Оргиастические формы экстаза в земледельческих культах плодородия условно можно отнести к трансу одержимости — постольку, поскольку они были ориентированы на акт приятия божества. Однако такой характеристики явно недостаточно для этапа их дальнейшего развития, когда они включились в более сложные системы религиозных представлений и функционировали в цивилизованных обществах, отличающихся большим разнообразием.
Судя по отрывочным сведениям древних источников и реконструкциям Фрезера, неотъемлемой частью культов плодородия, связанных с образами пассивно-страдательного умирающего-и-воскресающего бога и (уже) неактивного, созидательно-разрушительного женского божества (Инанны и Думузи, Иштар и Таммуза, Кибелы и Атиса, Астарты и Адониса и др.), были сексуальные неистовства, самооскопления и другие формы самоистязаний, запретные, докультурные действия — разрывание живьем зверя и поедание сырого мяса (спарагмос и омофагия), человеческие жертвоприношения и каннибализм. Весьма существенно, что в оргиастических ритуалах агрессия имела ярко выраженный и практически неконтролируемый характер, а главное — была направлена не только на избранную жертву ("козла отпущения"). Жертвами становились сами участники ритуала, буквально воспроизводившие сюжет мифа, или случайные люди.
В обществах, где осуществился переход к цивилизации, первобытные экстатически-оргиастические ритуалы, провоцирующие возврат к докультурному уровню, уже не отвечавшие формировавшимся нормам цивилизованности, постепенно стали вытесняться. Важную субъектно организующую роль в этом долгом и трудном процессе играло государство, в определенной степени поддерживавшее и утверждавшее культы и ритуалы, способствовавшие его укреплению. Условно происходит своего рода субъектно задаваемый отбор-выбор названных феноменов при сохранении свободного пространства действия архаики, различного рода культов, ритуалов. Очень интересный и ценный материал дает история месопотамских ритуалов. В царско-храмовых — офици-льных, городских ритуалах явственно прослеживается тенденция к нарастанию цивилизованности (быстрое исчезновение человеческих жертвоприношений, каннибализма и ненормативных сексуальных актов). В новогодних ритуалах, включавших церемонию священного брака, с течением времени снижалась роль женского божества, и наконец, сама церемония превратилась в формальность.
По мнению В.В. Емельянова, в месопотамских ритуалах "сознательное начало подавляет образы и желания из сферы подсознательного" I2, однако это заявление можно принять только с оговорками. Общинные ритуалы, скорее всего, сохраняли архаическую форму. Культ Иштар окончательно угратил оргиастически-экстатический характер лишь в V—IV вв. до н.э., когда Вавилония попала под власть Ахеменидов, которые покровительствовали зороастризму, хотя "Эпос об Эрре" (середина II тыс. до н.э.) свидетельствует о том, что негативное отношение к нему появилось достаточно рано. Тем не менее для нас важен сам факт борьбы оформляющихся в качестве разных функционирующих в обществе древнейшей цевилизации субъектов —городской и сельской, общинной, культур, в котором отразилось противоборство цивилизации и архаики, стремление утвердить новые паттерны поведения, переструктурировать сферу религиозной жизни — в частности, за счет подавления или введения в определенные рамки наиболее отягощенных доцивилизационным наследием ее проявлений.
Однако несмотря на возрастающее противодействие — прежде всего со стороны государства, экстатические культы обнаруживали удивительную жизнеспособность и в эпоху цивилизации. Благодаря архаическому универсализму и высокой степени эмоциональной заряженности они легко усваивались на чужой почве. Наиболее яркий пример — распространение в Греции и Риме экстатических культов из Фракии, Фригии и Восточного Средиземноморья — регионов, заметно отстававших в развитии от соседних "высоких цивилизаций".
Культ Диониса, согласно традиционной точке зрения (ряд исследователей придерживаются точки зрения о его крито-микенском происхождении) проник в Грецию из Фракии или Фригии приблизительно в VIII в. до н.э., в эпоху перехода от "темных веков" к новому подъему греческой цивилизации. Его распространение шло медленно. Сопротивление объяснялось тем, что поклонение богу-чужеземцу разительно отличалось от привычных обрядов и представлений о характере общения человека с богами. Вакханалии, описанные уже в V в. до н.э. Еврипидом в его знаменитой трагедии "Вакханки" (первая постановка в 406 г. до н.э.), были связаны с отрицанием общепринятых норм поведения и этики (разрывание и пожирание сырого мяса, каннибализм, агрессия по отношению к окружающим или тем, кто не хотел принимать дионисийский культ), помрачением рассудка (манией), которая давала кратковременное блаженное ощущение слияния с богом и наполненности божественной силой. В VI в. до н.э. к вакханалиям добавились столь же отягощенные архаическим наследием празднества в честь Диониса-Загрея, согласно мифу растерзанного и съеденного титанами, а еще позже, в ГУ в. до н.э., — в честь Диониса, отождествленного с фракийским богом Сабазием.
Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что уже в VI в. до н.э. появились более цивилизованные — общественные формы культа. В Дионисиях (Малые, или сельские Дионисии, Леней, Анфестерии, Великие Дионисии), которые, при тиране Писистрате стали государственными праздниками в Афинах, экстатические эксцессы были сведены к минимуму. В них сохранялись элементы архаических ритуалов (фаллофория, шествие ряженых в териоморфных масках), но значительное место занимали театральные представления, состязания поэтов и хоров, торжественные процессии и т.д. Кроме того, важно отметить, что примерно в это время неистовое и, казалось бы, антикультурное дионисийство уже обнаружило свой богатый культурный потенциал, дав основу трагедии, дифирамбу и сатировской драме.
В эту же эпоху расцвета древнегреческой цивилизации, сопровождавшегося всплеском утонченной философской мысли, рождением этических систем, возрастало влияние элевсинских и орфических мистерий, которые приобретали панэллинский характер, наполнялись новой семантикой (смерть и воскрешение души, духовное преображение через получение тайных знаний о загробной жизни) и представляли собой новую ступень религиозного сознания нового исторического субъекта. Судя по скудной информации относительно главных таинств в эзотерических мистериях, их участники тоже переживали экстатические состояния, однако они не имели оргиастического характера и были вызваны не столько "телесными", динамичными формами ритуалов, сколько употреблением галлюциногенов, острыми эмоциональными переживаниями, связанными с самим действом и различными световыми и звуковыми эффектами 13. Характерно, что именно в это время Платон впервые ввел понятие "экстаз", трактуя его, однако, как духовную деятельность, созерцание высшего плана бытия.
В духовной жизни древнегреческого общества происходили качественные трансформации, позволяющие говорить о вступлении его в осевое время 14. При этом экстатически-оргиастические культы и ритуалы, с одной стороны, были отчасти взяты под контроль государства, с другой — им противостояли новые, более утонченные представления об экстазе как способе приобщения к сфере божественного. Однако все это отнюдь не отменяло их существования. Архаическое начало заявляло о себе весьма активно и отчетливо выражало свой амбивалетный — отрицающий культуру и культурообразующий — характер.
Весьма показательные примеры дает также история проникновения экстатически-оргиастических культов в Рим — процесс, который начался еще в эпоху Республики. Римляне, отличавшиеся рационализмом и прагматизмом своих религиозных представлений, тем не менее, быстро и вполне органично приняли культ Кибелы, который был введен в 204 г. до н.э. с целью одержать победу над Карфагеном, и дионисийские празднества. В 186 г. до н.э. в Риме началось знаменитое расследование по "Делу о Вакханалиях", описанное Титом Ливием. Выяснилось, что тайные ритуалы распространились по всей Италии. Собрания сопровождались разнузданными оргиями и человеческими жертвоприношениями. Сенат, опасаясь, что подобные церемонии будут способствовать развращению юношества, постановил запретить вакханалии и репрессировать их участников (посвященных было около 7 тыс. человек). Однако впоследствии были сделаны послабления: вакханалии разрешили проводить под строгим присмотром властей. С помощью таких же полумер римские власти пытались контролировать и оргиастические празднества в честь Венеры Эруцины (была отменена священная проституция) и Кибелы (евнухи-жрецы могли вербоваться только среди чужестранцев-пиллигримов).
Древние экстатические культы и ритуалы обрели новую жизнь и получили особенно широкое распространение в эллинистическую эпоху и эпоху Римской империи. По мере усиления римской экспансии на Восток количество экстатических культов возрастало, а число их поклонников увеличивалось. В эпоху Империи, еще до того, как христианство получило статус государственной религии, храмы старых римских богов опустели, наибольшей популярностью пользовались восточные культы. В это время, характеризующееся религиозным синкретизмом и интересом к сотериологической тематике, мистерии превращаются в мистериальные религии, претендующие на универсальную значимость. Их ядром были идеи второго, духовного рождения, обретения бессмертия и спасения при жизни и после смерти, приобщения к богу. Мистерии обычно включали общественные, эзотерические культы и тайные обряды для посвященных. В большинстве случаев общественные ритуалы были очищены от экстатически-оргиастических элементов.
Так произошло с культом Диониса, однако в тайных церемониях по-прежнему присутствовали экстатические танцы, музыка и сексуальная свобода. Разноречивые сведения сохранились о празднествах в честь Исиды: Ямвлих в "Египетских мистериях", как и Геродот в свое время (История, П, 61), говорит о неистовствах жрецов, которые в экстазе наносили себе раны (Геродот описывал ритуальные побоища перед храмом Исиды). Между тем, Апулей в романе "Метаморфозы", который считается едва ли не самым ценным источником сведений о мистериях Исиды, не упоминает о подобных эксцессах. Экстатическое единение со сферой божественного, очевидно, как и в Элевсинских мистериях, достигалось другими способами, но продолжало оставаться важнейшей частью, кульминацией обряда посвящения: "В полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и вблизи поклонялся им" ("Метаморфозы", XI, 23). Кровавые обряды самооскопления сохранились в мистериях Аттиса и Кибелы, которая (слившись с исконно римской богиней посевов Опс) стала почитаться как покровительница городов и всего Римского государства. Однако эти обряды были существенно переосмыслены и трактовались теперь как средство искупления. Культ Митры, имевший относительно позднее происхождение (первые упоминания относятся к I в. до н.э.), в целом отличался умеренностью, соблюдением нравственных норм и дисциплиной. Хотя некоторые обряды явно имели архаическую основу (обливание неофита бычьей кровью, ритуалы, во время которых участники подражали различным животным, олицетворявшим ту или иную ступень посвящения), оргиастический компонент отсутствовал.