Спустя столетие "Новый мир" в классический период своего существования (1958–1970) определил эстетическую – реализм – и этическую меру вещей, ориентируясь на то же самое, выработанное духовным опытом человечества единство Истины, Добра, Красоты, которые и стали критериями отбора и оценки всех материалов для публикации. Философские категории в переводе на журнальный, критический, историко-литературный язык звучат весьма обыденно, но благодаря "Новому миру" они стали "ключевыми словами" литературной и общественной жизни периода "оттепели": правда жизни, позиция автора, качество литературы. Нередко они становились "ключевыми словами" и отдельной книги журнала. Так, категория правды становится связующим звеном всех материалов, составляющих последнюю подписанную к печати А. Твардовским в качестве главного редактора книгу "Нового мира" (1970, № 1). Номер открывается официальной статьей академика А. М. Румянцева, причины публикации которой очевидны: подцензурный журнал не мог не участвовать в начавшейся пропагандистской компании, связанной с юбилейной датой – 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. При всей официальности статьи, она не официозна и вполне сообразуется с идеологической установкой новомировцев, с их мечтой о "социализме с человеческим лицом". В ней открыто говорится о высокой зависимости российского литератора (автор подробно останавливается на причинах, которые побудили Ленина в анкете в графе "профессия" написать "литератор") от правды жизни: "Сила слова есть функция, производная от его правдивости, его соответствия реальному историческому движению своего народа и всего человечества..." 8 .
Новомировцы всегда пытались так скомпоновать журнальную книжку, чтобы в ней был кульминационный центр. Чаще всего это было прозаическое произведение (А. Солженицына, Ф. Абрамова, С. Залыгина, Г. Владимова, В. Шукшина, В. Белова, В. Быкова, Ч. Айтматова), реже – публицистическая или литературно-критическая статья (В. Лакшина, А. Синявского, Ю. Буртина, И. Виноградова, Ф. Светова, Ю. Черниченко). В последнем номере "Нового мира", после которого журнал фактически перестал существовать, таким кульминационным центром, безусловно, стала повесть Ч. Айтматова "Белый пароход". Айтматов чувствовал себя новомировским автором, приносил в журнал все свои произведения шестидесятых годов, после разгрома журнала демонстративно в нем не печатался. Как Ю. Трифонов, В. Лакшин, он ушел в "Дружбу народов". Повесть "Белый пароход" как произведение, значительно поднявшее планку правды о судьбе человека в двадцатом столетии, не нуждается в дополнительной аттестации. В связи с журнальной судьбой заметим, что "Новый мир" сумел сохранить авторский финал. В отдельном издании Айтматову пришлось пойти на уступки, на автоцензуру, значительно смягчив трагический финал повести.
"Новый мир" избегал публикаций переводной литературы, но в анализируемом номере российскому читателю предоставляется возможность знакомства с романом Франсуа Мориака "Подросток былых времен". Все публикации зарубежной литературы, будь то "Золотые плоды" Н. Саррот или "Бойня N 5" К. Воннегута, сопровождаются редакционными предисловиями, которые чаще всего писали В. Лакшин, Л. Копелев или Р. Орлова. В редакционных предисловиях, кроме характеристики творчества, всегда присутствует мысль о причинах публикации именно этого произведения в "Новом мире". Так и в случае с романом французского писателя вновь главной причиной публикации объявляется реалистическая манера Ф. Мориака, который, по мнению редколлегии, и "поныне остается хранителем и продолжателем большой реалистической традиции" 9 . Именно "стремлением найти правду" ценно для новомировцев творчество писателя.
"Толстому" журналу в России было всегда важно, чтобы читалась не только первая, беллетристическая часть, но и вторая, посвященная проблемам общественной и литературной жизни страны
Опубликованные в первой книге "Нового мира" за 1970 год воспоминания Г. Софронова "Незабываемые дни" прямо соотносимы с важнейшим принципом журнала: документ враждебен стереотипам, факт разрушает легенды. Широко публикуя документальную литературу, мемуары, письма, архивные материалы, "Новый мир" постоянно обращает внимание читателей на это направление литературного процесса, подчеркивая тем самым его роль в пробуждении импульса к самостоятельному мышлению и самостоятельным выводом в общественном сознании путем сопоставления факта и легенды. Публикация генерал-лейтенанта Г. Софронова, посвященная его восприятию революции, не противоречит основному направлению журнала: в этих незамысловатых страницах не могла не подкупить их субъективная правдивость, безыскусственность тона повествования и главное – установка на факт, свойственная человеку, который был свидетелем и прямым участником истории.
В разделе "Литературная критика" помещена большая статья И. Борисовой "Вступление (о творчестве Виктора Астафьева)". Этот материал – образец "реальной критики", культивируемой на страницах "Нового мира". Путем анализа первых, ныне почти забытых произведений Астафьева (например, романа "Тают снега"), а также произведений шестидесятых годов ("Стародуб", "Кража", "Где-то гремит война") автор большой критической статьи убедительно показывает, как шел писатель от принятых стереотипов, штампов в изображении действительности к своей выношенной и выстраданной правде "живой жизни": "Сколько нужно времени, сил, какого напряжения инстинкт свободы и истины должен быть заложен в писателе, чтобы рискнуть довериться собственному слуху и собственному зрению, довериться, не устраняясь в то же время от всех влияний своего времени? Не оглушаясь ими, не зачаровываясь и не презирая их?" 10 .
Анализ повести "Кража" – центральный фрагмент статьи, и он в сознании читателя этой книги не может не сопрягаться с только что прочитанным "Белым пароходом". Феномен сиротства, безотцовщины как прямого следствия катастроф российской истории XX века был в центре внимания многих писателей "оттепели" – от Ч. Айтматова до Ю. Трифонова, от А. Твардовского до Ф. Искандера.
"Книжное обозрение" – раздел, обычно завершающий журнальную книгу. В "Новом мире" ему отводилось большое количество страниц (в нашем случае – 50), при этом здесь не было ни случайных рецензентов, ни случайных рецензируемых авторов. Каждый подраздел рубрики имеет свой смысловой центр. "Литература и наука" – рецензия А. Лебедева на книгу Ю. Манна "Русская философская эстетика (1820–1830-е годы)" (М. 1969). "Политика и наука" – рецензия Л. Лазарева на книгу Ф. Вигдоровой "Кем вы ему приходитесь?" (М., 1969).
В первом случае категория правды соотносится с методом филологической науки: "Кажется, что автору просто "пришло в голову" присмотреться попристальнее к некоторым из устоявшихся историко-литературных концепций и – не полениться! – сопоставить их с действительными историко-литературными фактами" 11 – единственное, что и дает возможность исследователю духовной жизни России прикоснуться к ходу истории.
Во втором случае категория правды связана с типом творческого поведения, который должен быть нормой, а не исключением для российского литератора: "Ф. Вигдорова твердо и беззаветно отстаивала правду и справедливость, смело и бескомпромиссно выступала против шаблона и рутины, бездушия и самоуправства, а это противники, которые и сегодня не сложили оружия" 12 .
Думается, приведено достаточно доказательств того, что этико-эстетическая категория правды пронизывает и скрепляет в особую целостность журнальную книгу "Нового мира".
Но возможен и другой уровень исследования российского "толстого" журнала, который связан с его функционированием во времени, с возможностью рассмотрения журнальной периодики как сверхтекста .
Современная лингвистическая наука, определяя сверхтекст как "совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального / анормального" 13 , предлагает попытку его типологизирования. Сверхтекст есть тематическая и модальная целостность, он может быть открытым и закрытым образованием; особенность сверхтекста определяется характером коммуникативной рамки (авторский / неавторский сверхтекст-адресат). Сверхтекст также может быть классифицирован с точки зрения его структурной определенности 14 .
"Толстый" журнал, безусловно, целостное образование. Например, "почвенническая" идеология Достоевского предопределила ближайший круг сотрудников его журналов, которые, безусловно, были и его единомышленниками: Ап. Григорьев, Н. Н. Страхов, Я. П. Полонский, А. У. Порецкий. С другой стороны, тенденциозность редактора накладывала отпечаток не только на содержание литературной критики и статей о внешней и внутренней политике, но и на характер художественной беллетристики. Не только в "вершинных" явлениях русской литературы, впервые опубликованных "Временем" и "Эпохой" (повести и романы Достоевского, "Призраки" И. С. Тургенева, "Леди Макбет нашего уезда" Н. С. Лескова), но и в произведениях остальных, менее известных писателей можно отметить общие и для других разделов журнала темы и проблемы: крестьянская реформа и ее последствия, капиталистическое развитие России, проблемы народного образования и демократизация культуры, нравственное состояние современного общества, вопросы женской эмансипации, условия и предпосылки духовного оздоровления русского народа, – вот далеко не полный перечень основных составляющих "русской идеи" Достоевского.