Рядом с Даву, уступая ему как стратег, но превосходя его как тактик, блистал в созвездии лучших наполеоновских маршалов Мишель Ней, сын бочара, герцог Эльхингенский и князь Московский (последнего титула он был удостоен за доблесть в Бородинской битве), герой всех кампаний Наполеона, человек исключительно популярный в армии. "Это бог Марс, - вспоминал о нем барон П. Денье. - Его вид, взгляд, уверенность могут воодушевить самых робких». Воин рыцарского характера и неукротимого темперамента, "огнедышащий Ней", как назвал его герой Бородина Федор Глинка, он был живым олицетворением боевого духа "Великой армии". Не зря именно ему Наполеон, правда уже после смерти Ланна, дал прозвище, которое армия ставила выше всех его титулов - "Храбрейший из храбрых".
И поныне не угасающий интерес к личности Нея подогревается спорами о том, как кончил жизнь этот наполеоновский маршал. 7 декабря во время "Ста дней" он, посланный во главе королевских войск против Наполеона, перешел вместе с войсками на сторону бывшего императора. Теперь в Париже, на площади Обсерватории, где французы казнили своего "Храбрейшего из храбрых", стоит памятник ему. В мировой же литературе бытует романтическая, но сомнительная версия о том, что Мишель Ней в 1815 г. спасся и уехал в США, где прожил до 1846 г. под именем Питера Стюарта Нея - школьного учителя.
Далеко не самый талантливый, но самый красивый и статный, caмый популярный в литературе из маршалов Наполеона - это, конечно, Иоахим Мюрат, трактирный слуга, ставший имперским принцем, великим герцогом Бергским, королем Неаполитанским и, кстати, мужем сестры Наполеона Каролины Бонапарт, прославленным начальником всей кавалерии Наполеона и вообще одним из лучших кавалерийских военачальников Запада.
Мюрат не был ни политиком, ни стратегом. Наполеон говорил о нем не без сожаления: "У него так мало в голове!". Зато как предводитель конницы, виртуоз атаки и преследования он, по мнению Наполеона, был "лучшим в мире". Коронованный сорвиголова, Мюрат удалью и отвагой не уступал Ланну и Нею.
Всегда в авангарде, всегда там, где наибольшая опасность и требуется высочайшее мужество. Он грубовато подбадривал сражавшихся: "Славно, дети! Опрокиньте эту сволочь! Вы стреляете, как ангелы!" В критический момент сам маршал вел в атаку свои кавалерийские лавы - высокий голубоглазый атлет, красавец с кудрями до плеч, разодетый в шелка, бархат, страусовые перья, со всеми регалиями и с одним хлыстом в руке. И при этом он ни разу после сабельного удара под Абукиром в 1799 г. не был ранен.
Головокружительная карьера Мюрата оборвалась трагически. В 1813 г. после битвы под Лейпцигом он изменил Наполеону, чтобы сохранить за собой неаполитанский престол, однако во время "Ста дней" вновь выступил на стороне императора, был разбит австрийцами, взят в плен и по приговору военного суда расстрелян.
Даву, Ней и Мюрат хорошо известны в России, главным образом по их участию в войне 1812 г. В этом отношении рядом с ними можно поставить только Бертье, одного из самых близких соратников - не друзей, а именно соратников - Наполеона.
Луи Александр Бертье, сын ученого-географа, с малых лет привыкший работать над картой, служил штабным офицером в войнах двух революций - американской и французской. В 1796 г. он сблизился с Наполеоном и стал его незаменимым помощником, военным министром, а с 1807 г. по 1814 г.- бессменным начальником Главного штаба.
По отзыву самого Наполеона, Бертье "характер имел нерешительный, мало пригодный для командования армией, но обладал всеми качествами хорошего начальника штаба", а именно - феноменальной памятью, оперативностью мышления, работоспособностью, аккуратностью, точностью и быстротой исполнения. К. Маркс справедливо относил к его достоинствам и "геркулесовское здоровье". В общем "более точного исполнителя, более пунктуального и методичного военного чиновника, более предусмотрительного помощника Наполеон не имел никогда". Понятно, почему император так доверял Бертье, осыпал его наградами - миллионное состояние, жезл маршала, титулы герцога Валанженского, князя Невшательского, князя Ваграмского - и так сожалел, что Бертье не было с ним при Ватерлоо: "Будь у меня Бертье начальником штаба, я не проиграл бы битву". Очевидцы засвидетельствовали, что в разгар битвы при Ватерлоо Наполеон, видя, что свежий корпус маршала Груши опаздывает, спросил своего вновь назначенного начальника штаба Н.Ж. Сульта: "Вы послали гонцов к Груши?" Сульт ответил: "Я послал одного". "Милостивый государь! - возмутился Наполеон, - Бертье послал бы пятерых!" Действительно, перед битвой при Эйлау Бертье послал к маршалу Бернадоту для срочной связи с ним разными дорогами пять адъютантов с одним и тем же приказом, и, оказалось, не зря: дошел только один из пяти.
Если Бертье был едва ли не самым близким сотрудником, помощником Наполеона, в некотором роде его "тенью", то Жан-Батист Бессьер, наряду с Ланном, Дюроком, Жюно, Мармоном, принадлежал к узкому кругу личных друзей императора. Рядовой солдат 1792 г., обративший на себя внимание Наполеона в 1796 г., будучи еще капитаном, с 1799 г. ставший начальником консульской гвардии, а затем всей гвардейской кавалерии, маршал Империи и герцог Истрийский, Бессьер являлся одним из лучших французских полководцев. Он совмещал в себе энергию Мюрата и выдержку Даву. Наполеон считал его "первоклассным кавалерийским начальником" и подчеркивал его "величайшие заслуги" в сражениях при Аустерлице, Иене, Ваграме . К тому же Бессьер отличался выдающимися нравственными качествами. Гражданин античного склада, "истинный республиканец" с "плутарховским оттенком", благородный, гуманный, он был любимцем солдат. "Насколько он был популярен среди рядовых солдат, - писал о нем К. Маркс, - можно судить по тому факту, что было сочтено целесообразным в течение некоторого времени не сообщать армии о его смерти".
Маршал Бессьер был убит 1 мая 1813 г. в конце арьергардного боя под Вейсенфельсом. Командир русской батареи, будущий декабрист О.В. Грабе-Горский чуть ли не на пари с генералом С.Н. Ланским, как об этом свидетельствовал очевидец, еще один будущий декабрист кн. С.Г. Волконский, выстрелил ядром в группу неприятельских всадников, наблюдавших за ходом боя. Бессьер стоял в центре этой группы. Ядро Горского ударило прямо в него, сразив маршала наповал.
Превосходными военачальниками были и два наполеоновских маршала, которым выпала трудная доля пять-шесть лет кряду бессменно сражаться в Испании. Николя Жан де Дье Сульт, солдат 1791 г., ставший генералом уже в 1794 г., герцог Далматский, которого Стендаль относил к "высокоодаренным людям" , был равно искусным стратегом и тактиком. Он отлично проявил себя в кампаниях 1805-1807 гг., особенно при Аустерлице, а с 1808 г. в трудных условиях распрей между французскими маршалами не без успеха противостоял А. Веллингтону в Испании, хотя мог бы добиться большего, если бы меньше был занят мыслью стать королем соседней Португалии под именем Николая I.
Луи Габриель Сюше, волонтер 1792 г., герцог Альбуферский, как командир дивизии в корпусе Ланна до гибели последнего терялся в лучах его славы, но с 1809 г., получив отдельный корпус в Испании, сразу же выдвинулся в первый ряд боевых сподвижников Наполеона. Единственный из них, он вплоть до 1814 г. неизменно брал верх над испанцами и англичанами, бил противника в чистом поле при Мариа, Бельчите, Сагунте, штурмом брал города: тот же Сагунт, Таррагону, Валенсию, Тортозу, Лериду; умело, без липшей жестокости налаживал гражданское управление завоеванными областями. Наполеон в 1814 г. сказал о нем: "Если бы у меня было два таких маршала, как Сюше, я не только завоевал бы Испанию, но и сохранил бы ее".
Все маршалы, о которых до сих пор шла речь, кроме Массены, были преданы Наполеону, хотя Ланн мог упрекать его в деспотизме, Мюрат в 1813 г. надолго оставил его, Бертье в 1814 г. "улизнул от своего покровителя" (К. Маркс) к Бурбонам, а Ней в 1815 г. временно выступил против него. Вместе с ними были удостоены маршальских званий и служили Наполеону из патриотических или карьеристских соображений постоянные оппозиционеры его режиму и даже личные враги. Среди них тоже были незаурядные военачальники: Бернадот, Журдан, Брюн, Макдональд, СенСир.
Жан-Батист Жюль Бернадот, князь Понте-Корво, умный и коварный гасконец, бывший военный министр Директории, ненавидел Наполеона, хотя получил от него все: маршальский жезл, княжеский титул, даже шведский престол. Он сам метил в "наполеоны", а Наполеона не прочь был бы сделать своим "бернадотом". До 1810 г., когда Наполеон дал согласие пожелавшим угодить ему парламентариям Швеции на избрание Бернадота наследником шведской короны, его отношения с Бернадотом были сложными. "Он не спускал глаз с Бернадота, он ему не доверял", - читаем у А.З. Манфреда. Думается, вернее судил Н.А. Полевой. Он обратил внимание на то, что Бернадот дважды - перед битвами при Ауэрштедте и Эйлау - халатно, если не преступно уклонялся от помощи маршалу Даву и самому Наполеону и оба раза оставался безнаказанным, хотя в каждом случае Наполеон мог предать его военному суду. Вместо этого император после Ауэрштедта сказал насмешливо: "Князь Понте-Корво довольно наказан тем, что по своей воле не разделил торжества своего товарища". По мнению Полевого, Наполеон закрывал глаза на провинности Бернадота "из уважения к Жозефу", своему старшему брату, которому Бернадот приходился свояком. Гертруда Кирхейзен считала даже, что Наполеон прощал Бернадота, равно как и награждал его орденами, званиями, титулами, пожизненной рентой в 300 тыс. франков, ради Дезире Клари, своей бывшей невесты, к которой император навсегда сохранил чувство симпатии.