Смекни!
smekni.com

Понятие юриспруденции (стр. 6 из 15)

6.Аналогия была известна российскому уголовному законодательству давно. К ней прибегали в случае, когда ответственность за то или иное преступное поведение не предусматривалась нормами уголовного закона. Чаще всего это было связано со сложными переходными периодами в развитии государственности, например, с революцией 1917 года, гражданской войной, первыми годами построения рабоче-крестьянского государства в 20-е годы XX века, с годами Великой Отечественной войны. Научный подход к аналогии был однозначен – ее не должно быть в праве, однако в качестве временной меры она могла быть допущена.

Аналогия применялась при наличии в уголовном законодательстве такой нормы, которая предусматривала ответственность за сходное деяние, в исключительных случаях, как мера временного характера, как представляется автору, способная быстро реагировать на проведение криминализации деяний.

В науке признается, что аналогия уголовного закона была орудием борьбы с инакомыслием, неугодным культу личности. Такой альянс позволял признать деяния преступными, если они представляли опасность для социалистического общества и даже если они не были предусмотрены Особенной частью УК [1]. Однако, не все общественно опасные деяния можно было сводить к инакомыслию. Например, Д.С. Злыденко пишет о том, что в УК РСФСР 1922 года была предусмотрена ответственность за спекуляцию, а за коммерческое посредничество или частнопредпринимательскую деятельность ответственность отсутствовала. В этой связи применялась аналогия закона и устанавливалась ответственность как за спекуляцию.

Н.Ф. Кузнецова, А.А. Пионтковский утверждали, что применение аналогии в законе сыграло положительную роль в борьбе с преступностью в послереволюционный период и в годы Второй Мировой войны. Однако Р.Р. Галиакбаров отмечает, что учитывая причины введения аналогии в сложнейшие годы, согласиться с такими выводами можно, но с позиций общечеловеческих ценностей ее сохранение нельзя признать нормальным.

Применение аналогии всегда заключает в себе элемент беззакония, поскольку допускает судейское усмотрение. Поэтому по наличию аналогии в законодательстве можно судить в определенной мере о состоянии законности в государстве. В этой связи возрастают требования к законодателю – чтобы он правильно обозначил круг преступлений. Необходимо быть прозорливым с тем, чтобы определить содержание современного уголовного законодательства и учесть перспективы развития. Только стабильный закон воспитывает людей в духе уважения к такому законодательству.

В отличие от Руководящих начал по Уголовному праву РСФСР 1919 года, в УК РСФСР 1922 и 1926 годов признак противоправности в понятии преступления отсутствовал, поэтому и действовала аналогия закона [5]. Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 года исключили аналогию посредством введения признака преступления – противоправности. Однако, на практике, и после отмены аналогии, она не исчезла. Например, А.Н. Игнатов указывал на пробел в уголовном праве, вызванный недостаточной разработанностью проблемы уголовной ответственности за половые преступления в связи с тем, что за совершение насильственных действий сексуального характера была установлена ответственность как за изнасилование по ст. 117 УК РСФСР [6]. Пленум Верховного Суда СССР разъяснил, что насильственное совершение полового акта в извращенной форме надлежит квалифицировать как изнасилование. Такой же была позиция Верховного Суда РСФСР по делу Григоряна и Петухова [8]. Аналогичные вопросы обсуждались и по другим категориям дел.

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 г. C6 24 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» фактически закрепляется аналогия в праве. В пункте 21 постановления отмечается, что при вынесении обвинительного приговора по ст. 174 или ст. 174-1 УК суд должен установить факт получения лицом денежных средств или имущества, добытых преступным путем либо в результате совершения преступления. А в пункте 24 говорится, что использование нотариусом своих служебных полномочий для удостоверения сделки, заведомо для него направленной на легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, квалифицируется как пособничество по ч. 5 ст. 33 УК РФ и, соответственно, по ст. 174 УК или 174-1 УК и при наличии тому оснований, – по ст. 202 УК.

По мнению Н.А. Лопашенко, суд вышел за пределы своей компетенции и занялся вместо толкования закона законотворчеством, что совершенно недопустимо [12]. Автору представляется справедливым сказать, что суд не просто вышел за пределы своей компетенции, а применил принцип аналогии. Проблема аналогии очень тесно связана с квалификацией преступлений.

Современная наука стоит на позициях непринятия аналогии в уголовном праве. Некоторые ученые говорили об отказе от аналогии, как в Общей, так и в Особенной части. Другие имели более гибкую позицию, указывая, например, что запрет на аналогию относится только к сфере криминализации деяний.

Проведенное автором анкетирование 100 научных, практических работников, присутствовавших на II Всероссийском Конгрессе по уголовному праву в Московском государственном университете (МГУ) (2007 год), выявило, что вопрос об аналогии не является чем-то забытым и несвоевременным. Несмотря на то, что половина из опрошенных респондентов считают, что применение аналогии в уголовном праве не допускается, так как аналогия запрещена в УК РФ, 1/4 респондентов отметили, что аналогия, к сожалению, – это часто встречающееся явление в правоприменительной практике, поэтому следует искать пути ее преодоления, 1/9 часть опрошенных прямо указала на необходимость разрешения аналогии на уровне уголовного закона. Были высказаны и иные мнения, например: «аналогия возможна только на уровне статей Общей части»; «применение аналогии в уголовном праве возможно в некоторых случаях»; «плюсов и минусов применения аналогии в уголовном праве примерно одинаково».

В современной литературе были предприняты попытки дать определение аналогии уголовного закона. Например, А.В. Наумов считает, что аналогия представляет собой восполнение пробела в праве, когда закон применяется к случаям, прямо им не предусмотренным, но аналогичным тем, которые непосредственно регулируются этим законом [20]; Б.В. Здравомыслов под аналогией понимал привлечение кого-либо к ответственности за сходные, но не предусмотренные прямо в УК деяния [21].