Что касается публичных представителей стороны обвинения (прокурора, следователя, дознавателя), которых на практике довольно часто допрашивают в качестве свидетелей по уголовным делам, при производстве по которым они участвовали в формировании доказательств, их проверке, оценке и принятии процессуальных решений, то они объективно не могут выступать в роли беспристрастных свидетелей. «Их пристрастность формируется не в связи с обыденной жизнедеятельностью; она полностью сформирована в процессе осуществления служебных процессуальных полномочий, посредством которых создается правовая основа для последующего судебного разбирательства. Именно поэтому недопустим их произвольный перевод из числа публичных участников уголовного процесса в категорию его частных субъектов... Субъект доказывания не может быть свидетелем».[36]
Последнее выражение применимо и к тем участникам уголовного судопроизводства, которые имеют в уголовном деле собственный правовой интерес и обладают для его защиты иммунитетом свидетеля и привилегией от самоизобличения, т.е. правовой возможностью не только отказаться свидетельствовать против себя самого во время допроса, «но и от активного участия в любых других процессуальных действиях, направленных на обнаружение и закрепление доказательственной информации».[37]
Необходимо отметить, что не все юристы солидарны с подобной позицией. Так, С.В. Некрасов полагает, что прокурор, следователь, дознаватель «нужны для дачи показаний в качестве свидетелей тогда, когда без их допроса нельзя обойтись»,[38] поскольку «иногда становятся даже очевидцами преступных проявлений и иных действий (бездействия), имеющих существенное значение. Далее, - отмечает автор, - если исходить из того, что субъекты доказывания не должны быть свидетелями, то окажется подлежащим исключению из числа лиц, способных дать соответственно показания, весь круг участников процесса доказывания».[39]
Итак, правовыми основаниями признания конкретного участника уголовного судопроизводства субъектом доказывания являются следующие:
1. Включение его в состав стороны уголовного процесса.[40]
2. Участие в осуществлении одной из процессуальных функций.[41]
3. Наличие у него права или обязанности участвовать в доказывании на всех его этапах.
4. Обладание иммунитетом свидетеля и привилегией от самоизобличения.
Таким образом, к субъектам доказывания в уголовном процессе можно отнести следующих его участников:
1) суд, включая присяжных заседателей;[42]
2) прокурора, следователя, начальника следственного отдела, орган дознания, дознавателя;
3) адвоката;
4) частного обвинителя, обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика.
Глава 2. Публичные субъекты доказывания в уголовном судопроизводстве
§ 1. Органы предварительного расследования и прокурор как субъект доказывания
Предварительное расследование в российском уголовном процессе осуществляют следователь, орган дознания и дознаватель. В отдельных случаях в производстве расследования вправе участвовать прокурор и начальник следственного отдела.
Характеризуя названных участников уголовного судопроизводства со стороны государства как субъектов доказывания, нельзя забывать их причастности к стороне обвинения. Для них обязанность доказывания выражается, прежде всего, в обязанности уголовного преследования, т.е. целенаправленной процессуальной деятельности по изобличению виновных в совершении преступления лиц (ч. 2 ст. 21 УПК). В дореволюционном уголовном судопроизводстве возбуждение уголовного преследования, называемого иначе публичным преследованием, означало предъявление обвинения: «Кассационные решения Сената указывали, что преследование не может быть возбуждено, а начатое подлежит прекращению, если в протоколе не указан обвиняемый. Акт, составленный полицейским с нарушением всех требований данной статьи и по слухам, не мог служить основанием для возбуждения уголовного преследования»[43] (ст. 1136 Комментария Устава уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г.). В соответствии с УПК РСФСР 1923 г., уголовное преследование также было возможно лишь в отношении обвиняемого (ст. 4, 9).
В дальнейшем термин «уголовное преследование» законодателем был применен лишь в постсоветское время. «Действующий УПК РФ связывает понятие «уголовное преследование» с изобличением подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления, а понятие «обвинение» - с утверждением о совершении определенным лицом уголовно-наказуемого деяния, выдвинутым в порядке, установленном УПК РФ (п. 22 ч. 1 ст. 5)...».[44]
Думается, уголовное преследование как процессуальная функция осуществляется публичными участниками стороны обвинения не только в отношении подозреваемых и обвиняемых, а более широкого круга лиц, и не только в стадии предварительного расследования. Официальное, нормативное подтверждение этому выводу содержится в постановлении Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 г., в котором к уголовному преследованию отнесены любые меры, реально ограничивающие свободу и личную неприкосновенность конкретного лица, вовлеченного в орбиту уголовного процесса.[45]
Но ведь такие меры могут осуществляться не только в отношении подозреваемого и обвиняемого, а гораздо раньше их проявления в уголовном процессе. Например, многие потенциальные обвиняемые нередко сталкиваются с направленной на их изобличение деятельностью следователя или дознавателя еще в стадии возбуждения уголовного дела. «Достаточно вспомнить так называемую доследственную проверку», по существу превратившуюся из установления достаточности оснований к возбуждению уголовного дела в проверку «перспективы дела», т.е. возможности установления преступления, виновных, достаточности доказательств и т.п.».[46]
При проверке заявления (сообщения) о преступлении орган дознания, дознаватель, следователь и прокурор истребуют различные предметы и документы, получают объяснения у очевидцев (в том числе потенциальных обвиняемых), требуют производства документальных проверок, ревизий и привлекают к их участию специалистов (ч.1 ст. 144 УПК). «Без этого обычно невозможно выявить в полном объеме злоупотребления, связанные с документацией».[47]
Но информация о преступлении и лице, в действиях которого имеются признаки преступления, появляется у органов предварительного расследования практически одновременно с появлением повода для возбуждения уголовного дела. По крайней мере, при явке с повинной (ст. 142 УПК) и сообщении о преступлении, содержащемся в рапорте об обнаружении признаков преступления, такие сведения представляются заявителями вполне официально. Преследовать можно только конкретного человека с целью его изобличения. И как только в отношении него появляется соответствующая доказательственная информация, органы расследования начинают осуществлять функцию уголовного преследования. «Уголовное преследование начинается с момента фактического ограничения прав гражданина в ходе досудебного производства в целях изобличения его в совершении преступления и носит всегда предметный характер, т.е. обращено против конкретного лица, а также обеспечено мерами государственного принуждения, как и иная уголовно-процессуальная деятельность, направленная на обеспечение процесса доказывания. Другими словами, уголовное преследование выступает движущей силой уголовного судопроизводства, требующей возникновения других его функций: защиты и арбитральной деятельности суда».[48]
Следует признать правильным отказ законодателя от такой конструкции предварительного расследования, при которой осуществлявший его следователь или дознаватель обязывались не только доказывать обвинение, но собирать и использовать также доказательства защиты. Не случайно многие советские ученые обосновывали наличие в деятельности, к примеру, следователя функций обвинения и защиты.[49] Но нельзя добиваться одного результата, выполняя для этого противоположные по своей сути действия. Органы предварительного расследования и прокурор должны по поручению государства в рамках процессуального закона раскрыть преступление, доказать виновность конкретного лица в его совершении и обеспечить - посредством уголовного преследования в форме государственного обвинения — справедливое наказание. На это направлена вся процессуальная деятельность этих органов. Обвинительный уклон оказывает существенное воздействие на доказательственную деятельность указанных субъектов доказывания. Как выше отмечалось, уже с момента получения первоначального сообщения о преступлении они начинают поиск и закрепление доказательственной информации, направленной прежде всего на установление конкретного заподозренного лица и его изобличение в совершении данного преступления.[50] Затем в отношении этого лица может быть возбуждено уголовное дело, сформировано официальное подозрение, предъявлено обвинение, но начинается уголовное преследование на первоначальной стадии процесса. Нельзя поэтому согласиться как с мнением о его начале с момента появления подозреваемого или обвиняемого, так и с суждением относительно отождествления этого момента с актом возбуждения уголовного дела: «Возбуждая уголовное дело (в том числе и в случаях отмены постановления следователя или дознавателя об отказе в его возбуждении) или давая на это свое согласие в порядке, предусмотренном ст. 146 УПК, прокурор тем самым констатирует необходимость начала уголовного преследования по некому содержащему признаки преступления факту или в отношении некого лица, в действиях которого наличествуют признаки преступления».[51]