На суд также возложена обязанность принимать решение о содержании лица под стражей, т.е. контролировать его нахождение под стражей, поэтому лица, содержащиеся под стражей, вправе обращаться в суд с жалобами, обращениями и т.д. по вопросам, связанным с их содержанием под стражей.
Решение вопросов об аресте, возложенное на суд, включает не только случаи производства по уголовному делу, но и случаи разбирательства о совершении административно наказуемых деяний, т.е. иных правонарушений.
Аресту предшествует задержание лица по подозрению в совершении преступления. Если срок задержания раньше согласно Уголовно-процессуального Кодекса составлял 72 часа, то теперь он составляет 48 часов. В развитие конституционных предписаний в ст. 10 УПК РФ предусмотрены гарантии законности и обоснованности применения мер процессуального принуждения, а также гарантии от неправомерного ограничения свободы.[3]
Исключение установлено Указом Президента Российской Федерации "О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности" от 14 июня 1994 г., согласно которому задержание подозреваемых и обвиняемых по этим преступлениям возможно на срок до 30 суток.
Лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления и помещенное в изолятор временного содержания, также лишается свободы. Оно может быть подвергнуто задержанию в порядке, установленном уголовно - процессуальным законодательством на основании решения следователя, лица, производящего дознание. Решение о задержании может быть обжаловано в суд.
Уведомление о задержании является одной из гарантий соблюдения принципа неприкосновенности личности, а также законности ограничения ее свободы, соблюдения принципов и норм международного права, обеспечения доступа граждан к правосудию.
2.2. Право на свободу и личную неприкосновенность в соответствии с европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Общая черта большинства комплексных международных договоров в области прав человека заключается в том, что ключевое значение в них уделяется защите свободы и личной неприкосновенности. Смысл и целевое назначение права на свободу и личную неприкосновенность Европейский Суд видит в предотвращении и защите личности от произвольного лишения свободы.
Ст. 5 Конвенции, регламентирующая право на свободу и личную неприкосновенность крайне детализирована и всеобъемлюща. Она содержит исчерпывающий перечень допустимых оснований для ограничения свободы лиц. В то же время статья перечисляет соответствующие процедурные гарантии для обеспечения скорого и эффективного судебного разбирательства по вопросу о правомерности задержания. Целью статьи является защита свободы в “классическом” смысле, а не в более широком значении, характерном для некоторых других договоров по правам человека.
Первое предложение п. 1 ст. 5 упоминает право на свободу одновременно с правом на личную неприкосновенность. Однако оставшаяся часть посвящена только первому из двух прав. Подобное положение позволило Европейской Комиссии по правам человека сделать вывод, что право на личную неприкосновенность, в отличие от права на свободу, сформулировано в абсолютном виде. Из этого же следует, ограничения, допускаемые конвенцией в отношении указанных прав и свобод, не применяются для каких-либо целей, иных, чем те, для которых они были предусмотрены, не может быть нарушена в аспекте права на личную неприкосновенность. [9]
Что касается права на свободу, то, по мнению Европейского Суда по правам человека, ст. 5 предоставляет защиту только против лишения свободы, а не против других ограничений физической свободы лица. Суд делает такой вывод, исходя из использования в ст. 5 таких терминов, как «лишение свободы», «арест», «задержание», а также учитывая тот факт, что ст. 2 Протокола № 4 содержит отдельное положение, касающееся ограничения свободы передвижения.
Решение вопроса о том, имеет ли место лишение свободы, по мнению Комиссии и Суда, зависит от конкретного положения заинтересованного лица, а также от условий, в которых такое лицо оказалось в результате оспариваемого действия. К примеру, определенные ограничения для передвижения военнослужащих (что могло бы являться лишением свободы в случае гражданских лиц) допустимы, если такие ограничения не выходят за рамки требований обычной военной службы.
Из анализа прецедентного права можно сделать вывод, что нет четкой линии, разделяющей такие понятия, как «лишение свободы» и «другие ограничения свободы». Различие зависит от степени ограничения, а не от характера или существа действия. Кроме того, Комиссия и Суд показали в данном случае готовность противопоставлять собственные взгляды на данную проблему взглядам соответствующего государства.
В случае если лицо, уже лишенное свободы, подвергается дополнительным ограничениям свободы через дисциплинарные взыскания, то ст. 5, по мнению Европейской Комиссии, здесь неприменима.
П. 1 ст. 5 Конвенции содержит исчерпывающий перечень случаев, когда лишение свободы допускается. Исходя из слов «в порядке, установленном законом» во втором предложении, для всех перечисленных случаев требуется, чтобы процедура лишения лица свободы была урегулирована в законодательстве соответствующего государства, согласно которому можно было бы проверить правомерность действий государственных органов. Такое национальное законодательство в равной мере не должно противоречить Конвенции. Очевидно, что не во всех случаях надлежит следовать именно судебной процедуре. Более того, в каждом случае такие действия должны быть «законными», т. е. само лишение свободы должно допускаться внутренним правом. [10]
Это не означает, что страсбургские контрольные органы должны давать свое толкование вопросов внутреннего права. Им поручено лишь установить следующее:
— имеется ли законное основание для задержания;
— соответствует ли это законное основание положениям Конвенции;
— не является ли решение местных судебных органов по вопросу о правомерности явно произвольным.
конвенция допускает лишение свободы в случае законного содержания «лица под стражей на основании признания его виновным компетентным судом». Решения полицейских органов или прокурора недостаточно, равно как и решения военачальника или административного органа. Для того чтобы орган был признан «судебным», он должен быть «независим как от исполнительной власти, так и от сторон в деле». Необязательно, чтобы его члены были юристами.
Требование того, чтобы лишение свободы было законным, означает, что такое наказание должно иметь достаточно оснований в самом приговоре суда. Одновременно необходимо, чтобы обстоятельства дела, послужившие основой для приговора, свидетельствовали о составе преступления, за которое в соответствии с внутренним правом на момент совершения такого преступления допускалась бы санкция в виде лишения свободы.
Кроме того, приговор, на основании которого лицо был лишено свободы, должен соответствовать положениям Конвенции. В частности, такой приговор должен быть вынесен в результате справедливого и открытого судебного разбирательства. В связи с тем, что приговор иностранного государства также может служить основанием для законного лишения свободы, возникает вопрос о применимости вышеуказанного требования к вердикту суда государства, не являющегося участником Европейской конвенции.
Лицо, содержащееся в предварительном заключении, после вынесения приговора судом первой инстанции должно считаться лицом «осужденным». По мнению Суда, слова «на основании признания его виновным компетентным судом» не означают только того, что «заключение должно последовать за приговором по времени». Необходимо, чтобы заключение являлось результатом, следовало и зависело от или случалось в силу приговора.
Конвенция также указывает, что арест и задержание должны быть «законными», а обвиняемый должен быть впоследствии передан «компетентному судебному органу». В данном контексте неясное выражение «судебный орган» должно означать судью или другое должностное лицо, уполномоченное законом осуществлять судебные функции. Это не означает, что сам ордер на арест должен выдаваться судебным органом. Вопрос о том, законен ли арест или задержание и компетентен ли тот или иной орган передавать арестованное лицо суду, решается на основании внутригосударственных правовых предписаний.
По мнению Европейской Комиссии, вопросы о том, имеется ли обоснованное подозрение и должны ли арест или задержание считаться необходимыми, следует решать исходя из обстоятельств, которые были налицо в момент принятия решения об аресте и/или задержании соответствующего лица, а не на основании фактов, о которых стало известно в момент рассмотрения петиции страсбургскими органами.
В своей практике Европейская Комиссия провела различие между правомерностью задержания и правомерностью депортации или экстрадиции. Подобное происходит, к примеру, в том случае, когда согласно внутреннему праву государств правомерность задержания ставится в непосредственную зависимость от правомерности депортации. Именно по этой причине представляется крайне важным, чтобы депортация или экстрадиция были отложены до решения вопроса о правомерности задержания, так как такое рассмотрение может внести ясность в проблему обоснованности депортации или экстрадиции. [6]