Смекни!
smekni.com

Проблемы перевода русских реалий на бретонский язык (стр. 1 из 4)

Анна Мурадова

Проблема перевода художественных текстов на язык малочисленного народа, в котором окончательно не установилась норма литературного языка. представляет большую трудность. Достаточно часто в таких случаях прямой перевод невозможен в силу отсутствия специалистов, владеющих языком оригинала и региональным языком, на который предстоит перевести текст. В таких случаях используется непрямой (вторичный) перевод с языка - посредника, известного носителю регионального языка. Подобную ситуацию мы наблюдаем в случае перевода произведений русских писателей на бретонский язык

До начала 20 века как бретонский язык, так и традиционная бретонская литература продолжали существовать в закрытой среде - в деревнях, мелких городах, носители языка зачастую на протяжении всей жизни не покидали пределов своей области. Однако со временем политика французского государства, направленная на централизацию и на уничтожение региональных языков, дала свои плоды и привела к тому, что не владеющие французским оказывались отрезанными от внешнего мира и не имели возможности занимать более или менее значительное положение в обществе.

В начале 20 века ряд событий положил конец закрытости этой среды: первая мировая война, мобилизация мужской части населения во французскую армию, отделение церкви от государства и введение обязательного обучения в государственных школах, где преподавание велось исключительно на французском, - все это способствовало ослаблению позиций бретонского языка. Естественно, что традиционная бретонская литература не соответствовала требованиям современного общества, представлялась образованным людям грубоватой, наивной, малохудожественной. Энтузиасты, ратовавшие за сохранение национального языка и культуры предприняли попытку возродить бретонскую литературу, поднять ее до уровня французской, английской и других. С этой целью в начале 20 в было основано литературное объединение «Гваларн». Одной из задач этого объединения было создание практически отсутствовавшей до сих пор переводческой традиции (до этого иноязычные произведения, например, пьесы и жития святых не переводились, а пересказывались). Однако сразу же переводчики столкнулись с рядом трудностей. Во-первых, большинство переводчиков владело, кроме кельтских языков лишь французским и английским, реже - немецким. Поэтому стремление познакомить читающих по-бретонски с шедеврами русской литературы наталкивалось на естественные препятствия. Чтобы обойти их, члены объединения « Гваларн » пошли на некоторый риск - они переводили на родной язык французские и английские переводы, русских текстов, равно как текстов на других экзотических для Бретани языках. Практически все произведения русских писателей до начала 90-х годов переводились через посредство английского или французского. Единственным исключением был бретонский писатель Жарль Приель (1885-1965), проживший несколько лет в России и хорошо знавший русский язык.

Естественно, что при вторичном возникали различные неточности и ненамеренное искажение смысла. Иногда изменения вносились умышленно, так как второй проблемой, стоявшей перед переводчиками был менталитет их публики.

Как уже было сказано выше, в первой половине 20 столетия бретонская деревня, естественный « ареал обитания » бретонского языка, являлась чрезвычайно закрытой и консервативной средой. Поведение бретонского крестьянина регламентировалось в каждой области своеобразным местным этикетом, и различия в говоре, и образе жизни обитателей соседних областей, порой удаленных друг от друга всего на 10-15 км были настолько велики, что иногда порождали непонимание. Неудивительно, что порой бретонцы просто не могли адекватно воспринять литературное произведение, написанное иностранцем, тем более русским.

Наглядным примером может служит «многоступенчатый» перевод Пьесы А.П. Чехова « Предложение ». В 1922 году она была переведена на французский язык A. Chaboseau ( «Une demande en mariage»). Этот не совсем удачный перевод изначально содержал ряд неточностей, порой весьма показательных (некоторые ошибки переводчика будут рассмотрены ниже). Этот перевод послужил основой для переложения на бретонский язык сделанного А. Керавелем и вышедшего в 1947 году в серии журнала «Ar falz» под названием «Ar goulenn-dimezi», и вошел в состав репертуара бретонского народного театра. Эта пьеса, которая скорее представляет из себя новое художественное произведение, нежели перевод, настолько полюбилась публике, что многократно исполнялась на сцене с 1946 г. вплоть до нашего времени и была переиздана журналом «Brud nevez» в 1987г.

С другой стороны, перевод с английского той же пьесы под названием «Ar goulenn-eured» был сделан одним из лидеров объединения « Гваларн », Р Эмоном (1900 - 1978). К сожалению, автору исследования не удалось разыскать то самое издание, с которого был сделан этот довольно точный перевод, изданный в 1966 г в журнале «Ar bed Keltiek», и переизданный в 1988 журналом. «Skrid». Таким образом, пьеса Чехова проникла в бретонскую литературу разными путями под разными названиями.

Особенно интересен « перевод » Керавеля, где сохранена лишь основная сюжетная линия пьесы. Место действия перенесено в Бретань, персонажи получают новые - бретонские - имена, даже отдаленно не напоминающие русские.

Ниже приведены все варианты переводов имен (кроме английского) :

Русский (А. П. Чехов)

1. Степан Степанович Чубуков, помещик.

2. Наталья Степановна, его дочь, 25 лет

3. Иван Васильевич Ломов, сосед Чубукова, здоровый, упитанный, но очень мнительный помещик.

АШабосо (Une demande en mariage)

1. Stйpan Stйpanovitch Tchйboukof, gentilhomme campagnard, veuf;

2. Natalia Stйpanovna, sa fille, vingt-cinq ans

3. Ivan Vassilievitch Lomof, autre gentilhomme campagnard, voisin des prйcйdents, trente-cinq ans, personnage dйbordant de santй

Р. Эмон (Ar goulenn-eured)

1. Stepan, perc'henn-douar. - Степан, землевладелец

2. Natalia, e verc'h, 25 bloaz - Наталия, егодочь, 25 лет

3. Ivan, perc'henn-douar, amezeg da Stepan, yac'h-pesk, maget-mat hag imoret-fall. - Иван, землевладелец, соседСтепаназдоровкакбык, упитанивечновплохомнастроении

А. Керавель (Ar goulenn-dimezi)

1. Stefen Skragn, intaсv, 60 bloaz - СтефенСкрань ( букв. - СкупойСтефен) , вдовец, 60 лет

2. Katellig, merc'h Stefen, 25 bloaz - Кателлик , дочьСтефена, 25 лет

3. Lom Bouzellok, 35 bloaz, anezaс un den maget-mat, liou ar yec'hed war e zioujod - ЛомБузеллок (букв. - ЛомКишкастый), 35 лет, упитанныйирумяный

Кроме имен, в пьесу Керавеля привнесены знакомые зрителям географические названия. Вместо одной из первых реплик пьесы, где Чубуков обращается к Ломову со словами :

Разве куда едете, драгоценный мой?

В бретонском тексте мы имеем :

…emaoc'h o vont da friko eur mondian bennak da Gemper marteze?

... Вы что, едете в Кемпер на банкет к какому-нибудь вельможе ?

Подобные замены обусловлены спецификой бретонского народного театра, и бретонского менталитета первой половины 20 столетия. Цель этого перевода-переложения вполне оправдывала такое вольное обращение с иностранным классиком. Пьеса должна была быть понятна зрителям имеющим слабое представление не только о России, но и о соседних с Бретанью областях Франции. Нагромождение странно звучащих русских имен и названий только напугало бы зрителей и, вполне возможно, нарушило бы восприятие пьесы. Для бретонцев того времени вообще было характерно настороженное отношение к другим странам и иностранцам.

Перенесения действия пьесы в Бретань, естественно, повлекло с собой и приближение психологии героев к психологии зрителей. Например, в первом действии добавлена сцена, вполне типичная для бретонского крестьянского быта : Стефен (Чубуков) не сразу понимает, зачем Лом (Ломов) явился в его дом и, думая, что тот начнет просить у него денег в долг притворяется разорившимся и подробно описывает упадок своего хозяйства.

Этот пример показывает, насколько нужно было изменить русскую пьесу, чтобы сделать ее понятной для рядового бретонского крестьянина. Можно, конечно, сослаться на то, что перевод Шабосо, сам по себе несовершенный, в какой-то мере спровоцировал изменения, внесенные Керавелем, но вот пример прямого перевода другого произведения, сделанного уже упоминавшимся Жарлем Приелем непосредственно с русского. Этот писатель и переводчик задался целью предоставить бретонскому читателю возможность познакомиться с творчеством Бабеля и в 1954 г. перевел на бретонский язык рассказ « Письмо » из книги « Конармия ». Однако и этот перевод можно назвать переводом с некоторой натяжкой. Поскольку тексты Бабеля сложны для восприятия иностранцем из-за обилия в них различных уменьшительных форм имени, отчеств и т. п., Ж. Приель решил облегчить усилия читателя, не всегда хорошо образованного и порой читающего на родном языке с трудом, давал пояснения и уточнения прямо в тексте, как, например, в этих фразах :

Вот письмо Курдюкова ни в одном слове не измененное.

Бретонский ваиант:

Sed aze llizher kaset d'ar gкr gant... Kourdioukov; netra, na zoken ur pik, n'am eus kemmet, pe lemet dioutaс.

(Вот письмо, посланное домой Курдюковым, и ничего, ни одной точки я в нем ни изменил и не пропустил).

И далее :

Мамка, доглядайте до Степки, и Бог вас не оставит.

Ha diwallit, va mamm garet, d'ankounac'hat plediс gant va ebeul Stiopka, rak Doue d'ho paeo evit se.

(И смотрите, дорогая моя матушка, не забывайте следить за моим жеребенком Степкой, и Бог Вас не оставит).

В наши дни тексты, написанные по-бретонски предназначены для иной публики. Сейчас в Бретани практически не осталось людей, которые бы проживали всю жизнь, не покидая фермы и ограничивались бы элементарным образованием и не владели бы французским языком. Среди говорящих и пишущих по-бретонски имеется достаточное количество квалифицированных переводчиков с разных языков, в том числе с японского и китайского. Бретонская литература не только достигла высокого уровня, но и породила немало талантливых произведений, некоторые из них были переведены на другие языки (французский, английский, валлийский). Однако проблема передачи иностранных реалий на бретонский язык не исчезает и не может исчезнуть.

Наиболее сложен перевод реалий там, где переводчику не с чем соотнести лексическую единицу, встречающуюся в русском тексте, когда в собственном опыте переводчика не оказывается никакого образа, соответствующего иноязычному слову.