В 1800-е годы литература была наводнена оригинальными и переводными произведениями – в поэзии, прозе и драматургии – на историческую тему. Именно история может открыть «истину» и «тайну» жизни общества и человека, пришел в своем развитии и Карамзин. Это новое понимание истории проявилось в статье 1795 года «Рассуждение философа, историка и гражданина». Потому Карамзин, приступая к «Истории», отказывается от «вымысла», от тех специфических и традиционных средств, которыми создавались эпопеи, трагедии или романы. Познать «истину» истории значило не только отказаться от собственного агностицизма, призвав объективность действительного мира, но и от традиционного для искусства того времени пути изображений этого мира. В России это слияние будет блестяще осуществлено Пушкиным в трагедии «Борис Годунов», но с позиций реализма «История» Карамзина и предшествовала пушкинскому успеху, и в значительной степени подготавливала его. Отказ Карамзина от «вымысла» не означал отрицание вообще возможностей художественного исследования истории. «История государства Российского» и запечатлела поиск и выработку этих новых, так сказать, эквивалентных исторической истине принципов ее изображения. Важнейшей особенностью этой складывающейся в процессе написания структуры и было сочетание аналитического (научного) и художественного начала. Рассмотрение элементов такой структуры наглядно показывает, как и сами поиски, и открытия писателя оказывались национально обусловленными.
В «Истории государства Российского» не т не только любовных, но, вообще вымышленных сюжетов. Автор не привносит сюжет в свое сочинение, но извлекает его из истории, из реальных исторических событий и ситуаций – герои действуют в заданных историей обстоятельствах. Только подлинный, а не вымышленный сюжет приближает писателя к «истине», скрытой «завесой времени».
Заданной же историей сюжет рассказывает человека в его широких связях с общей жизнью страны, государства, нации. Так строятся характеры известных исторических деятелей. Жизнь Ивана Грозного открывала бездну возможностей для построения любовного сюжета – у царя было семь жен и бессчетное количество тех, кто оказался жертвами его «бесстыдного любострастия». Но Карамзин исходил из общественных условий, которые определяли и характер царя, и его поступки, и «эпохи мучительства», потрясавшие всю Россию. Историческая ситуация, создавшая возможность захвата власти Б. Годуновым, оказала решающее влияние на его политику, на его отношение к народу, обусловила его преступление и нравственные страдание. Так не только история становилась материалом для литературы, но и литература оказалась средством художественного познания истории. Его «История» населена только подлинными историческими личностями.
Карамзин подчеркивает талантливость, незаурядность и ум простых людей, действовавших самостоятельно, без царя и бояр, умевших мыслить государственно и разумно. Исторический сюжет, использование заданной ситуации обосновали иной, рожденный русской традицией, метод изображения человека – не «домашним образом», не со стороны его частной семейной жизни, но со стороны его связей с большим миром общенационального, общегосударственного бытия. Именно потому Карамзин требовал от писателей изображения героических россиянок, характер и личность которых проявлялись не в домашней жизни и «семейном счастье», но в политической, патриотической деятельности. В этой связи он писал: «Природа любит иногда чрезвычайности, отходит от своего обыкновенного закона и дает женщинам характеры, которые выводят их из домашней неизвестности на театр народный…» Метод изображения русских характеров в «Истории» - это выведение их «из домашней неизвестности на театр народный», он вырабатывался в конечном счете из обобщения опыта исторической жизни русской нации. Многие народные песни запечатлели богатырскую удаль, поэзию жизни, исполненной деятельности, борьбы, высокого подвига, которая открывалась за пределами домашнего семейного существования. Гоголь в украинских песнях обнаружил именно эти черты характера народа: «Везде видна та сила, радость, могущество, с какою казак бросает тишину и беспечность жизни домовитой, чтобы вдаться во всю поэзию битв, опасностей и разгульного пиршества с товарищами…». Такой метод таил в себе возможность наиболее полно и отчетливо раскрыть коренные черты русского национального характера.
Карамзин, - обратившись к истории, вынужден был вырабатывать особый жанр для своего повествования. Изучение жанровой природы труда Карамзина убеждает, что она не является реализацией уже найденных принципов. Это скорее своеобразная самонастраивающаяся модель, на тип и характер которой влияли и опыт писателя, и привлекавшиеся все новые и новые материалы, требовавшие и нового освещения, и нараставшее от тома к тому все большее доверие именно к художественному познанию «истины».
Отказавшись от «вымысла», Карамзин не мог для своего повествования воспользоваться одним из традиционных литературных жанров. Должно было выработать такую жанровую форму, которая бы органически соответствовала реальному историческому сюжету, оказывалась способной вместить громадный и разнообразный фактический материал, входивший в «Историю» под знаком аналитического и эмоционального восприятия, и, главное, давала писателю широкую свободу в выражении своей позиции.
Но вырабатывать – не значило выдумывать, Карамзин решил быть последовательным – и в выработке жанра он опирался на национальную традицию. И тут решающую роль сыграла летопись. Ее главная жанровая особенность – синкретизм. Летопись свободно включала в свой состав многие произведения древнерусской литературы – жития, повести, послания, плачи, народно-поэтические легенды и т.д. Синкретизм и стал организующим принципом карамзинской «Истории». Писатель не подражал, продолжал летописную традицию. Авторская позиция, расщепленная на два начала - аналитическое и художественное, - объединяла весь вводимый в «Историю» материал, определяла включение в виде цитат или пересказа входивших в летописи житий, повестей, легенд и «чудес» и самого рассказа летописца, который или сопровождался комментариями, или оказывался слитым с мнением создателя «Истории». Летописный синкретизм – такова главная особенность жанра «Истории государства Российского». Жанр этот – оригинальное создание Карамзина – помогал ему и выразить русское национальное самосознание в его динамике и развитии, и выработать особый этический стиль повествования о героической нации, чьи сыны вышли из домашней неизвестности на театр народной жизни. Достижения писателя были усвоены русской литературой. Его новаторское отношение к жанру, поиски особой, свободной жанровой структуры, которая бы соответствовала новому материалу, новому сюжету, новым задачам художественного исследования «действительного мира» истории, оказались близкими новой русской литературе. И не случайно, а закономерно это свободное отношение к жанру мы встретим у Пушкина («свободный» роман в стихах – «Евгений Онегин»), Гоголя (поэма «Мертвые души»), Толстого («Война и мир»). В 1802 году Карамзин писал: «Франция по своему величию Ии характеру должна быть монархией». Через несколько лет это «пророчество» сбылось – Наполеон провозгласил Францию империей, а себя императором. На примерах правления русских монархов - положительных и отрицательных – Карамзин хотел учить царствовать.
Противоречие обернулось для Карамзина трагедией, политическая концепция заводила в тупик. И, несмотря на это, писатель не изменил своему методу выяснения истины, открывавшейся в процессе художественного исследования прошлого, оставался верен ей, даже если она противоречила его политическому идеалу. Это было победой Карамзина – художника. Именно потому Пушкин и назвал «Историю» подвигом честного человека.
Противоречивость сочинения Карамзина отлично понимал Пушкин. Пушкин не только понимал и видел художественную природу «Истории», но и определил своеобразие ее художественного метода и жанра. По Пушкину, Карамзин выступал как историк и как художник, его сочинение – синтез аналитического и художественного познания истории. Своеобразие же художественного метода и самого жанра «Истории» обусловлено летописной традицией. Мысль эта и справедлива, и плодотворна.
Карамзин – историк использовал факты летописи, подвергая их критике, проверке, объяснению и комментированию. Карамзин – художник осваивал эстетические принципы летописи, воспринимая ее как национальный русский тип рассказа о прошлом, как особую художественную систему, запечатлевшую русский взгляд на исторические события исторических деятелей, на судьбу России.
Пушкин верно понял огромность содержания труда Карамзина, написав, что он нашел Россию, как Колумб Америку. Это уточнение очень важно: открывая Древнюю Русь, Карамзин открывал историческую роль русского народа в образовании великой державы. Описывая одну из битв, Карамзин подчеркивает, что именно вольнолюбие воодушевляло простых людей, когда они героически сражались с неприятелем, оказывали чудесное остервенение и, думая, что убитый неприятелем должен служить ему рабом в аду, вонзали себе мечи в сердце, когда уже не могли спастись: ибо хотели тем сохранить вольность свою в будущей жизни. Важнейшей особенностью художественной стихии «Истории» и является патриотизм ее автора, который определял возможность создания эмоционального образа «минувших столетий».