Возможность скрыться, обратиться за помощью или самостоятельно противостоять физическому принуждению без особого вреда себе, свидетельствует о том что лицо могло руководить своими действиями (бездействием). Это исключает безусловную правомерность причинения вреда. При таких условиях, а также при психическом принуждении вступают в действие правила крайней необходимости, а именно, требования о неизбежности причинения вреда и о меньшем вреде.
Непреодолимое принуждение, подавляющее волю человека, чаще всего превращает его в орудие преступления, что закономерно устраняет общественную опасность и противоправность причинения им вреда. Если же у лица имеется выбор и оно сознательно причиняет меньший вред во имя сохранения более высоких ценностей, то такое поведение может быть не только правомерным, но и общественно полезным (например, причинение имущественного ущерба под угрозой гибели людей, повреждения памятника культуры и т. д.)
Принципиальное отличие принуждения от состояния крайней необходимости состоит в характере, источнике и направленности угрожающей опасности. В первом случае она заключается в целенаправленном физическом или психическом воздействии, может исходить только от физических лиц и применяется в отношении данного лица. Опасность при крайней необходимости носит спонтанный по отношению к данному лицу (нередко стихийный) характер и угрожает, так сказать, безадресно. Однако правила устранения угрозы, как видим, во многом сходны. Само собой разумеется, что вредоносное действие (бездействие) под принуждением должно быть направлено на третьих лиц; причинение вреда лицу (лицам), от которых исходит угроза, подчиняется правилам необходимой обороны.
В отличие от необходимой обороны, крайней необходимости и задержания лица, совершившего преступление, иные виды правомерного причинения вреда, в том числе под принуждением, могут выражаться в форме не только действия, но и бездействия.
Специальные условия правомерности предусмотрены для причинения вреда при обоснованном риске. Вот, что говорит об этом Уголовный кодекс Российской Федерации.
Статья 41. Обоснованный риск
1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели.
2. Риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам.
3. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия».
Из приведенной статьи закона видно, что действия в данном состоянии направлены не на устранение прямого вреда, а на достижение позитивного эффекта, то есть на изменение сложившейся обстановки, «вредной», рутинной по отношению к предполагаемому прогрессу. Угроза причинения опасных последствий исходит от самого лица, взявшего на себя ответственность за достижение общественно полезного результата, но в нарушение уголовно-правового запрета. Отсюда естественны и предъявляемые законом требования, нарушение которых не может служить оправданием для причинения вреда:
общественно полезная цель, которая при выполнении других условий делает общественно полезным и само деяние;
невозможность достижения этой цели без риска причинения вреда;
принятие максимально возможных, исчерпывающих мер, направленных на недоумение обусловленного риском вреда. Важнейшей особенностью, отличающей данное обстоятельство, является отсутствие умысла на причинение фактического вреда в результате действия (бездействия) лица, допустившего риск. Представляется, что понятие «риск» – к тому же в сопровождении с прилагательным «обоснованный» – исключает не только прямой, но и косвенный умысел. Наличие косвенного умысла указывает на беспечность субъекта, авантюрный характер действий и не имеет ничего общего с рассматриваемым правовым состоянием. В этой связи ответственность за неправомерное причинение вреда со ссылкой на обоснованный (а точнее – необоснованный) риск должна наступать как за неосторожное преступление;
категорическая недопустимость деяния, которое заведомо может повлечь наступление тяжких последствий, таких как гибель многих людей, экологическую катастрофу или общественное бедствие. В целом же, логично, что размер вероятного вреда, обосновывающего риск, должен быть предельно низким в сравнении с разницей между status qvo и ожидаемым результатом.
Поэтому совершение деяния, содержащего формальный состав, во имя достижения экономического эффекта или иного социального блага, с нашей точки зрения, можно безусловно считать оправданными.
Установить практически обоснованность действий, связанных с риском, достаточно сложно. Для этого необходимо исследовать:
социальную значимость поставленной цели;
возможность добиться этой цели в сложившейся ситуации без причинения вреда и при условиях, созданных лицом, допустившим риск, а также реальное достижение намеченной цели;
данные, относящиеся к профессиональным качествам лица, допустившего риск, его опыту;
наличие или отсутствие возможности обратиться за помощью (консультацией) к специалистам;
размер возможного вреда, его соотношение с результатом, ожидаемым от действий, обусловленных риском, и фактически причиненный вред.
Важное значение для обоснования риска и для его юридической оценки имеют мотивы, которыми лицо руководствовалось при совершении деяния при рассматриваемых обстоятельствах.
Наконец, по новому УК, преступность деяния может быть исключена в связи с исполнением (неисполнением) приказа или распоряжения:
Статья 42. Исполнение приказа или распоряжения
1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.
2. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность».
Как видим, здесь предусмотрены два вида внешне противоправного деяния, преступность которого зависит от реагирования на приказ или распоряжение.
Во-первых, это исполнение властно-распорядительного акта, когда исполнитель не знал об общественно опасных последствиях своего действия (бездействия), хотя мог и должен был знать, либо знал, но самонадеянно рассчитывал на их предотвращение (неосторожная форма вины). Если о таковых последствиях он не знал, не мог и не должен был знать, то соответственно, исключается всякая форма вины, что само по себе снимает вопрос о преступности деяния.
Во-вторых, закон предусматривает неисполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения. Невыполнение управленческого акта уполномоченного лица в некоторых случаях может быть признано уголовно противоправным – как должностное преступление. Однако сознательное совершение незаконных действий (бездействия), хотя бы во исполнение приказа или распоряжения, обусловливает ответственность исполнителя за причинение вреда в результате такого деяния. Поэтому отказ выполнить заведомо незаконную команду не только утрачивает общественную опасность, но и сам устраняет возможные общественно опасные последствия.
При рассмотрении дел об исполнении (неисполнении) приказа или распоряжения важно установить:
отношения власти и подчинения между лицом, издавшим управленческий акт, и исполнителем, а также уровень их общечеловеческих отношений (не было ли у них неприязни друг к другу или, наоборот, дружбы и т.д.);
полномочия должностного лица и исполнителя, вправе ли один был отдавать данный приказ (распоряжение) и обязан ли другой его исполнять;
существо приказа, его четкость и ясность для исполнителя, а также характер совершенного деяния, не имело ли место несоответствия между ними;
могли и должны ли они знать о незаконности предназначенных к выполнению действий, знали ли об этом, была ли у исполнителя возможность обдумать, осмыслить принятое руководителем решение (здесь большое значение имеют психологические свойства лица, условия, при которых был отдан приказ, и при которых совершалось обусловленное им деяние);
не было ли оказано на исполнителя давление (физическое или психическое принуждение, имеет значение и наличие иных обстоятельств, исключающих преступность деяния) и др.
Даже беглый взгляд на рассмотренные правовые состояния обращает внимание на пограничный характер ряда из них. Во всех случаях, когда появляется предположение (версия) о наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, этот вопрос должен быть досконально исследован с учетом всех фактических данных. Несмотря на наличие внешнего сходства, необходимо, руководствуясь специальной нормой уголовного закона, четко установить признаки того или иного конкретного состояния, условия его правомерности, в том числе допустимых пределов причиняемого вреда. При этом любой вывод должен быть сделан на основании доказательств, полученных в соответствии с уголовно-процессуальным законом.