В том же году в Париже в издательстве Фишбахера вышла на французском языке книга Мерси-Аржанто «Цезарь Кюи. Критические записки», 4-летний труд. Это была первая и до сих пор единственная обстоятельная монография о творчестве Кюи и своего рода подарок композитору перед закатом ее жизни, вызванной болезнью. В октябре 1889 года она тяжело заболела (у нее обнаружили рак, последней стадии). Мерси-Аржанто скончалась 27 октября 1890 года в Петербурге: сюда ее привез Цезарь Антонович, совершенно больную и обессиленную, из Бельгии. Кюи был настолько потрясен безвременной потерей верного друга, что в течение долгого времени совсем не мог сочинять. Луиза была, по его признанию, величайшим счастьем, а теперь величайшим несчастьем его жизни.
Опера «Флибустьер», 1894 г
Как уже говорилось ранее, в 1888 году в замке Аржанто Кюи приступил к сочинению новой оперы «Флибустьер» почти после 12-летнего перерыва. Важно Еще в 1877 году он писал о своем желании создать оперу на «сюжет прочувствованный, теплый, но без выворачивания кишок, как „Ратклиф" и „Анджело", сюжет более лирический, чем драматический, ради более широкого и закругленного пения; сюжет с ансамблями, толково мотивированными; сюжет не русский».
Вскоре Кюи остановился на лирической комедии современного французского поэта Ж. Ришпена. Действие «Флибустьера» развивается спокойно и неторопливо. Герои произведения — простые люди, живущие в небольшом французском местечке на берегу моря. Старый бретонский моряк Франсуа Легоэз и его внучка Жаник уже много лет ждут возвращения Пьера, жениха Жаник, ушедшего в море еще совсем мальчиком. Но день идет за днем, складываясь в месяцы и годы, а никаких известий от Пьера так и не поступает. Однажды в дом Легоэза пришел молодой моряк Жакмен, товарищ Пьера, также много времени не видевший друга и искренне убежденный, что он погиб. Легоэз и Жаник принимают за него Жакмена. Девушка в Жакмене-Пьере с радостью находит свой идеал возлюбленного, который она давно нарисовала в воображении. В свою очередь, Жакмен также полюбил Жаник, однако внезапное возвращение настоящего Пьера, раскрывает невольный обман Жакмена. В гневе старый моряк выгоняет его из своего дома, но вскоре сам понимает, что поступил несправедливо и что Жаник любит молодого человека. Истинное благородство проявляет и Пьер, который понимает, что его невеста любит Жакмена, и способствует их счастью. Такова вкратце фабула пьесы, послужившей Кюи сюжетом для оперы.
Он писал музыку оперы на почти неизмененный французский текст пьесы Ришпена, исключив только отдельные стихи и включив небольшой хоровой эпизод. Цезарь Антонович успел завершить «Флибустьера» незадолго до начала болезни Мерси-Аржанто, которой он и посвятил новую оперу.
Это была первая опера русского композитора, поставленная за рубежом – Париже, на сцене Комической, по заказу ее дирекции. Премьера состоялась 22 января (по новому стилю) 1894 года на сцене Комической оперы.
Театр был полон. Первое представление «Флибустьера» прошло с большим успехом и сопровождалось горячими аплодисментами. Многое в опере было непривычным: скромная обстановка дома старого бретонского моряка, причем декорации, как и задумывал автор.
Отклики после премьеры были разнообразны, но сам факт постановки русской оперы на сцене парижского театра говорил о значительном росте авторитета и популярности русской музыки за рубежом. В Париже Кюи был избран членом-корреспондентом «Института Франции» и награжден Командорским крестом ордена Почетного легиона. Двумя годами позднее Королевская академия литературы и искусства Бельгии также стала считать его своим членом. А еще раньше — в конце 1880-х — начале 1890-х годов — Кюи был избран почетным членом нескольких иностранных музыкальных обществ. «Все это очень мило,— писал композитор в 1896 году,— но насколько мне было бы приятнее, если бы в Москве поставили хоть одну из моих опер».
3.4 Камерная музыка в творчестве композитора. Романсы
Еще во время зарождения «Могучей кучки» в 1857 году композитор начал сочинять увертюру для оркестра и несколько романсов, в частности три романса соч. 3 («Тайна», «Спи мой друг молодой», «Так и рвется душа») на стихи Виктора Крылова. Именно в романсе «Тайна» проявилось направление к музыкальной декламации, чем впоследствии отличалось творчество Кюи.
Основная область, наиболее соответствующая дарованию композитора, - камерная музыка. Лучшее же в ней – романсы Кюи. Прочно вошли в репертуар наших певцов психологически тонкие, художественно законченные романсы на тексты А. С. Пушкина «Царскосельская статуя», «Сожженное письмо», - лирический монолог, А. Н. Майкова – «Эоловы арфы», «О чем в тиши ночей», «Истомленная горем». Романс «Робкое признание» (соч. 20 №2) посвятил своей дочери Лидии.Все это сочинения 1890-х годов, т.е. периода зрелости композитора. Представляют значительный интерес и цикл романсов на стихи французского поэта Ж. Рипшена, связанный с восприятием Кюи французской культуры.
Когда же в начале 20 в Кюи обратился к поэзии Н. А. Некрасова, попытался написать музыку на пять басен И. А. Крылова (1913) или откликнуться на военные события русско-японской войны вокальным циклом «Отзвуки войны», то потерпел неудачу. Несвойственность такого рода тематики характеру его композиторского дарования (да и изменившаяся к этому времени его идейно-эстетическая устремленность) помешали созданию полноценных, соответствующих избранной теме сочинений.
Миниатюра как форма высказывания характерна для Кюи и в области инструментальной музыки, где наибольшее место принадлежит небольшим произведениям для фортепиано, на которых явно ощущается воздействие фортепианного стиля Шумана (цикл «12 миниатюр», сюита «Аржанто» и др.). Некоторые из фортепианных циклов получили и оркестровые редакции.
4. Кюи-писатель-критик
Большое значение имеет литературное наследие Кюи. Композитор на протяжении жизни значительно эволюционировал в своих музыкально-эстетических взглядах, что сказалось на характере его критической деятельности. В публицистических выступлениях 60-х годов он высказывает взгляды свои и своих друзей из содружества «Могучей кучки» на пути развития русской музыки, раскрывая отношения к зарубежный композиторам и особенно подчеркивая характерную для «кучкистов» симпатию к Шуману, большой интерес к Берлиозу. Он всегда горячо и быстро откликается на новые сочинения своих товарищей, на появляющиеся сборники народных песен М. А. Балакирева, А. И. Рубца и другие явления русской музыкальной культуры. Все это имеет непреходящую историческую ценность и сейчас. К началу 1880-х годов Кюи, однако, далеко не всегда солидарен с другими деятелями кружка. Это почувствовалось уже в 1874 году в его оценке оперы Мусоргского «Борис Годунов». Отмечая огромную талантливость композитора, его выдающееся значение в истории русской музыки, Кюи в то же время резко подчеркивал ряд недостатков в музыкальном стиле Мусоргского: «неспособность Мусоргского к музыке симфонической», склонность к преувеличению в декламационной выразительности, указывая на недостатки в гармонизации, модуляциях, нагромождениях мелочей, мешающих, по его словам, «цельности впечатления». Из ряда статей Кюи этой поры стала понятно, что он не понял идейно-эстетической направленности ни «Бориса Годунова» Мусоргского, ни несколько позже «Снегурочки» Римского-Корсакова. Все это дало повод написать тогда Стасову об изменении направленности взглядов Кюи – от представителя прогресса до умеренного либералиста.
И все же среди наследия 1880-х годов также немало статей, до настоящего времени представляющих большой интерес и не утративших своей актуальности: «Несколько слов о современных оперных формах» - здесь содержаться цены и быть может спорные взгляды Кюи на специфику музыки как искусства, на значение речевого начала в музыкальном стиле; в статье «Артисты и рецензенты» критик Кюи высказывает мнение на задачи и характер музыкальной критики. «Кроме разностороннего образования, - пишет Кюи, - начитанности, знакомства с всемирной музыкальной литературой всех времен, знакомства теоретического и по возможности практического с композиторской техникой он должен быть неподкупен, тверд в убеждениях, беспристрастен…Полное бесстрастие, граничащее с равнодушием, нежелательно в критике: оно ее обесцвечивает, лишает жизни и влияния. Пусть критик несколько увлекается, усиливает краски, пусть даже заблуждается, но заблуждается честно, и не отступая от основных принципов своих воззрений на искусство».
Содержательна и его статья «Виртуозы нынешнего сезона», направленная на анализ своеобразия различных исполнительских дарований, исполнительского стиля и мастерства.
Особого внимания заслуживает статья Кюи 1888 года «Итоги Русских симфонических концертов. «Отцы и дети», посвященная сопоставлению двух различных поколений русских композиторов. Симпатии Кюи были явно на стороне «отцов». В молодом поколении он критикует недостаточное, с его точки зрения, внимание к сущности музыкального тематизма и подчеркивает богатство тематического изобретательности у композиторов старшего поколения - Бородина, Чайковского, Мусоргского и других. Из «детей» он выделяет по силе таланта только Глазунова. Кюи критикует композиторов нового поколения за увлечение гармонизацией, поглотившей «все остальное – и музыкальные мысли, и чувство, и выразительность, они смешивают простое с банальным…» Он упрекает их в тенденции виртуозности, отсутствие индивидуальности. С годами Кюи как критик становился более терпимым к художественным направлениям в русской музыке, не связанным с «Новой русской Школой», что было вызвано определенными изменениями в его мировосприятии, в большей, чем прежде, независимости критических суждений.