В отечественной цивилистике данная проблема лишь вкратце затрагивалась И.Б. Новицким, который считал, что "при совпадении двух оснований недействительности предпочтение следует отдавать более сильному основанию"[139], а также В.П. Шахматовым, полагавшим, что "сделка, совершенная под влиянием насилия, обмана или угрозы, исходящая от недееспособного или несовершеннолетнего, должна квалифицироваться по составу, посвященному малолетнему"[140].
Однако ни закон, ни руководящие разъяснения Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов не дают никакой информации по данному вопросу, что, по нашему мнению, оставляет широкое поле для судейского усмотрения, что в данном случае нецелесообразно.
Итак, главным вопросом недействительных сделок со сложным составом является определение более приоритетных составов недействительности сделок перед менее приоритетными, если сделка содержит в себе несколько оснований недействительности, а также если истец требует признания ее недействительной по нескольким основаниям, либо в деле фигурируют более одного истца, требующие признать сделку недействительной по различным основаниям.
В первую очередь, по нашему мнению, требуется установить примат ничтожности сделки над оспоримостью. Он означает, что если действие, совершенное в виде сделки, содержит одновременно признаки и ничтожности и оспоримости (например, совершена под влиянием заблуждения и с целью, противной основам правопорядка), то суд должен применить к ней соответствующие последствия недействительности именно ничтожной сделки. Так, например, если сделка совершена под влиянием заблуждения и противоречит основам правопорядка и (или) нравственности, то даже в случае предъявления иска о признании сделки недействительной по основанию, содержащемуся в ст.178 ГК РФ, суд, убедившись, что такая сделка является недействительной в силу прямого указания на это в законе (в данном случае - в ст.169 ГК РФ), имеет право по собственной инициативе согласно ч.2 п.2 ст.166 ГК РФ применить к данной ничтожной сделке последствия недействительности. Причем имущественные последствия недействительной сделки, признанной таковой по ст.169 ГК РФ, более неблагоприятны для виновной стороны (сторон), чем при ее квалификации по ст.178 ГК РФ.
Итак, первым принципом, на котором должна основываться квалификация недействительных сделок со сложным составом, является принцип установления преимущества ничтожности над оспоримостью, руководствуясь которым, суды должны применять последствия ничтожности к сделкам, одновременно содержащим основания как ничтожности, так и оспоримости. В связи с этим, в ГК РФ можно было бы закрепить следующее правило: если сделка одновременно обладает основаниями ничтожности и оспоримости, то к ней, в независимости от предъявленных требований, применяются последствия недействительности соответствующей ничтожной сделки.
Далее следует найти приоритеты среди ничтожных и оспоримых недействительных сделок. Это сделать достаточно сложно, поскольку неясен критерий, которым руководствуется законодатель. Тем не менее, приоритеты можно было бы выстроить, выделив в группу более важных оснований те, которые каким-либо образом посягают на государственные интересы, а также влекут взыскание в доход Российской Федерации (фактически по степени общественной вредности).
Возможен и другой подход: например, среди оснований ничтожности и оспоримости в сложном составе недействительной сделки, первоначально отдавать преимущество сделкам лиц с недостаточным для этого уровнем дееспособности, затем сделкам лиц, заключившим сделку под влиянием обмана, насилия или угрозы, а уже затем иным недействительным сделкам.
Бесспорно, что необходимость урегулирования данного вопроса на уровне ГК РФ, или хотя бы на уровне руководящих разъяснений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов, очевидна, так как это позволило бы судам беспрепятственно выбирать необходимое основание недействительности, а соответственно и имущественное последствие этой недействительности.
И тем не менее, в отношении ничтожных сделок, недействительных по нескольким основанием, уже сегодня можно было бы установить, что, если сделка является ничтожной одновременно по нескольким основаниям, то к ней применяются наиболее невыгодные последствия для виновного участника данной сделки. Тем самым в законе, применительно к ничтожным сделкам, последовательно находил бы свою реализацию принцип более строгой санкции за гражданское правонарушение, обладающее большей общественной вредностью.
Установление подобного приоритета среди оспоримых сделок, которые могут быть признаны недействительными сразу же по нескольким основаниям, дело более трудоемкое, поскольку осложняется целым рядом факторов. Во-первых, здесь суд не имеет права по своей инициативе применить последствия недействительности без соответствующего искового требования. Во-вторых, вполне можно предположить ситуацию, когда одновременно разными истцами могут быть предъявлены требования о признании недействительной одной и той же сделки по различным основаниям, причем для этих оснований недействительности закон может предусматривать взаимоисключающие имущественные последствия[141]. Поэтому данная проблема остается еще до конца не разрешенной.
Рассмотрев отдельные составы недействительных сделок на предмет их соответствия категории "правонарушение", можно заметить, что большинство из них отвечает таким характеристикам противоправного деяния, как общественная вредность, противоправность, виновность, привлечение правонарушителя к юридической ответственности.
Тем не менее, среди недействительных сделок есть и такие (хотя их и меньшинство), которые не могут считаться правонарушениями в силу того, что в деянии их субъектов отсутствует вина, либо, в силу невозможности адекватного отношения данных лиц к совершенной сделке и ее условиям установить вину последних не представляется возможным. Подобные недействительные сделки не являются правонарушениями, однако это не дает нам права не относить их к противоправным деяниям, тем более что при признании таких сделок недействительными, на их участников все равно возлагается реституционное обязательство.
Это позволяет сделать вывод, что, в подавляющем большинстве случаев, по своей юридической природе недействительная сделка представляет собой гражданское правонарушение. Его последствия находятся далеко за рамками частных интересов участников недействительной сделки, поскольку прямо или косвенно ущемляют права и законные интересы других субъектов гражданского оборота и в целом негативно влияют на его эффективность.
Современное развитие отношений гражданского оборота, связанное с дальнейшим освоением субъектами отечественного права основ рыночной экономики, привело к количественному увеличению числа юридических сделок, которые, по определению действующего законодательства, должны представлять собой правомерные действия. Правомерность гражданско-правовых сделок как юридических фактов означает, что последние прямо не запрещены законом и призваны порождать гражданские права и обязанности, которых желали достичь их участники.
В случаях, когда действия участников, совершенные в виде сделок, подпадают под составы недействительных сделок, содержащихся в действующем законодательстве, они не порождают тех юридических последствий, которых желали их участники. Более того, совершение подобных действий влечет наложение на последних принудительной обязанности. Из этого следует, что сделка и недействительная сделка не соотносятся между собой как целое и часть, а являются правовыми антиподами, поскольку первая является правомерным действием, а вторая - неправомерным.
1. Неправомерность недействительной сделки еще не дает нам оснований с полной уверенностью утверждать, что последняя является правонарушением. Однако, обратившись к теории правонарушения и соотнося юридически значимые черты недействительной сделки с признаками правонарушения, нельзя не принять во внимание, что, за некоторыми исключениями, недействительные сделки обладают не только противоправностью, но и, совершаясь виновно, причиняют вред участникам гражданского оборота, негативно влияя на стабильность последнего.
2. Это дает основания полагать, что все недействительные сделки, за исключением тех, обоими субъектами которых являются граждане, признанные судом недееспособными и малолетние (ст.171 и 172 ГК РФ), а также недействительных сделок дееспособного гражданина, не способного понимать значение своих действий и руководить ими в момент совершения сделки, если гражданин не сам привел себя в такое состояние или его контрагент не знал или заведомо не должен был знать о таком состоянии гражданина (ст.177 ГК РФ), и совершенных под влиянием заблуждения, если заблуждение возникло не по вине контрагента, заблуждавшегося лица (ст.178 ГК РФ), являются гражданскими правонарушениями.
3. Недействительные сделки, обоими субъектами которых являются граждане, признанные судом недееспособными и малолетние (ст.171 и 172 ГК РФ), не являются правонарушениями, поскольку особенности сознания данных лиц не позволяют определить их виновность, в связи с чем они на основании соответственно ст.26 и 29 ГК РФ не несут гражданско-правовую ответственность.
4. Реституционное требование потерпевшей от недействительной сделки стороны является самостоятельным способом защиты ее прав и законных интересов, которое не соединяет в себе виндикационное, кондикционное и деликтное требования, поскольку последние не связываются напрямую законом с недействительностью сделок. В связи с самостоятельностью реституционного требования истца возможность удовлетворения последнего не должна на практике связываться с правилами о виндикации (п.1 ст.302 ГК РФ), согласно которым изъятие имущества у возмездного добросовестного приобретателя напрямую зависит от того, выбыло ли это имущество из рук собственника по его воле или нет.