Р А 3 Д Е Л 4 Книги Кронина С.И. «Режиссура социальных игр»
Базовые Игры Человека
Высший — тот, кто знает от рождения,
Следующий — тот, кто познает в учении,
Следующий далее — учится, когда испытывает крайность;
Те же, кто и в крайности не учатся, — люди низшие.
Когда ты исправляешь сам себя,
то с чем не справишься в правлении?
Конфуций.
Глава 4.1. ПОНЯТИЕ «СОЦИАЛЬНАЯ ИГРА» И ЕЕ ЦЕЛИ
Термин «игра» многофункционален и включает в себя множество игр разнообразного назначения: детских, компьютерных, «карточных», деловых, производственных, психологических и др. Все понимают такие выражения, как «игра природы», «игра случая», «игра судьбы». Игрой также называем театрализованные представления, спортивные состязания. Воспринимаем сам термин «игра» как некое «развлечение», что-то несерьезное, не имеющее значения.
В данной работе понятие термина «игра» по своей сути достаточно близко к значению, изложенному известным американским психологом — основоположником трансактного анализа Э. Берном в книге «Игры, в которые играют люди»: «Не следует заблуждаться относительно значения слова «игра»... Игра совсем не обязательно предполагает удовольствие или веселье. Например, коммивояжеры совсем не считают свою работу забавной, как это прекрасно показал Артур Миллер в пьесе «Смерть коммивояжера». Многие игры весьма серьезны. Так же, как сегодня спортсмены всерьез играют в футбол, так и большинство игроков нельзя обвинить в отсутствии серьезного отношения к играм.
То же самое относится и к словам «играть» и «игрок». Это могут подтвердить игроки в покер, а также те, кто долго играл на бирже. Этнографы, представители других наук знают о том, какой серьезный характер могут приобретать игры. Одна из самых сложных когда-либо существовавших игр — «Придворные» превосходно описана Стендалем в «Пармской обители». Эта игра отличалась убийственной серьезностью.
Наиболее зловещей игрой является, конечно, война». Далее Э. Берн определяет область применение своего инструмента: «В рамках различных дисциплин социальное действие можно рассматривать с многих точек зрения. Поскольку наши интересы лежат в области психодинамики личности, то наш подход относится к социальной психиатрии. Мы как бы в неявной форме, выносим суждение о том, насколько данные игры отвечают понятию «душевное здоровье».
Этот подход несколько отличается от других подходов психотерапии и социальной психологии. Со своей стороны психиатрия полагает, что анализ игр — это специальный раздел «трансакционного анализа» как части социальной психиатрии. В этой связи можно заметить, что трансактный анализ — эффективный манипулятивный инструмент психологии, что и определяет область его применения.
Ведь неслучайно каждый инструмент имеет свое строгое назначение и разрабатывается для своих собственных задач. Кстати, и психология — один из видов «игры», мало отличающийся по своему «внутреннему механизму» от «игры в авиацию» или «игры в математику», что будет понятно из дальнейшего материала. Просто каждая деятельность создает свой «виртуальный мир», в котором и существует автономно, пересекаясь с другими «играми» только на «границах своего влияния» в рамках большой игры — социума. Отсюда становится понятным, что детали «игр» вполне реальных процессов управления и их режиссуры, являющихся основными областями настоящей книги, иные, что делает применение «трансактного анализа» не вполне корректным. Более того, при использовании трансактного анализа происходит потеря социальной цели, приводящая к вполне определенным издержкам.
В дополнение к сказанному приведем определение игры по Э. Берну: «Игра — только тот процесс, где существуют «скрытые мотивы и наличие выигрыша». Он поясняет: «Если человек честно просит, чтобы его утешили, и получает утешение, то это операция. Если кто-либо просит, чтобы его утешили и, получив утешение, обращает его против утешителя, то это игра... Если же в результате игры один из участников получает «вознаграждение», то становится ясно, что в ряде случаев операции следует считать маневрами, а просьбы — неискренними, так как они были лишь ходами в игре. Например, в игре «Страхование», о чем бы страховой агент ни вел разговор, если он настоящий игрок, то он ищет клиента или «обрабатывает» его. Заполучить «добычу» — его единственная цель». Можем добавить, что игрой считаем даже те действия человека, в результате которых он не получает явного «выигрыша», полностью отвергая саму возможность «неискренних действий» (см. «Фундаментальные игры»).
Следует сразу разделить игры на: (а) игры «спортивные», в которых всегда существует объективный результат — «выигрыш»; и (б) театральные, в которых разыгрываются чувства и сценарии, но объективной «победы» нет.
С этой точки зрения «игрой» называем все, что человек делает, даже тогда, когда находится один. Дело в том, что если что-то делаем, то значит что-то и получаем. Например, находимся в пустой комнате и не хотим ничего делать, никого видеть, никуда идти — получаем уединение, покой, отдых, концентрацию на собственных мыслях и переживаниях — позитивных или негативных, неважно. Но все-таки их получаем! Тогда что же говорить о тех моментах, когда хоть что-то делаем, даже просто направляясь куда-то.
Таким образом, по нашему представлению, игра — это и работа, и образ жизни, и поведение, и «модель» общения, и поездка на машине, и семейная жизнь, и воспитание детей, и принятие душа, и многое-многое другое: всё, что делает человек.
Что же не является игрой? Только то, без чего человек не может существовать как биологический организм и что не в его власти изменить: еда, но не процесс «принятия пищи», природные инстинкты. Все остальное, в какую бы форму они не облекались, — это игра. Более того, дополним, что ради удовлетворения именно этих инстинктов человек и ведет игру.
К примеру, возьмем процесс принятия пищи в различных социальных группах. Одни группы предпочитают иметь полный «технологический процесс»: от закупки сырых и других продуктов до приготовления и принятия пищи в кругу семьи; другие привыкли посещать специальные заведения, где обряд кушанья совмещен с приятным времяпрепровождением, исключая «технологический» процесс. В принципе, и те, и другие удовлетворяют одну и ту же физиологическую потребность, и с этой точки зрения разницы между ними никакой; но делают это по-разному. Они распоряжаются своим временем так, как считают «правильным» или «достойным», так как хотят или привыкли.
Но зачем человеку нужно так «усложнять» свою жизнь — создавать дополнительные правила и «ритуалы»? Ответ крайне прост — человек не может находиться в бездействии: он не переносит скуки. Поэтому всячески стремится заполнить свое время эмоциями, действиями.
В тяжелых экономических условиях, например, войны, создавать дополнительные «сложности» смысла не имеет: в это время и так достаточно вопросов, которые требуют решения. Но в стабильной ситуации, когда ничто не угрожает ни жизни, ни благополучию, наступает скука — возникает «свободное» время, которое требуется чем-то заполнить. Одни погружаются в работу, другие — в социальную жизнь, третьи — в общественные движения и дела, четвертые находят
себе «хобби».
Уместно напомнить, что первичны инстинкты, и в этом вопросе опираемся на работы Фрейда, и что общество разделяется именно по формам их удовлетворения.
К игре также относим любую мысль, действие, всё, что имеет альтернативу. Этого нельзя сказать об инстинктах: например, инстинкт выживания или продолжения рода — тут нет «свободы выбора». Рассмотрим, к примеру, добычу продуктов питания, которые возможно либо купить, либо вырастить на собственном участке, либо получить путем натурального обмена. То есть, у человека есть выбор того, как обеспечить себя продуктами. И выбирает он форму их получения в рамках своей игры. Кажется абсурдным, чтобы городской житель, бросив всё, уехал заниматься сельским хозяйством. Но это в его власти, и никто, кроме него самого, не в состоянии ему запретить принять такое решение. И подобные примеры не так уж редки в нашей жизни; другое дело — непривычны.
Может показаться, что игры должны быть осознаны. В действительности — наоборот. Игра — это программа, которая управляет человеком, но не иначе. То, что сегодня привыкли называть игрой, — всего лишь «тривиальная пародия» на действительно протекающие процессы.
В основе РСИ, как уже отмечалось, лежат не только положения официальной науки, но и различных учений, включая, например, трансперсональную психологию. Но даже при столь мощном расширении рамок восприятия и мышления жизнь остается игрой, имеющей в своей программе «начало и конец». Вместе с тем, находясь внутри жизненных реалий и испытывая «все их прелести», сказанное воспринимается с трудом, если вообще воспринимается. Но в то же самое время история человечества, например, история XVIII века, его персонажи, события, происходившие тогда, видятся сейчас, как игра, спектакль. А жизнь Древнего Египта или фигура Клеопатры воспринимаются сегодня, как красивая сказка, «предание».
Следует заметить, что излишне серьезное отношение к жизни переводит «гибкую, красивую» игру в «серую повседневную» реальность. Человеку дан «великий дар» — быть свободным и наслаждаться жизнью; но он очень редко его использует и живет по «программе», которая чаще всего не является самой удачной. Изучая РСИ, во главу угла ставится приобретение человеком понимания жизненных программ и на этой базе умение выйти за привычные рамки и избавиться от привычки серьезно относиться к происходящему вокруг.
В действительности человек обладает правом выбора желаемых эмоций, чувств, результатов. Для того чтобы достигнуть желаемого, всегда существует огромное количество возможностей. Можно даже сказать, что объективные условия — это не более чем наше восприятие, «сон», программа. Как только пропадает такое восприятие как «трагизм» ситуаций, начинаем легко находить новые возможности. И объяснить данный феномен возможно обычной логикой: когда мы гуляем по летнему полю, то замечаем всё, но ни на чем не задерживаем свое внимание — наслаждаемся: можем прилечь, пробежаться, подумать. Но вот на горизонте появилось большое черное облако, которое быстро растет и уже слышим гром. Теперь всё посвящено спасению от дождя; с этого момента «летнего поля» для нас больше нет — только «программа», как уберечься от дождя и молний и соответственно снижается возможность маневра. Примерно такой же особенностью обладает и страх: именно поэтому в критических условиях гибнут те, кто боится, кого парализует страх. Отвага — это не безрассудство, а умение не попасть под влияние «программы», выйти из нее.