Умер мой друг. -- Я был в отчаянии, всюду была смерть. -- У меня родилось жестокое отвращение к жизни. -- Одновременно возник страх перед смертью. -- Я начал понимать, что нельзя никого любить так, словно он не может умереть. -- Я страдал еще больше.
Я узнал без больших затруднений науку красноречия, диалектику, геометрию, музыку, арифметику. -- Я пытался их разъяснить своим ученикам. -- Самого прилежного из моих учеников хватало лишь на то, чтобы не слишком медленно усваивать мои объяснения. -- Я начал сомневаться в пользе моего ума.
Я всегда знал, когда совершаю худое. -- Я часто считал, что грешу не я, а что-то другое, что мною не было. -- Я не считал себя виновным.
Я во всем сомневался и ни к чему не мог пристать. -- И все же я ждал, когда засветится передо мною что-то определенное, к чему направлю я свой путь. -- Ожидая, я стал катехуменом в Православной церкви.
Я искал известности, славя императора. -- Изнуряющие размышления о моей лжи донимали меня».
Мне улыбалось счастье. -- Мне было скучно ловить его. -- Я знал, что оно угаснет прежде, чем удастся схватить его.
Я искал мудрости и истины. -- Я хотел оставить пустые, тщетные желания, лживые увлечения. -- Я наслаждался ими, наслаждался настоящим, которое рассеивало меня.
Я хотел использовать влиятельных друзей, хотел получить хорошее место правителя провинции. -- Хотел жениться и вместе с женой, как многие достойные мужи, предаться мудрости. -- Я понимал, что тем самым лукаво предпочитаю женские объятия и известность истине.
Я искал, откуда мое зло. -- Меня тяготил и грыз страх смерти. -- Истина не давалась мне. -- Я начинал понимать, что сам Страх есть Зло.
Я искал истину, спрашивал себя, откуда зло. -- Искал я в молчании, обращаясь к Тебе, Милосердному. -- Люди не знали о тревоге моей. -- Благодаря Тебе, я вошел в свое сердце и увидел, что Ты сотворил все добрым, что зло - ухудшающееся добро. -- Я не мог найти пути, на котором можно насладиться Тобой, я не находил Пути Христа..
Одна моя воля была плотская - привязанность к женщине. -- Другая моя воля стремилась освободиться от всего для Тебя.
Закон в теле моем делал меня своим пленником. -- Я не спешил освободиться, лишь вяло говорил себе: «сейчас», «вот сейчас», «подожди немного». -- Так я, знающий Истину, уходил от закона Твоего. -- Тревога моя росла.
Ты, Господи, повернул меня лицом ко мне самому. -- Я увидел неправду свою и ужаснулся. -- Я стал ненавидеть себя. -- Но моя душа боялась, что ее вытянут из русла привычной жизни. -- Шел великий спор, поднятый во внутреннем дому моем.
Я «безумствовал, чтобы войти в разум. -- Я умирал, чтобы жить. -- Я разделился в самом себе. -- Я хотел пожелать союза с Тобой и не мог. --Я боролся с собой и мучительно ждал, когда исчезнет мрак моих сомнений.
Наконец наступает решающее событие в жизни Августина, когда к нему, призывающему в саду избавление от мучительной «мирской зависимости», приходит долгожданный «знак»: Он слышит голос из соседнего дома, как будто мальчик или девочки, часто повторяет нараспев: «Возьми, читай! Возьми, читай!» Следуя этому знаку, он открывает апостольские Послания и читает: «Облекитесь в Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти...». Наступает момент просветления: «После этого текста сердце мое залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений». Следует «разрешающий поступок» - принятие Августином крещения и вступление в жизнь - во - Христе.
3. Позднее средневековье отчетливо меняет акценты Я – текста. «История моих бедствий» Пьетро Абеляра (1) представляет собой захватывающую рефлексию богослова, философа, вовлеченного во множество жизненных конфликтов, связанных с враждебностью людей и его ответным сопротивлением, преодолением и самоутверждением. Воссоздается неповторимое «Я», отстаивающее себя в противоречиях с другими. Раскрываются моменты интенсивной жизни, сплетающиеся в коллизиях и позволяющие побеждать в жизненной борьбе. Это таланты Абеляра – выборы занятий – обучение у знаменитых учителей – успехи - приобретение уверенности в своей исключительности - страсти - вражда учителей – неприятие соучеников – преподавание и написание трудов – борьба с выпадами против него – победы врагов - его отступления и малодушные поступки – самоосуждение - новые прорывы в познании – создание авторской школы - распространение его славы – умножение врагов – готовность к противодействию – вера в личное искание Истины.
Психологическая реконструкция самопознания Абеляра выглядит следующим образом.
- Я отличался восприимчивостью и способностями к научным познаниям, отказался ради них от воинских подвигов, которых хотел от меня отец, «отрекся от участия в совете Марса ради того, чтобы быть воспитанным в лоне Минервы».
- Я был одержим любовью к наукам. Среди них избрал философию, а из всех ее положений и методов – оружие диалектических доводов и победы в философских диспутах
- Я изучал диалектику у Гильома из Шампо, выдающегося магистра, который принял меня благосклонно и благоволил мне до тех пор, пока я не попытался опровергнуть некоторые из его положений. Я стал ему неприятен, так как побеждал его в спорах и постепенно приобретал славу.
- Я видел, как он воспламенялся завистью ко мне по мере того, как распространялся слух о моем искусстве в диалектике и по мере того, как меркла его известность.
- Я возымел о себе такое высокое мнение, что, несмотря на юный возраст, стремился открыть собственную школу. Мой бывший учитель и его сторонники противились моему влиянию на учеников, и я открыл школу в отдалении от Парижа, где мог более свободно нападать на противников в диспутах.
- Я возвратился в Париж и силой диалектических доводов опроверг учение Гильома об универсалиях. Он коварно лишил меня моих покровителей, и моя школа была отдана другому. Я сопротивлялся и вскоре вернул школу, выиграв битву.
- Я начал изучать богословие у Ансельма Ланского, обязанного своей большой известностью долголетним преподаванием и красноречием, а не умом и памятью. «Зажигая огонь, он наполнял свой дом дымом, а не озарял его светом».
- Я ходил на его занятия все реже и реже, что тяжко обидело лучших учеников Ансельма. Они коварными наговорами вызвали у него ненависть ко мне.
- Я стал отрицать необходимость в чужом руководстве при толковании священных текстов и приступил к их собственному толкованию и чтению лекций по богословию. После первой лекции Ансельм стал мучиться завистью ко мне. Гильом преследовал меня в философии, Ансельм – в богословии.
- Моя школа принесла мне славу и благополучие. Беззаботное житье ослабляло силу духа и направило его к плотским удовольствиям. Я считал себя единственным в мире философом, был всецело охвачен гордостью, надменностью, сластолюбием и все больше отдалялся от философии и богословия.
- Я полюбил Элоизу, известную многим своими научными познаниями. Она ответила мне страстной любовью, но считала, что истинный философ отличается от других строгостью жизни и свободой от мирских забот, следовательно, не должен жениться.
- Я был жестоко наказан родственниками Элоизы за нашу тайную любовь. Особое горе причиняло мне то, что оскопленные люди считались нечистыми и по общему убеждению не могли заниматься философией и богословием.
- Я постригся в монахи, и вскоре монастырские предложили мне преподавать философию для бедных. Но в аббатстве царили дурные нравы, и я стал обличать братию за их мерзости. Они возненавидели меня.
- Ко мне съехалось множество школяров, другие школы стремительно теряли учеников, и магистры других школ стали возводить на меня разные обвинения.
- Я написал богословский трактат «О божественном единстве и троичности». Наитруднейшие вопросы получили в нем разрешение, нравившееся многим.
- Мои раздосадованные соперники собрали против меня Собор для обсуждения моего трактата. Мне не дали слова для защиты под предлогом, что «весь божий свет не мог бы опровергнуть его доказательств и софизмов».
- Меня осудили за высокомерие, с которым я написал и распространил эту книгу. Книгу присудили к сожжению и меня заставили самого бросить ее в огонь. «И враги наши – судьи».
- Я удалился в пустынь, но вскоре ко мне съехались многие ученики и почитатели, отказавшись от городских благ. Обо мне говорили: «Вот за ним пошел целый свет». Я основал там храм и назвал его Параклетом (Утешителем).
- Слава моя росла, но враги стали распускать обо мне дурные слухи, и я должен был оставить Параклет на попечение Элоизы, также принявшей постриг. «Мне казалось, что язычники отнеслись бы ко мне более благосклонно, чем собратья по вере.
- Меня назначили настоятелем монастыря в Бретани, где я принял в управление неукротимую, непослушную братию. И там меня мучили «извне нападения, а изнутри – страхи». Вследствие непрерывных бедствий я считал себя наследником блаженного Иеронима.
- Я решил оказывать покровительство, помощь и преподавать науки в монастыре, основанном при Параклете Элоизой. Свои несчастья я стал считать полезными, как некие искушения, и потому обращался к богу со словами: «Да будет воля твоя!»
4. Рефлексия художника Бенвенуто Челлини (24), чарующая стройностью ренессансного текста, акцентирует произведения разностороннего гения Автора, его гордость творца, его самоотождествление с предками – отменными мастерами и с великими художниками, его подвиги и испытания в творчестве. С критически выраженной силой заявляет о себе «Я», изобильно создающее шедевры. Автор погружен в череду великого множества событий и ситуаций своей жизни, основная часть которых была связана с дворцовыми запросами (со стороны королей, пап, кардиналов, герцогов, другой знати) на его уникальную способность творить красоту вещей. Выстраивается образ непрерывного, жизненного движения индивидуальности от одного образного замысла к другому, от состоявшегося творческого процесса к новому процессу, от завершенного изделия к вновь задуманному. Эта продуктивная динамика, с ее сопутствующими условиями, может быть воссоздана следующей моделью самопознания.