Вопросы о престолонаследии и кончина императора Александра I.
Александр не имел сыновей, а две его дочери умерли в младенчестве. Бездетность государя сообщала право наследования старшему по нем брату, цесаревичу Константину Павловичу. Но и Константин не имел детей, да к тому же во втором браке он был женат на графине Грудзинской, которая не принадлежала ни к царствующему, ни к владетельному дому и пользовалась титулом светлейшей княгини Лович. По закону 1820 г., дети от такого брака «с лицом, не имеющим соответственного достоинства», лишены были права на наследование престола. Разного рода личные соображения привели Константина к твердому решению отречься от прав на престол. В 1823 г. это отречение было им оформлено с согласия императора Александра и матери их, императрицы Марии Федоровны. Константин заявил об отречении своем в официальном письме государю: государь по этому поводу дал 16 августа 1823 г. манифест, в коем, принимая отречение брата Константина, назначал наследником престола следующего за ним брата, великого князя Николая Павловича. Но, оформив дело, Александр почему-то не желал огласить его. Манифест 16 августа был вручен московскому архиепископу Филарету для секретного хранения в московском Успенском соборе, а копии с манифеста, тоже секретно, были положены на хранение в Государственном совете, Сенате и Синоде. На всех пакетах с текстом Манифеста было государем написано: «Хранить до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть прежде всякого другого действия». Секретный для подданных, манифест 16 августа был секретом и для великого князя Николая Павловича. Он о нем ничего не знал, если же и думал когда-либо о возможности царствовать, то лишь на основании беглого и немного загадочного разговора с ним императора Александра в июле 1819 г. Безо всякого внешнего повода император Александр сообщил ему тогда за обедом, в присутствии лишь одной супруги Николая Павловича, Александры Федоровны, о том, что он имеет в виду отречься от престола и поэтому смотрит на великого князя Николая как на своего наследника, ибо и брат Константин решил не принимать престола. Пораженный таким открытием, Николай не имел ни одного случая вернуться к этой теме и не видел основания верить в отречение Константина.
Таинственность, излишняя в таком деле, как передача прав наследования мимо второго брата третьему, принесла непредвиденные неудобства. Император Александр, отвезя свою больную супругу Елизавету Алексеевну для лечения в Таганрог, неожиданно там скончался 19 ноября 1825 г. от случайной простуды, полученной во время поездки по Крыму. Известие о его кончине было отправлено генерал-адъютантом Дибичем в Варшаву Константину Павловичу и в Петербург императрице Марии Федоровне, — и случилось так, что в Таганроге и Петербурге считали императором Константина и принесли ему присягу, а в Варшаве Константин объявил императором Николая. Началось междуцарствие, которое продолжалось до 13 декабря. Николай Павлович не считал себя вправе занять престол, раз он присягнул Константину. Несмотря на то, что князь А. Н. Голицын поставил его в известность о существовании секретного манифеста об отречении Константина, Николай настаивал на приезде Константина в Петербург для выяснения дела. Константин же решительно уклонялся от этого и просил Николая принять власть. Между Варшавой и столицей летали фельдъегеря, и по важности дела посредством между двумя братьями ездил третий брат Михаил Павлович. Наконец, к вечеру 12 декабря выяснилось, что Цесаревич Константин Павлович престола не примет и в Петербург не приедет. Николаю оставалось, призвав войска и народ к присяге на свое имя, объявить манифестом о вступлении своем на престол. Этим моментом и воспользовались заговорщики для революционной попытки.
ВОССТАНИЕ 14.12.1825г. (ДЕКАБРИСТОВ)
СЕНАТСКАЯ ПЛОЩАДЬ
14 декабря 1825 г. в Петербурге была предпринята попытка политического переворота, известная как восстание декабристов. Первоначально выступление с целью свержения самодержавия и отмены крепостного права намечалось руководителями Северного и Южного обществ на лето 1826 г. Но внезапная смерть Александра 1 и последовавший за ней период междуцарствия побудили декабристов пересмотреть свои планы. Сложившаяся ситуация взбудоражила население, особенно армию, которая не любила наследника престола великого князя Николая Павловича: он «полагал смысл военной службы во внешней дисциплине и в обучении солдат на прусский лад, устаревший и бесполезный». Члены Северного общества решили воспользоваться создавшимся положением и выступить в день принятия присяги Николаю Романову. «В последние дни перед 14 декабря, — вспоминал Н. А. Бестужев, — всё оставшееся от ротных учений время было поглощено приготовлением солдат и беседе с ротными командирами».
Накануне 14 декабря на квартире у К. Ф. Рылеева обсуждался предложенный им план действий, распределялись обязанности. После долгих и бурных споров заговорщики пришли к такому мнению: необходимо собрать верные войска на Сенатской площади, где располагались правительственные здания, чтобы не допустить присяги сенаторов и вынудить их подписать революционный «Манифест к русскому народу», подготовленный Северным обществом. В документе объявлялось о свержении самовластия, отмене крепостного права, сокращении срока солдатской службы. Провозглашались гражданские свободы. «Манифест» предусматривал созыв Великого собора — Учредительного собрания — для решения вопросов о принятии конституции и форме правления в России. Доставку «Манифеста» в сенат для ознакомления с документом высших государственных чиновников взяли на себя К. Ф. Рылеев и И.И. Пущин.
Диктатором восстания назначили князя С. П. Трубецкого — опытного и авторитетного военачальника, участника войны 1812 года. Часть готовых к выступлению войск под командованием А. И. Якубовича должна была ещё затемно захватить Зимний дворец и арестовать царскую семью. Рылеев настаивал на физическом уничтожении Николая, чтобы внести смятение в ряды его сторонников и тем обеспечить успех восставшим. Однако от цареубийства заговорщики отказались. Планировался также захват Петропавловской крепости. Декабристы и в конце 1825 г. и спустя много лет считали, что успешный исход восстания был вполне вероятен.
Того же мнения придерживался и Николай Романов. За несколько дней до восстания его предупредили о преступных намерениях Южного и Северного обществ начальник Главного штаба И.И. Дибич и декабрист Я. И. Ростовцев. Последний счёл восстание против царя несовместимым с дворянской честью. Николай с тревогой ожидал предстоящие испытания, его преследовали мысли о гибели, особенно беспокоила позиция гвардии — активной силы всех российских государственных переворотов. Ранним утром 14 декабря он сказал генералу А.Х. Беркендорфу: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но по крайней мере мы умрём, исполнив наш долг».
Решив опередить противника, Николай Павлович в семь часов утра привёл к присяге членов сената и Синода, затем они покинули здание, таким образом, план восстания не удалось выполнить уже с самого начала. Якубович отказался командовать войсками, которые должны были брать Зимний дворец. Позже он объяснил свой поступок тем, что боялся кровавой расправы мятежных гвардейских моряков над императорской семьёй, а стало быть, я невольного участия в цареубийстве. Первый из восставших лейб-гвардии Московский полк прибыл на площадь к пустому сенату около 11 часов утра. Спустя некоторое время к восставшим подъехал верхом на коне петербургский – генерал-губернатор М. А. Милорадович, пытаясь уговорить их вернуться в казармы и присягнуть Николаю 1. Опасаясь влияния графа на солдат, знавших его как героя войны 1812 года, начальник штаба восстания Е. П. Оболенский ударил его штыком, а П.Г. Каховский выстрелом из пистолета смертельно ранил генерала.
Не удалось убедить восставших ни митрополиту, ни младшему из великих князей Михаилу Романову. К часу дня на Сенатскую площадь подошли лейб-гвардии Гренадерский полк лейб-гвардии Морской экипаж. Всего на площади вокруг памятника Петру Великому выстроились около 3 тыс. восставших солдат и матросов под командованием 30 строевых офицеров-декабристов.
Площадь и прилегающие к ней улицы были забиты любопытными и сочувствующими. У восставших не было артиллерии и кавалерии. Не явился к зданию сената Трубецкой: он сидел в помещении главного штаба рядом с Сенатской площадью и даже наблюдал иногда за развитием событий, но выйти к товарищам не решился. Причины такого поведения пытался впоследствии объяснить Н. А. Бестужев: «храбрость солдата и храбрость заговорщика не одно и то же. В первом случае — даже при неудаче — его ждут почесть и награды, тогда как в последнем при удаче ему предстоит туманная будущность, а при проигрыше дела — верный позор и бесславная смерть». Не будучи трусом, Трубецкой впервые в жизни смалодушничал, что послужило одной из причин провала всего дела. Отсутствие крепкого и грамотного руководства внесло растерянность, и дезорганизацию в ряды восставших.
По словам Розена, «всего было на Сенатской площади в рядах восстания больше 2000 солдат». Не видать было диктатора, да и помощники его не были на местах... Было в полном смысле безразличие: без всяких распоряжений — все командовали, все чего-то ожидали и в ожидании дружно отбивали атаки, упорно отказывались сдаться и гордо отвергли обещанное помилование».