Поцелуя дожидать.
Расхороший молодец!
Проходи за воронец!
Там с тобой поводимся….
(Девятинская волость, 1870е гг.)
У порога места много –
Не приходится стоять,
Не приходится стоять,
Поцелуя ожидать.
Ты, хороший молодец,
Проходи за воронец!
Там с тобой повидимся…
Целоваться завтра…
(Ухотская волость, 1880е гг.)[25]
Текст песни по существу являлся приглашением к началу беседного веселья, он расшифровывал и дополнял первое игровое действие на беседе. Песни под пляску «совьюн» собиратели подразделяли на общие, «не касающиеся никого», и на приспособляющиеся «к положению и состоянию водящихся»: пели отдельно людям состоятельным и людям женатым, пели для укора и для насмешки и т. д. [26].
Рассмотрим несколько так называемых общих песен, которые, по-видимому, могли петься любой молодой паре:
Обдавала девку мать,
Под потокой на сиверицьки,
(потока - конец крыши)
На холодном полузимницьки.
Выставала рано по утру,
Выпускала коров на росу;
Встретилсе ей медведь на лесу,
Ище (ещё) чуть миня медведь не съел;
На ту пору ахвицер поспел.
Ахвицерушко молоденькой,
Кафтанишечко коротенькой;
Ён у ворот стоит, колотитця,
У дивици сдоложаетця:
Ты спусти, спусти,
Девиця, ноцевать,
На свою, да на тесову на кровать.[27]
Для «наложения на себя «доброй славы» олонецкие девушки в святочное время по обычаю обдавались «через колокольчик под «потоками» (водосточными трубами)…»[28]. Как видим, вечериночная песня начинается с описания обрядового действия, совершаемого дочерью вместе с матерью. Цель подобного действия - поднятие «славутности» девушки, привораживание полюбившегося молодца. Такой же магический смысл заключен и в следующей песне:
В нашем зеленом саду
Девка рвала лебеду,
Она рвала, в фартук клала,
Приговаривала:
Кому тошно по нам,
Тот теперь придет к нам;
Кому нетошно,
Тому не почто;
Кому хочется,
Тот сволочится.[29]
В текст песни введена заговорная формула («кому тошно по нам »), которая часто содержалась в олонецких любовных заговорах –«присушках». Таким образом, символическое игровое движение («взятие руки») во время пляски-игры «совьюн» скреплялось продуцирующими свойствами любовного заклинания или магического действия, «вкрапленных» в тексты вечериночных песен. Во время пения происходил не просто выбор пары, но и «присушивание» понравившегося молодца или девушки.
Некоторые песни при «совьюне» носили ярко выраженный «хвалебный» характер. В таких текстах различим «след» святочных обрядов с их величаниями молодой девушки и холостого парня. Воспевание внешности, нарядной одежды отразило моменты, связанные с древним обрядом колядования. В то же время описание костюма в вечериночных песнях во многом соответствовало модной городской одежде, которая со второй половины ХIХ века высоко ценилась крестьянской молодёжью.
Красная девица садочком шла,
Раскрасавица зелениньким;
На ней платьице алеется,
Полушубочек белеется,
а головушке розовый платок,
В руках у ней немецкий веерок –
Веерочком помахивает;
На ней молодец посматривает;
Ах, ты - верная, любезная моя!
Красота неоцененная твоя!..
Молодцы наши хороши,
На ногах носят колоши,
А каки же чистячки,
До колена сертучки;
На беседушку идут
В руках тросточки несут;
На беседушку придут,
Фурашечек не снимут;
Возле девушек садятся,
Не учливо говорят.[30]
Обязательным завершением песен при хождении «со вьюном» был поцелуй, имевший некое надличное значение и скреплявший воедино участников пляски. Большинство текстов песен завершалось игровым мотивом - указанием количества поцелуев:
Одна горочка высоко,
А другая низко:
Один миленький далече,
А другой - тот близко.
Уж я дальняго милаго
Людям подарую,
Уж я ближняго милаго
Три раз поцелую.
Ехал мальчик из Казани,
Полтараста рублей сани, (2)
Пятьдесят рублей дуга, (2)
Мальчик девушкин слуга.
Красна девица баска;
Целоваться три разка.
Журавли-то долгоноги,
Не нашли пути-дороги.
Они шли стороной,
Боронили бороной.
Борона-то железна –
Поцелуй меня любезна.[31]
Коллекция песен, исполнявшихся при «совьюне», была многочисленной и разнообразной. Собиратели отмечали, что ритм и не слишком (по их мнению!) богатое содержание песни восполнялось весёлым и насмешливым «с резкими и быстрыми переходами» темпом песни: « ими (переходами -К.Р.)… сглаживаются и все неровности и шероховатости, неприятно действующия на слух при чтении. Недостаток стихотворного ритма восполняется лишними нотами голоса, которые в таких случаях бывают сильны и тягучи. Крестьяне поют свои песни в высокий альтовый тон с неуловимыми горловыми переходами, которые допускаются для большей плавности» [32].
Среди парочных песен много насмешливых и весёлых. Они были приспособлены к стихийно возникавшей на беседе ситуации. «Бедняки-молодцы жмутся в темном уголку и их совсем не слышно, их и в совьюн не приглашают. Если же и пригласит какая девица, так больше для смеху: как только приглашенный бедняк робко выходит на середину избы, девица и молодцы начинают петь:
Што за цюдо парацька (парочка)
По избы гулят (гуляет):
Красна дивиця рямяна и бела –
Ала лента у ей в косу вплетена;
У молодця то вшива голова
И пуля под носом свитиет завсегда!
Поднимается общий хохот, девица уходит на место, а переконфуженный парень старается протискаться к самым дверям, но его не пускают и заставляют получить следующую девицу.
Девица выходит и начинает с парнем ходить совьюна, а беседа затягивает:
Двоё ходят ровны –
Настоящи дровни;
Двоё ходят невелики –
Настоящии калики (калеки)
Случается, что за осмеянного бедняка вступается влиятельный богачек:
«Ах вы, вшивы кости (косы!) - заревит он на всю беседу: «што вы галитесь (смеетесь) над парням-то - худой молодец, а пятерых хороших девок стоит!»
- «Да полно, Иван Михайловиц, ведь мы не для ради галу (не для насмешки), а любя - ради», - начинают оправдываться девицы »[33].
Отдельные песни – припевки пелись состоятельным парням. Конечно, они уже не носили насмешливого или «корительного» характера.
Женатым мужикам, вышедшим водиться с девушками, посвящали такую песню:
Как бы вам тетеревам,
Не сидеть по елкам,
Как бы вам тетеревам
Не сидеть по деревам;
А женатым мужикам
По беседам не ходить,
Холостых не отбивать.
Холостые не простые –
Люди премудреные.
Парень кудри свои пудрил,
Чтобы всяк его любил. [34]
Сразу после игры «совьюн» заводились старинные пляски. В отличие от Заонежья наиболее распространенными в Вытегорском уезде были две из них: «кругом» (заонежский вариант пляски «сорви голову») и «околыш» [35]. Первая не требовала особых умений, на неё выходил всякий: «Парень вызывает девицу и они, взявшись за руки, кружатся на одном месте, притопывая ногами». Вторая пляска, наоборот, была трудной, требующей искусного владения своим телом: «Девица становится на средину, а парень на край и начинает ходить, описывая при этом круг, девица идет за ним, но при повороте они становятся уже лицом друг к другу. Женщины в этой пляске наблюдают, чтобы была плавность в походке и грация в движениях тела. Но парень - чем он будет искуснее и замысловатее выкидывать фигуры ногами, тем лучше; зрители смотрят на него с замиранием сердца и любуются необыкновенно «хитрыми коленцами», ахают, хвалят и всеми мерами стараются выразить своё сочувствие; в толпе то и дело слышится: «ай да молодец, славно». Плясать околыш выходят немногие; угодить вещь трудная, а потому осрамиться легко». (Кондужский приход, 1870е гг.) «Под звуки ловкаго игрока на гармонике залихватски отделывает лихой парень разныя коленцы (в танце «околыш») пред плавно выхаживающей пред ним девушкой. Толпа в нервном возбуждении любуется пляшущими и подбадривает плясуна: «ай да молодец! ищо, ищо коленце выкинь!» (Коштугский приход, 1890е гг.)
Интересно, что в заонежских этнографических материалах «околыш» вообще не упоминался, в то время как в Вытегорском уезде это была любимейшая пляска вплоть до начала ХХ века. В некоторых местах танец «вбирал» в себя и пляску «кругом»,начинаясь так: «…парень с девицей, взявшись за руки, повернутся раза два и затем девица старается так ходить, чтобы быть лицом к парню, а этот ходит кругом ней и пляшет нечто в роде нашего «русскаго», но только фигуры выделывает похитрее. Танец этот требует большой ловкости, а потому не всякий парень берется за это». (Коштугский приход, 1890е гг.) Правда, собиратель с сожалением отмечал, что старинная пляска выходит из моды.
К разряду старинных и редких плясок второй половины ХIХ века в Вытегорском уезде относились такие, как «завивъ», «шестёрка» … «В «завивъ» участвуют и мужчины и женщины: всех танцующих набирается человек до десяти, которые и становятся в одну прямую линию, взяв друг друга за руки. На краях всегда приходятся девицы, из которых одна и начинает ходить, описывая правильный круг около другой, стоящей в центре неподвижно, от чего около ней образуется плоская спираль из участвующих в танце. Когда все, таким образом, завились, стоящая на конце спирали начинает развивать ее, так что все танцующие опять вытягиваются в одну прямую линию, чем и заканчивается пляска. Танец производится под следующую, для него собственно сложенную, песню:
ЗавивайМой,
завивай,
Молоденькой завивай … и т. д.
На этих же вечеринках танцуют ещё «шестёрку». Для нее обыкновенно составляется три пары - никогда меньше и редко больше. Пары разделяются на две стороны и образуют две параллельные линии. При ходьбе каждый участвующий описывает восьмую цифру, перерез которой приходится на самой средине. Танец этот очень красив и замысловат» [36]. Сравнивая вытегорскую «шестёрку» с заонежской, мы должны указать ещё на одно региональное отличие. Дело в том, что в заонежском варианте «шестёрки» пары не только выписывали «осьмую цифру», но и выплясывали друг перед другом, как в вытегорском «околыше». Таким образом, содержание некоторых старинных плясок во второй половине ХIХ века на Вытегорщине и в Заонежье разнилось: вытегорский «околыш» - вариант заонежской «шестёрки» и наоборот.