и ис­полнительной властей. Но вместе с тем каждая из сторон стремилась истолковать различные аспекты теории разделения властей или возни­кающие время от времени коллизии лишь в свою пользу.

Исполнительная власть трактовала "баланс" властей как фактиче­ское доминирование ее над законодательной и судебной, что особенно наглядно проявилось в названном Указе от 21 сентября 1993 г. В свою очередь, законодательная власть добивалась поддержания своего "верховного", конституционного статуса, необоснованно вторгаясь ино­гда при этом в сферу деятельности исполнительных органов государст­венной власти и Центрального банка.

Разумеется, каждая из сторон при этом, нагнетая политические стра­сти, обвиняла другую в узурпации всей государственной власти. Каждая из них при этом, прикрываясь демократическими лозунгами и заботой о благе общества и народа, преследовала лишь свои собственные эгоисти­ческие цели и интересы, а точнее, цели и интересы стоящих за ними относительно небольших групп людей.

Следует отметить, что для стран со сложившимися демократически­ми традициями и обычаями ничего особенного в функциональном про­тивостоянии законодательной и исполнительной властей нет. Нет ничего аномального и в том, что каждая из ветвей власти стремится макси­мально "реализовать" себя, в том числе и через попытки "принижения" деятельности или "перехват" некоторых второстепенных функций у других властей1.

Аномальный характер взаимоотношений этих властей возникает лишь тогда, когда они выходят за рамки, установленные конституцией, и когда применяют в процессе разрешения существующих между ними противоречий недозволенные методы. В этих случаях нередко речь идет уже не о формальных нарушениях принципа разделения властей, а о фактическом его разрушении.

1 Schoenbrod D. Op. cit. P. 461: Fitzgerald G. Op. cit. P. 44-48. 231


Именно такая ситуация создалась (вначале формально - юридически, а затем и фактически) в России в сентябре - октябре 1993 г. Начав­шийся было внедряться в действующее законодательство и в политиче­скую практику принцип разделения властей юридически был блокиро­ван Указом "О поэтапной конституционной реформе в Российской Фе­дерации", а позднее, после разгона 3-4 октября 1993 г. парламента и прекращения деятельности Конституционного Суда, был фактически ликвидирован.

Логикой самих событий в России еще раз непроизвольно подтвер­дился тезис, развивавшийся в советской литературе еще в 20 - 30-е го­ды, о том, что основные, наиболее острые проблемы, связанные с прин­ципом разделения властей, возникают, как правило, лишь в период борьбы различных классов и политических группировок за власть1. С оговоркой, естественно, о том, что речь шла о борьбе за власть не внутри правящих кругов Советского Союза или России, а между нарож­дающейся буржуазией и феодалами.

Говоря о взаимоотношениях законодательной и исполнительной вла­стей и о зачатках теории разделения властей в современной России, необходимо исходить из существования трех относительно самостоя­тельных периодов становления и развития данного процесса.

Первый период хронологически очерчен рамками: апрель 1985 г. -сентябрь 1993 г. Характерным для него является не только формально-юридическое закрепление (в Конституции и других нормативно-право­вых актах) принципа разделения властей, но и начало его реального воплощения в жизнь. О характере взаимоотношений различных ветвей власти и их правовом опосредствовании свидетельствуют многочислен­ные научные статьи, газетные материалы, различные нормативно-правовые акты.

Данный период отличался тем, как справедливо отмечалось в лите­ратуре, что шло "постоянное и активное изменение существующих го­сударственной и правовой систем, политической системы общества в целом и не в последнюю очередь, хотя и весьма противоречивое и свое­образное, движение в сторону восприятия многих общепризнанных в мире признаков государственности, функционирующей на основе прин­ципа разделения властей"2.

В самом начале данного периода по инерции продолжало доминиро­вать восприятие государственной власти в Лице Советов как явления единого и неделимого. Традиционно считалось, что в плане применения теории разделения властей к российской действительности "разделе-

1 Энгель Е. Основы советской Конституции. М., 1923. С . 167-169; Трай-нин И. Разделение властей // Советское строительство. 1937. № 7-8.

2 Бережнов А.Г. Принцип разделения властей в контексте теории и практи­ки советской и современной российской государственности // Разделение вла­стей: история и современность / Отв. ред. М.Н. Марченко М., 1996. С. 320. 232


нию" подлежат не сами ветви государственной власти, а лишь властные функции. Причем нередко вопрос о разделении функций переносился с государственной сферы жизни на партийную и общественную. Огром­ное внимание в отечественной литературе традиционно уделялось чет­кому разделению функций государственных и партийных органов, недо­пустимости дублирования и подмены их друг другом.

В конце 80-х - начале 90-х годов в отношении к принципу разделе­ния властей наметился резкий поворот. И это заметно проявилось не только в теории, но и на практике.

Так, в частности, учреждение в 1991 г. института президентства в России и образование Конституционного Суда свидетельствовало, по­мимо всего прочего, о реальном выделении и укреплении механизма государственной власти России наряду с законодательной, исполнитель­ной и судебной властями.

Закрепление же в Конституции России в 1992 г. положения о том, что "система государственной власти в Российской Федерации основана на принципах разделения законодательной, исполнительной и судебной властей" (ст. 3 Конституции РСФСР) свидетельствовало об официаль­ном признании этой теории1.

Таким образом, применительно к государственно-правовой жизни реформируемой России в данный период принцип разделения властей признавался не только формально, теоретически, но и шаг за шагом стал воплощаться в реальную жизнь практически.

Второй период адаптации теории разделения властей применительно к российской действительности охватывает промежуток времени с сен­тября 1993 г. (с момента издания Указа от 21 сентября 1993 г. № 1400) и до декабря этого же года (включая день проведения референдума по проекту новой Конституции и выборов 12 декабря 1993 г.).

Характерной особенностью этого периода было прежде всего то, что в этот период, как отмечали эксперты, "было покончено с неприкоснб-венностью граждан. Покончено не только с двоевластием, но и с трое-властием, то есть с конституционным принципом разделения властей"2.

В чем последнее выражалось? Если говорить кратко, то - в ликвида­ции деятельности всей системы органов законодательной власти и Кон­ституционного Суда и установлении, как отмечали независимые экспер­ты, верховенства исполнительной власти, а точнее, единовластия прези­дента3. Одна ветвь - исполнительная власть - подмяла под себя все остальные ветви власти.

Указом "О поэтапной конституционной реформе в Российской Фе­дерации" с 21 сентября 1993 г. в целях "сохранения единства и целост-

1 Конституция РСФСР. М., 1992. С. 3.

2 Независимая газета. 1993. 12 нояб.

3 Авакьян С. Создан прецедент. Неконституционная власть не имеет пер­спективы // Независимая газета. 1993. 15 окт. 233


ности Российской Федерации, вывода страны из экономического и по­литического кризиса, обеспечения государственной и общественной безопасности Российской Федерации, восстановления авторитета госу­дарственной власти" было "прервано" осуществление "законодательной, распорядительной функций" Съездом народных депутатов и Верховным Советом страны1.

Этим же актом было "предложено" Конституционному Суду РФ "не созывать заседания до начала работы Федерального Собрания"2. Считать фактически настоящий Указ по юридической силе превосходящим дей­ствующую Конституцию, ибо она продолжала функционировать лишь в той части, "в которой не противоречила настоящему Указу"3.