Интересно, что осваивая смысл как феномен культуры, философская мысль развивалась, приближаясь к континууму, хотя и неосознанно. Характерна в этом отношении методология выделения смыслового пласта деятельности, разработанная Гуссерлем и Хайдеггером. Известно, что феноменология поставила вопрос о механизмах конституирования сознанием смысловой реальности в условиях потока времени — внутреннего времени сознания. Здесь устойчивость бытия феноменов культуры задана самим сознанием, которое структурирует процессы, образуя смысловую определенность вещей через выяснение характера интенциональности. В этом случае границами смыслового горизонта воспринимаемой вещи выступает сознание, которое формирует этот смысл. В этом отношении перспективным оказалось введение Гуссерлем понятия «жизненный мир», под которым понималась непосредственно переживаемая реальность, в прояснении которой лежат наиболее существенные смыслы, принципы, объясняющие само формирование знания и специализированные установки на реальность. Вместе с тем Гуссерль подчеркнул, что «отсутствовал и до сих пор отсутствует подлинный очевидный самоотчет активно-познающего субъекта не только о том, что он сделал нового, о том, чем он занимается, но и о всех импликациях смысла, скрытых процессами окаменения прежних традиций и возникновения новых традиций; он не дает себе отчета в устойчивых предпосылках своих конструкций, понятий, принципов, теорий» [15].
Речь, таким образом, здесь идет о прояснении оснований культурной реальности через раскрытие существенных, но непроявленных структур. Эту направленность мысли как особый философский подход реализовал М. Хайдеггер в своем учении о бытии, которое — как сокрытое — проявляет себя через формы культуры: философию, искусство, через процесс познания вообще, оставаясь, тем не менее, всегда тайной. Такой подход, раскрывающий переход от внутреннего, скрытого, — к внешнему, явленному в современной философии получил развитие в интерпретации отношения виртуальной реальности к действительному миру и наоборот. Поэтому обоснование субстанциональности связано с прояснением того, как возможны в ее бытии скрытые виртуальные миры, их структуры, что расширяет представление о границах культуры.
Рефлексия пространственно-временного континуума вообще с необходимостью предполагает исследование тех границ бытия ее объекта, в которых может быть выявлена его внутренняя форма — пространство-время. Отсутствие конкретизации такой границы ведет к размытому, нечеткому формулированию предмета науки, что характерно для современного состояния философии культуры. При этом граница не всегда предстает как нечто очевидное и не всегда действительно жестко отделяет бытие данного объекта от его небытия. В самом деле, «граница и через нее определение (как в мысли, так и в реальности) дает сущему быть сущим, не расплываясь в недифференцированном хаосе. Граница же сущего не может быть основана лишь на том, что нечто Иное для сущего отделяет, отрезает себя от него: это двунаправленный процесс, который связывает и разделяет одновременно сущее и Иное» [16].
Сложность выявления границ культуры является основной причиной различий в понимании ее пространства и времени, а вследствие этого, и в представлениях об их свойствах. Поэтому подчеркнем, что культурное пространство-время задается, прежде всего, границами субъекта и формируется на основе его ориентаций, что показано В.Л. Каганским [17].
А раз культурный процесс задается в деятельности субъекта — в общении как межсубъектном взаимодействии, в познании, в полагании смыслов, в формировании ценностных регуляторов, в творчестве — и связан с ее программированием, то отсюда следует, что для уточнения границ культуры важно выделить такое ее свойство как внутренняя детерминация, или самодетерминация. Это означает, что культура самостоятельно воспроизводит собственное бытие, вводя в культурогенез, в пространство самой себя все новые явления и отношения. Можно предположить при этом, что основные детерминанты, или константы культуры играют значительную роль. Вспомним, на самодетерминацию культуры указывали многие исследователи. Так, О. Шпенглер в качестве такой внутренней детерминанты считал прасимвол, который, с его точки зрения, формирует все последующее содержание той или иной культуры, развертываясь подобно растущему организму.
М.С. Каган впервые предпринял попытку на основе системного анализа указать на специфику качества культуры, структура которого определяется «взаимосвязью трех модальностей культурного «субстрата»: человеческой модальности, в которой культура выступает как совокупность ненаследуемых качеств человека… ; процессуально-деятельностной модальности, в которой культура предстает как способ деятельности человека, ее «технология»; предметной модальности, в которой культура является инобытием человека, охватывающем все многообразие его творений» [18]. Таким образом, культура, неразрывно связанная с природой, обществом и человеком выступает как преображение «человеком природы по законам общества». Такое философско-культурологическое видение уже имплицитно предполагает континуум культуры, ибо «триединая система «общество — человек — культура» образует миниатюрную нишу в бескрайнем пространстве природы… и три подсистемы данной системы не «слагаемые», каждое из которых занимает в ее пространстве четко локализованное место… , а такие подсистемы, которые как бы наслаиваются друг на друга, пронизывают друг друга, переходят друг в друга» [19].
Кроме того, в бытии и развитии культуры можно выделить два разнонаправленных процесса: опредмечивание субъективности и ее распредмечивание. В этом отношении культура выступает как посредник между формами объективного и субъективного бытия. Именно в такой роли она обеспечивает превращение возможного в действительное — втягивание накопленной избыточности человеческого бытия в некоторую общую форму, которая окультуривает данную избыточность, встраивая ее в рамки данной эпохи и сложившейся формы организации. Отсюда следует, что еще одной константой культуры является беспрерывное становление ее пространства.
На подвижность границ культуры оказывают влияние факторы, корректирующие субъектное бытие. Таким «ограничителем» выступает общество, которое осуществляет эту функцию, формируя определенные потребности и интересы людей, которые предопределяют сам уровень и выбор технологий. Так, люди менее развитого общества не могут осваивать культуру более развитого общества, поскольку социум определяет и границы культурного творчества, и границы освоения, и возможности трансляции и хранения культуры.
Другим фактором, корректирующим бытие субъекта в культуре, выступают особенности природно-территориальных и климатических условий. Действительно, территория выступает основанием, формирующим особенности бытия субъектов, черты характера того или иного народа, особенности его деятельности, художественной культуры. Можно предположить, что территория воспроизводится в деятельности субъектов прежде всего через то особое пространство-время, которое входит в историю ее населения, центрируя инфраструктуру через выделение определенных регулирующих инстанций: традиций, социальных институтов, процессов элитообразования и других, порождая самосознание и самообособление регионального субъекта. Следовательно, и территория может выступить тем фактором, который участвует в формировании границ, влияя на пространственно-временной континуум.
Таким образом, субъект выступает организующим началом развертывания культурного пространства и гарантом его постоянной актуализации.
При этом, формируя границы, субъект «держит» не только культурное пространство, встраивая в него нормы, ритуалы, традиции — все то, что характеризует устойчивость этого пространства, но и непрерывно актуализируя в этом пространстве те или иные смыслы, проблемы, технологии, он постоянно восстанавливает в нем координаты времени. Прежде всего, это связано с преобладанием настоящего времени, благодаря чему культура и выступает как способ бытия взаимодействующих субъектов. Действительно, если субъект — центр культурного пространства-времени, то указание на настоящее время его бытия означает актуализацию в каждый конкретный момент тех или иных смыслов в культурном пространстве. Культура как непрерывность смыслообразования, понимания и общения, постоянно самовосстанавливается. Переживая смыслы, субъекты постоянно «перемещаются» в них, «выстраивают» через них отношения актуального и неактуального, близкого и далекого в этом пространстве и свою дистанцию по отношению к ним. Настоящее как временная характеристика континуума осваивается через бесконечное конструирование, перевод настоящего времени в формы пространства, которое выражает значимость событий во времени. Чем больше значимость этих событий, тем на протяжении большего пространства они сохраняют свое значение и актуальность. Отсюда же и структурирование в настоящем бесконечного количества отношений — верх — низ, сакральное — профанное и т.д. Функция настоящего времени в континууме заключается в сохранении актуальности смысла, который развертывается в пространстве. А функция пространства — в реализации меры этого смысла в потоке времени, в возможности снимать смысл, переносить, интенсифицирвать или ослаблять его.
Характеризуя бытие культуры как целостности, В.С. Библер точно сформулировал мысль о статусе настоящего времени в пространстве культуры, отметив, что во-первых, «культура всегда существует в одновременном «пространстве» многих культур, в культуре нет разновременности и «снятия». Во-вторых, время культуры — всегда — настоящее, то сегодня, в котором общаются и диалогизируют все прошлые и будущие культуры. Сейчас это реальное время бытия, события и общения культур — культура ХХ века. В-третьих, в этом общении каждая культура реализует себя как культура отдельная, самобытийная, закругленная и неисчерпаемая в своей неповторимости и вечности. Разговор в культуре всегда идет сегодня, но — всегда — через века. В- четвертых, … общение культур и определение каждой культуры осуществляется как … общение личностей» [20].