На следующий вечер Станицына и Палтусов, будто ненароком, встречаются вновь — уже на симфоническом концерте в зале Благородного собрания. Андрей Дмитриевич не прочь еще теснее сблизиться с очаровательной купчихой, но его останавливает людская молва. Будут, небось, говорить, что он примостился близ соломенной вдовушки-«миллионщицы», тогда как на самом деле ему не нужно «бабьих денег»; он, Палтусов, и сам пробьет себе дорогу. Обостренная щепетильность и деликатность мешают Анне Серафимовне и Андрею Дмитриевичу объясниться во взаимной сердечной приязни. Они расстаются, условившись, впрочем, свидеться на балу у купцов Рогожиных. А пока, узнав, что Калакуцкий окончательно разорился, Палтусов едет навестить его. Им движет не только дружеское чувство, но, признаться, еще и надежда перехватить у бывшего «принципала» самые выгодные подряды. Этим планам не суждено сбыться, поскольку в доме у Калакуцкого он застает околоточного: Сергей Степанович только что застрелился. Палтусов и опечален, и возбужден мечтою, тайно воспользовавшись доверенными ему деньгами Марии Орестовны, завладеть высокодоходным домом своего покойного работодателя. Эта мечта столь неотступна, что, встретившись на рогожинском балу со Станицыной, Палтусов её уже едва замечает. Голову ему кружит теперь красавица графиня Даллер, а еще пуще мысль о том, что он вот-вот, временно пойдя на нечестный поступок, станет полноправным членом «семьи» самых денежных людей Москвы. Анна Серафимовна, понятно, набравшись отчаянной храбрости, приглашает Андрея Дмитриевича к себе в карету и… бросается с поцелуями к нему на шею, но скоро, впрочем, застыдившись, одумывается. Влюбленные расстаются: она — с мыслями о своем позоре, он — с верою в скорое обогащение.
Действие пятой книги романа начинает эмансипированная дочь станицынской тетушки Любаша. Заметив, что её «братец», а на самом деле дальний-предальний родственник Сеня Рубцов «неровно дышит» по отношению к Тасе, играющей при Анне Серафимовне роль чтицы, юная «дарвинистка из купчих» понимает, что она и сама влюблена. «Молодежь», флиртуя и пикируясь, целые дни проводит в доме Станицыной. Но Анне Серафимовне не до них. Узнав, что отставленный муж в очередной раз навыпускал фальшивых векселей, по которым, чтобы не было сраму, ей придется платить, она решает развестись с Виктором Мироновичем, освободив себя для вымечтанного и, кажется, такого возможного брака с Палтусовым. Да и дела требуют к себе внимания. Наняв толкового Сеню к себе директором, Ста-ницына вместе с ним, с Любашею и Тасей едет на собственную фабрику, где, по сообщению немца-управляющего, будто бы назревает забастовка. Визитеры обследуют прядильные цеха, «казарму», где живут рабочие, фабричную школу и убеждаются, что забастовкой «не пахнет», поскольку дело во владениях Анны Серафимовны поставлено совсем не плохо. Зато совсем плохи дела в доме Нетовых. Мария Орестовна вернулась из заграничного вояжа умирающей, пораженной антоновым огнем, но Евлампий Григорьевич не чувствует больше по отношению к ней ни прежней любви, ни прежнего страха. Впрочем, Нетова не видит перемен в своем муже, чье сознание явно помрачено, поскольку он, как поговаривают в их среде, давно страдает прогрессивным параличом. Огорченная тем, что Палтусов так и не полюбил её как должно, она мечтает поразить избранника собственным великодушием, сделав его либо своим душеприказчиком, либо, чем черт не шутит, наследником. Мария Орестовна посылает за ним, но Андрея Дмитриевича не могут сыскать, и, с досады не оставив завещания, Мария Орестовна умирает.
Все наследство по закону переходит, следовательно, к мужу и её «ничтожному» брату Леденщикову. И тут наконец появляется Палтусов. Оказывается, он был болен, но вступивший в наследование Леденщиков, не желая входить в какие бы то ни было обстоятельства, требует, чтобы Андрей Дмитриевич незамедлительно вернул те пятьсот тысяч, управление которыми доверила ему покойная Мария Орестовна. Палтусов, тайно распорядившийся изрядной частью этой суммы по собственному усмотрению, поражен в самое сердце: ведь «все было у него так хорошо рассчитано». Он летит за кредитом к Осетрову — и получает от человека, которого считает своим идеалом, решительный отказ; собирается за помощью к Станицыной — и останавливает себя, ибо для него непереносимо быть обязанным женщине; фантазирует о том, как ради денег придушит старичка-процентщика и шопенгауэрианца Куломзова — и тотчас же устыжается; думает о самоубийстве — и не находит в себе сил на это… Кончается все это, как и следовало ожидать, сначала подпиской о невыезде, а затем и арестом попавшего в западню Палтусова.
Узнав об этом от растерявшейся и не знающей, что предпринять, Таси, Анна Серафимовна немедленно велит подать экипаж и едет в арестантскую, где третий уже день содержится Андрей Дмитриевич. Она готова заплатить залог, достать всю, какая требуется, сумму, но Палтусов благородно отказывается, поскольку решил «пострадать». Он, по словам адвоката Пахомова, «смотрит на себя как на героя», все действия которого в состязании с купеческой мошной не только позволительны, но и морально оправданны. Пирожков, навещающий Андрея Дмитриевича в заточении, не вполне уверен в его правоте, но Палтусов настойчив: «…Я чадо своего века» — и век, дескать, требует достаточно «широкого взгляда на совесть».
Следствие по делу о растрате продолжается, а Станицына с «молодежью» отмечают Пасху в Кремле. Все они озабочены: Анна Серафимовна — участью Андрея Дмитриевича, Тася — своей неудавшейся театральной карьерой, Любаша тем, что «дворянка отбила у нее того, кого она прочила себе в мужья». На разговенье в дом Станицыной нежданно является Виктор Миронович — он, «наскочив» за границей на какую-то недотрогу, сам предлагает Анне Серафимовне развод, и ей, при одном воспоминании о томящемся в арестантской Палтусове, становится «так весело, что даже дух захватило. Свобода! Когда же она и была нужнее, как не теперь?». Счастливая развязка поджидает и Тасю: во время посещения Третьяковской галереи Сеня Рубцов предлагает ей свою руку и сердце. Все потихоньку устраивается ко всеобщему удовольствию, и вот уже гуляющий по Пречистенскому бульвару Иван Алексеевич Пирожков видит коляску, в которой рядышком с Анной Серафимовной сидит выпущенный её хлопотами на свободу Андрей Дмитриевич. Самое время идти в «Московский» трактир, где, как и в других бесчисленных ресторанах первопрестольного града, на свой пир победителей собираются «хозяева» из берущих в стране верх коммерсантов и музыкальная машина оглушительно трещит победный хор: «Славься, славься, святая Русь!»