Ряд воинских служебных преступлений, предусмотренных в гл. 33 УК, можно отнести к альтернативно-должностным. Например, неисполнение приказа (ст. 332 УК) может выразиться не просто в бездействии по службе, а в неупотреблении организационно-распорядительных или административно-хозяйственных полномочий. Подобная нераспорядительность может состоять в уклонении от назначения военнослужащих для несения службы, в неначислении премий, боевых выплат. Кроме того, старший начальник может в приказной форме что-либо запретить командиру подразделения. Например, направлять военнослужащих срочной службы на строительство объектов и производство работ, не связанных с боевой подготовкой. Игнорирование такого приказа, следует рассматривать как специальный вид злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК).
Примечательным в некоторых составах служебных воинских преступлений является то обстоятельство, что они предусматривают ответственность одновременно как за специальный вид злоупотребления, так и за превышение должностных полномочий. Так, нарушение уставных правил караульной службы может выразиться как в принятии начальником караула противоречащего интересам службы управленческого решения, так и в совершении караульным действий, явно выходящих за его полномочия. «Являясь выводным в составе караула, назначенного для охраны и обороны гауптвахты, рядовой Кмитов за отказ выполнить свое требование избил содержавшихся на гауптвахте рядовых Зырянова и Васильева, причинив первому из потерпевших вред здоровью средней тяжести, а второму - побои».
Действия Кмитова «наряду с ч. 2 ст. 335 УК были квалифицированы военным судом Борзинского гарнизона и по ч. 1 ст. 342 того же Кодекса»[76]. Анализ ст. 201 Устава гарнизонной и караульной служб Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 декабря 1993 г. № 2104, устанавливающей обязанности выводного, дает все основания полагать, что он наделен распорядительными полномочиями в отношении арестованных.
Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации, данным в Постановлении от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»[77] «военнослужащие при выполнении возложенных на них обязанностей по охране общественного порядка, обеспечению безопасности и иных функций, при выполнении которых военнослужащие наделяются распорядительными полномочиями», являются представителями власти. Здесь будет уместно привести две нормы, которые охраняют нормальное развитие общественных отношений, возникающих в процессе осуществления Вооруженными Силами внешнего регулирования. Это ст. 341 УК «Нарушение правил несения пограничной службы» и ст. 343 УК «Нарушение правил несения службы по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности». Нарушение может выразиться в невыполнении обязанностей, несоблюдении запретов и ограничений. Я также считаю, что виновный, представляя власть при охране государственной границы и обеспечивая общественную безопасность, может этой властью злоупотребить или превысить свои полномочия.
Обращает на себя внимание формально-материальная конструкция ч. 1 ст. 341 УК. Ответственность за нарушение правил несения пограничной службы будет наступать, «если это деяние повлекло или могло повлечь причинение вреда безопасности государства». «Военным судом Тбилисского гарнизона ефрейтор Абгарян, рядовые Уваров и Алексеев признаны виновными в нарушении уставных правил пограничной службы и осуждены на основании ч. 1 ст. 341 УК».
Как указано в приговоре, Абгарян, Уваров и Алексеев, находясь в пограничном наряде на посту наблюдения участка границы, в нарушение требований ст. 15 Временного устава Пограничных войск РФ, отвлеклись от несения службы, ослабили бдительность и заснули, оставив в течение 20 минут без присмотра вверенное им оружие и без охраны Государственную границу. В ходе проверки начальником несения службы они были обнаружены спящими. За аналогичное нарушение - сон в течение 20 минут в пограничном наряде на участке границы - осуждены тем же судом по ч. 1 ст. 341 УК и рядовые Байдин, Рожков и Оганесян.
Нарушение названными военнослужащими правил несения пограничной службы очевидно. Более того, допущенное виновными нарушение объективно обусловливало возможность незаконного пересечения охраняемого участка границы и таким образом создавало реальную угрозу причинения вреда интересам безопасности государства[78].
Такой подход законодателя, а также его материализация в судебной практике подчеркивают значение границы как одного из важнейших элементов государственной власти и занимают свое существенное место в череде аргументов в пользу включения главы 33 УК в раздел Х «Преступления против государственной власти».
С другой стороны, вызывают недоумение санкции исследуемых составов, они значительно мягче возможных наказаний, предусмотренных за общие виды должностных преступлений. За нарушение правил несения пограничной службы, совершенное без отягчающих обстоятельств, верхний предел санкции составляет три года лишения свободы, за нарушение правил несения службы по охране общественного порядка, заметим, при условии причинения этим нарушением вреда правам и законным интересам граждан, - два года. «Майор Усов и мичман Стреколовский признаны виновными в том, что в нарушение правил несения пограничной службы умышленно допускали незаконное пересечение рыболовецкими судами участка морской границы Российской Федерации, ведение браконьерского промысла краба, высадку и выгрузку вне пунктов пропуска через границу людей и грузов, предупреждали капитанов упомянутых судов о выходе пограничных кораблей на службу. Поскольку перечисленные последствия фактически причинили вред интересам экономической безопасности государства, суд обоснованно квалифицировал содеянное виновными по ч. 1 ст. 341 УК»[79].
Не оспаривая квалификации, отметим, что виновные злоупотребили должностными полномочиями в форме бездействия и превысили их, предав интересы службы. Считаем, что максимально возможное наказание в виде трех лет лишения свободы неадекватно отражает общественную опасность совершенных пограничниками преступлений. Причины такого несоответствия кроются в недостаточной интеграции составов воинских посягательств в систему должностных преступлений в действующем УК.
О несогласованности меры ответственности, установленной в общих нормах гл. 30 УК и статьях, предназначенных для военнослужащих, свидетельствует и приговор военного суда Одинцовского гарнизона. Подсудимый был признан виновным в нарушении правил несения службы в составе войскового наряда по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, повлекшем тяжкие последствия. Его действия были квалифицированы судом по ч. 2 ст. 343 УК. «Согласно приговору Ларионов, применяя приемы борьбы, несколько раз бросал Скворцова и Желонкина на землю, причинив им тем самым физическую боль. Кроме того, своим ударом он сломал нижнюю челюсть Гриневичу, то есть причинил последнему вред здоровью средней тяжести. При рассмотрении данного дела в порядке надзора Военная коллегия указала, что тяжкими последствиями по смыслу ч. 2 ст. 343 УК следует признавать причинение тяжкого вреда здоровью в результате незаконного применения физической силы, специальных средств и табельного оружия или же нанесение в совокупности различного вреда здоровью нескольким гражданам. Поскольку действиями Ларионова потерпевшему Гриневичу причинен вред здоровью средней тяжести, а Скворцову и Желонкину нанесены побои, у суда не имелось достаточных оснований для вывода о наступлении тяжких последствий от действий осужденного. С учетом изложенного содеянное Ларионовым Военная коллегия переквалифицировала с ч. 2 на ч. 1 ст. 343 УК»[80].
Заметим, за нарушение правил несения службы по охране общественного порядка, повлекшее тяжкие последствия (ч. 2 ст. 343 УК), предусмотрено наказание до пяти лет лишения свободы, а за причинение тяжкого вреда без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 111 УК) - до восьми. Кроме того, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации признала, что при совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 343 УК, к потерпевшим гражданам могут быть незаконно применены: физическая сила, специальные средства, табельное оружие, т.е. фактически воспроизвела признаки превышения должностных полномочий, совершенного при особо отягчающих обстоятельствах (ч. 3 ст. 286 УК). В свою очередь, верхний предел санкции за общий вид превышения ровно в два раза превышает максимально возможное наказание за аналогичное преступление, совершенное военнослужащим (ч. 2 ст. 343 УК). С подобной дифференциацией ответственности за общие должностные преступления и посягательства должностных лиц Вооруженных Сил согласиться трудно.
Учитывая изложенное, предлагаю разместить гл. 33 «Преступления против военной службы» в разд. Х «Преступления против государственной власти». Такой шаг устранит системную неточность Особенной части УК и позволит объединить в одном разделе главы, имеющие в качестве видового объекта общественные отношения в сфере реализации публичного интереса, основным субъектом которых является государство. Полагаю это подчеркнет теснейшую связь и взаимную ответственность армии и государства. Достаточно сложной, но необходимой представляется работа по совершенствованию некоторых норм о посягательствах военнослужащих в целях их успешной интеграции в систему должностных преступлений. Обращают на себя внимание необоснованно мягкие санкции за преступления, совершаемые должностными лицами Вооруженных Сил, возможно, признаки составов здесь необходимо согласовать с общими нормами. Нужно обеспечить практических работников четкими рекомендациями по разрешению ситуаций, связанных с конкуренцией уголовно-правовых норм при участии воинских преступлений, их соотношения с другими посягательствами, разработать правила квалификации по совокупности.