Смекни!
smekni.com

Самодержавие как феномен русской культуры (стр. 7 из 7)

Анализируя такой культурно-исторический феномен как самозванство, можно сделать вывод, что оно выступало в истории России как особый социокультурный регулятивный механизм власти, объединяющий, сплачивающий общество в условиях распада, хаоса, наслоения неразрешимых противоречий. "Самозванство, - писал В.Ключевский, - было удобнейшим выходом из борьбы непримиримых интересов, взбудораженных пресечением династии: оно механически, насильственно соединяло под привычной, хотя и поддельной властью элементы готового распасться общества, между которыми стало невозможно органическое, добровольное соглашение6". В самозванстве заключается попытка соединить, идеи абсолютизма, самодержавия (как естественного защитника основной массы населения от местных властей) и идеи стихийного народовластия в единое целое. Царь и самозванец, противопоставляясь один другому, как бы взаимно уравновешивали друг друга, ограничивая тем самым безмерность власти.

8. Социокультурный смысл русского самодержавия

Рассмотрение самодержавия как феномена культуры, его роли в истории России позволяет сделать следующие выводы:

Вывод 1. Русское самодержавие являлось с самого своего возникновения вполне реальной силой, наложившей сильный отпечаток на всю историю отечественной культуры.

Арнольд Джозеф Тойнби, выдвинувший теорию круговорота сменяющих друг друга локальных цивилизаций, с полным основанием отнес это социокультурное явление на русской почве к тому типу цивилизаций, которые он в своей типологии называет "универсальные государства". Для всех подобных универсальных государств, доказывал Тойнби, характерны: вера граждан, населяющих империю, в вечность и совершенство установленного миропорядка, в то, что именно он воплощает "землю обетованную", являясь "целью исторического прогресса".

Вывод 2. В российской истории можно отметить несколько фаз основания русского универсального государства, отмеченных именами "основателей": Владимир Святой и Ярослав Мудрый, Иван III и Иван IV Грозный, Петр I, отчасти Николай I, Ленин и Сталин. Создаваемые на разных исторических стадиях развития России варианты универсального государства не столько возникали из общественного хаоса и распада, сколько сами порождали этот хаос "смутного времени" с характерными для него центробежными процессами, экономическим, политическим, идеологическим кризисом.

· Так, смерть Ярослава Мудрого знаменовала собой:

o начало удельной раздробленности, только что созданного Киевского государства;

o разгул опричнины, поражение в Ливонской войне, династический кризис после Ивана Грозного вызвал многолетнюю эпоху Смуты, первой гражданской войны в отечественной истории;

o петровские реформы сменила череда дворцовых переворотов, произвол чиновничества, фаворитизм, коррупция, то есть явное перерождение заложенной Петром российской государственности;

o правление Николая I завершилось "мрачным семилетием", Крымской войной;

o за этим последовала цепь стремительных реформ, последовательно разрушающих имперское стройное целое.

Агония тоталитарного государства, созданного Сталиным, начавшаяся в годы хрущевской "оттепели", продолженная в период горбачевской "перестройки", выразилась в дальнейшем в распаде СССР, локальных межнациональных конфликтах, перерастающих подчас в разрастающиеся очаги гражданской войны, в экономическом, политическом, социальном и идеологическом кризисе, который переживала Россия в конце ХХ века.

Вывод 3. От самых своих истоков русское самодержавие имело характер не абсолютной монархии западного типа (с ее определенным местом в феодально-сословной иерархии, четко определенными законом правами и полномочиями, под сильным духовным контролем иерархов церкви во главе с папой), а восточной деспоти

· Сам титул "царь", употребляемый в памятниках древнерусской словесности задолго до того, как царь возник в Древней Руси как социально-политическая реальность, имел три различных смысловых контекста:

o как название ветхозаветных персонажей - (царь Давид, царь Соломон);

o как традиционный на Руси титул византийского императора ( столица Византии - Константинополь - с древнейших времен называется русскими Царьград);

o как именование великого хана Золотой Орды.

Вывод С точки зрения этнокультурной противоречивость русского самодержавия объясняется тем, что в этом социокультурном явлении наложились друг на друга и во многом слились два генетически различных элемента - восточнославянская родовая община, трансформировавшаяся со временем в вотчину, и "кочевая империя" Чингисхана, идеи и принципы которой были органически усвоены в период ордынского ига.

Вывод 5. В тысячелетней истории России присутствуют противоположные и взаимопроникающие идеалы: соборный и авторитарный. Противоречивое единство коллективной законодательной власти (вече, Дума, Верховный Совет, партийный съезд ) и единоличной исполнительной власти (князь, самодержец, император, вождь, президент) и развертывающиеся между ними конфликтные отношения (борьба с боярскими заговорами, роспуск Думы, разгон Учредительного собрания, расстрел Белого Дома ) - постоянно повторяющееся событие в российской истории.

Вывод 6. Идеал сильной централизованной власти, воплощающей в себе высшую и единственную правду, с древнейших времен и фактически до настоящего времени отвечал народным чаяниям. Почвой для самодержавия становилась массовая психология - народный культ власти, персонифицированной в царе. Отсюда возникают и утопические представления о возможности "народной монархии", "доброго царя".

Социальная и ментальная укорененность в русской культуре и истории России самодержавно-имперского комплекса дали Ивана Грозного в XVI веке, Петра Великого в XVIII, в XIX - Николая I, в XX - Ленина и Сталина как стиль культуры, всей жизни в целом.

Вывод 7. Созданию мощного централизованного самодержавного государства способствовало православие. Именно взаимозависимость церкви и светской власти порождала усиление самодержавной власти, сакрализацию образа монарха. Православие и самодержавие как феномены культуры сходились принципиально в господстве всеобщего, в растворении человека в социальном абсолюте, в его включенности в соборное целое. Все то, что не способствовало укреплению самодержавия и православия в культуре, расшатывало их социокультурный союз, - последовательно отторгалось, изживалось, преодолевалось. Русское самодержавие и православие до тех пор сохраняли свое главенствующее, центральное положение в отечественной культуре, пока коллективистское (общинное) сознание сохраняло господствующие позиции, пока в нем растворялась человеческая личность, пока вера, внушение, некритическое отношение к авторитетам вытесняли из общественной жизни научные аргументы и доказательства, опытное знание, критику.

Вывод 8. Противоречие между идеалом универсального государства как самоцели общественно-исторического и культурного развития (Империи) и идеалами свободы (от стихийной воли до узаконенной демократии) оказывается сквозным фактором истории русской культуры на протяжении многих веков - фактически с XVI века по настоящее время. В целом российской цивилизации свойственно фундаментальное противоречие между стремлением к свободе и тяготением к имперской державности, между антигосударственным анархизмом, стихийностью и государственным порядком.

Список рекомендуемой литературы

1. Альшиц Д.Н. Начало самодержавия в России. - Л., 1988.

2. Громыко М.М., Буганов А.В. О воззрениях русского народа. - М., 2000.

3. Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин В.С. История русской культуры. - М., 1990.

4. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М., 1997.

5. Культура: теории и проблемы. - М., 1995.

6. Культурология. Под ред. Г.В.Драча. -Ростов-на-Дону, 2000.

7. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. - М., 199

8. Скворцова Е.М. Теория и история культуры. - М., 1999.

9. Скрынников Р.Г. Третий Рим. - СПБ., 199

10. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века. - Новосибирск, 1987. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды (XVII- XIX вв.).- М., 1967,1975.

11. Шмидт С.О. У истоков российского абсолютизма. - М., 1996.

12. Шмидт С.О. Становление российского самодержавства. - М., 1973.