4.3. Экзотизмы и иноязычные вкрапления
Общеизвестные или поясняемые в тексте иноязычные вкрапления не только характеризуют уровень компетентности автора в рассматриваемом вопросе, но и приближают к теме читателя: "Первую девушку Рональдо звали Вероника, и амор с ней произошел, когда Зубастику было всего тринадцать" [В. Кыш. Зубастое счастье "Интера" // Я - молодой. 1998. № 44-45. С. 3].
Амор - здесь нетипичный экзотизм. Герой - латиноамериканец. "Экзотическая лексика и иноязычные вкрапления, в отличии от заимствованных слов, не теряют ничего, или почти ничего... из черт, присущих им как единицам языка, которому они обязаны своим происхождением" [Крысин: 47].
Иноязычные вкрапления как бы заранее дают читателю определенную информацию и задают предлагаемый уровень интеллектуальной сложности материала: Колонтитул:.
INDOCTI DISCUNT ET AMENT MEMINISSE PERITI.
[Уткин А. Восемь томов, которые потрясут мир // Столица. 1997 (10 янв). № 0. С. 13] Редкий латинский афоризм пояснен в тексте: "Пусть узнают незнающие, а опытные с удовольствием припомнят" [Бабкин, Шендецов: Т. 2. С. 652].
Этот элементов, создающий имидж публициста-интеллектуала, может быть трансформирован и использован для привлечения читателя, не настроенного на слишком высокий уровнь интеллектуальности: Заголовок: Дас ист фантастиш.
[Гулин В., Лепин И. // Столица. 1997 (22 февр). № 1. С. 19-21] Любопытно, что авторы выбрали немецкую фразу (которая в тексте не переведена и никак не обыгрывается) в качестве заголовка только потому, что в материале речь идет о насаждении в Москве немецких яблонь. И в целом от материала остается ощущение героического преодоления темы молодыми людьми, который всегда считали, что яблоки растут в универмаге.
Общие выводы таковы: относительно недавние заимствования из европейских языков, за исключением слов, специально разъясняемых автором и имеющих отношение к теме статьи, воспринимаются как некоторый особый социально маркирующий элемент имиджа публициста.
В других случаях заимствованная лексика порой получает особые функции: ее использование в тексте связано с созданием особого иноземного колорита.
Большинство же заимствованных слов, выступающих в качестве названий новых явления и предметов или для детализации уже известных понятий, в ткани публицистического текста особых функциональной нагрузки, связанной с созданием имиджа публициста, не несет.
IV. Функции отдельных речевых параметров при формировании имиджа публициста
1. Обоснование схемы анализа материала
"Строго говоря, перед инициатором коммуникативного акта стоит задача доказать, что он действительно не зря обладает правом инициации речевого взаимодействия, т.е. что он хорошо представляет себе, каким образом соответствующий коммуникативный акт должен развиваться" [Клюев: 39]. Уместность и нетривиальность сообщения доказывается читателю на нескольких уровнях. В отличии от тележурналиста газетчик не может написать "Оставайтесь с нами". Если человек не взял газету в руки, то надпись такого рода бесполезна, а если взял, то не нужна. Но перед публицистом стоит еще одна задача: убедить читателя в том, что он как собеседник стоит читательского внимания. При оценке образа автора в данном отношении читатель составляет свои суждения о своем, условно говоря, собеседнике, оценивая его по трем параметрам:
оценка качеств журналиста как профессионала;
оценка качеств журналиста как носителя узкоспециальных знаний, связанных с той областью общественной жизни, которой непосредственно занимается журналист;
оценка качеств публициста как социального близкого читателю собеседника.
2. Составляющие образа публициста-профессионала
Не вызывает сомнений, что в принципе для завоевания доверия читателя публицист должен продемонстрировать свою компетентность в области профессионально-журналистского знания [Прохоров: 267]. В принципе существуют элементы текста, которые в явном виде дают читателю информацию о профессиональном уровне журналиста: формулировки "наш специальный корреспондент", "наш обозреватель" на ТВ и в прессе вполне определенно ориентируют аудиторию.
К этому можно добавить средства косвенной демонстрации компетентности, упоминание о своей профессиональной деятельности:
Врезка в начале материала: "Однажды Анатолий Аграновский пошутил... Мы, младшие коллеги, дружно посмеялись шутке..."
Туторская С. Инсулин вприглядку // Новая газета. 1999 (1 марта). № 8. С. 18.
Ссылка на предыдущие публикации автора по той же теме:
В тексте: "Впрочем, я писала уже об этом в декабре, в журнале "Коммерсант-Власть"". Альбац Е. Болезнь совести // Новая газета. 1999 (1 марта). № 8. С. 4.
Требование демонстрации компетентности является настолько общим, что его важность в полной мере можно продемонстрировать только на примере сознательного его нарушения. Мы нашли такой пример в журнале, концепция которого и состояла в нарушении читательских ожиданий [Столица. 1997 (10 янв). № 0. С. 1]. Пилотный номер открывает обращение:
Я главный редактор этого издания. Меня зовут Сергей Мостовщиков. Я что, собственно, хотел?
Последняя фраза явно разговорная. Она "садит" темп монолога. Такое замедление одновременно демонстрирует и непонимания коммуникативной задачи. Далее в тексте встречается намеренная стилистическая неуклюжесть: 4 повтора на тему "Я хотел рассказать вам, как мы делали этот номер". Демонстрируется отсутствие логики:
"Это у нас такой оригинальный ход"; "Вы, может быть, подумали, что я собираюсь это рассказывать, потому что хочу быть ближе к читателю. Так это неправда. Я не хочу".
Заявление о своем физическом состоянии:
"А между тем, бойко я уже совсем не могу... Я очень устал и поэтому плохо помню, как мы делали этот номер" ...
и обман ожидания, сформированного у читателя. Завершающая фраза адресована не читателям, а "газетному магнату": "Понял?!" Она носит вызывающий характер и характерна для разговорной речи.
Что же рассказал о себе Сергей Мостовщиков в этом тексте? Практически он продемонстрировал свой высокий уровень профессиональной компетентности. На одной страничке машинописи он весьма искусно представил образцы "ляпов", которых не должно быть в нормальном журнальном тексте.
Истинный профессионализм обязательно связан не только с правом на демонстрацию компетентности, но и с вытекающим из данного автору права сознанием нравственного долга перед читателем. Вот как с позиций христианина рассуждал об этом Василий Васильевич Розанов: "Кажется, что существо литературы есть ложное..: - Дай-ка я напишу, а все прочтут?.. Почему "я" и почему "все прочтут"? В состав входит - "я умнее других", "другие меньше меня" - и уже это есть грех" [Розанов: 81].
3. Составляющие образа компетентного рассказчика
Имидж публициста включает и демонстрацию узкоспециальных знаний, связанных с той областью общественной жизни, которой непосредственно занимается публицист как узкий специалист [Прохоров: 268]. Одним из средств демонстрации своей компетентности в выбранной сфере является использование профессионализмов, т.е. слов или выражений, присущих только данной профессиональной группе [Ахманова: 371]. Например, оправданно используется профессионализм оборонка (оборонная промышленность) в заголовке статьи Е.Титовой [Титова Е. Москва нашла союзника для реформирования оборонки // Вечерняя Москва. 1999 (2 марта). № 41 (утр.). С. 3]. Герой романа И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев" обогатил русскую речь выражением "Волны падали стремительным домкратом". Это пародийный пример, демонстрация ложной компетентности.
4. Составляющие образа социального близкого читателю собеседника
Выше мы уже обсуждали положение о том, что всякое произведение диалогично по своей сути [Бахтин: 1979: 247]. Составляющие образа социального близкого читателю собеседника в речевом имидже публициста создают условия для того, чтобы читатель принял предлагаемые автором оценки предмета обсуждения.
Узнавание своего происходит по целому комплексу речевых особенностей. Не последнюю роль в системе сигналов типа "я свой" играют ходовые цитаты из авторитетных для данного коллектива текстов и их парафразы и трансформации. Упомянутая выше цитата из популярного произведения И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев": "Волны падали стремительным домкратом" не только вошла в разговорную речь, но используется в ткани публицистического текста: рубль падал "стремительным домкратом" [Совершенно секретно], цит. по: [Югановы 1997: 211-212].
Слава Тарощина пишет о политической ситуации недавних лет: "Бинарные оппозиции по условному типу "Нумкин-Клямкин супротив Ленина-Сталина" [Новая газета. 1999 (1 марта). № 8. С. 10]. Подчеркнутое терминологические словосочетание шутливо употреблено явно в расчете на "своего" читателя, в принципе знакомого с терминологией структурализма. Представить себе подобный текст в газете "Клюква" или "Завтра" весьма сложно. Автор еще раз выдал себя с головой: это гуманитарий, как мы и предполагали выше.