Яркие краски и радость земной жизни лишь ненадолго отвлекают человека от неподдельного ужаса, который встретит его в мрачном царстве Аида. Загробный мир, в отличие от древнеегипетской религии, лишён у этрусков привлекательности. О нём лучше не думать при жизни, он кишит зловещими чудовищами. Для древних греков подземный мир тоже являлся мрачной обителью, но, вместе с тем, они не проявляли к нему такого интереса, который наблюдался у этрусков. В росписях позднего периода в настенных росписях появляется царица загробного мира, а также злые демоны, Харун и Тухулка, уносящие душу в подземное царство. Считается, что учением о демонолгии западноевроейская культура обязана этрускам.
Периодом расцвета живописи древних этрусков считается время 6-5 веков до н. э. Главным центром этруской культуры был город Тарквинии, близ которого располагаются гробница Львиц, гробница Охоты и Рыбной ловли и гробница Леопардов. Названия эти даны по доминирующим сюжетам, как правило, тератологического характера. При входе в погребальную камеру первой из гробниц нас встречают выразительные фигуры львиц, расположенные по разные стороны от алтаря; во второй из них на всю стену даны изображения летящих в разные стороны птиц; в третьей торцовая стена погребальной камеры украшена двумя леопардами. Такое количество звериных мотивов не случайно: некоторые животные занимали совершенно особое положение в этрусской культуре и религии. Это было отголоском более ранних тотемических верований. Возможно, леопарды и львицы-пантеры являлись покровителями рода покоящихся в них олигархов. Все животные изображаются с особой любовью и выразительностью. Иногда при рассмотрении некоторых росписей кажется, что многообразие природного мира, его фауна и флора имели для этрусков большее значение, нежели изображения человека. Независимо от того, дорога ли живописцу природа или нет, по обеим сторонам от входа в погребальную камеру всегда находились так называемые геральдические изображения зверей- покровителей рода. Нередко эти звери были вымышленными, как, например, гиппокамфы - водяные кони из гробницы Барона, 6 век до н. э.
Традиционным для этрусских фресок стало, также, изображение погребального симпосия с пирующей парой в центре и ритуального танца, в стремительном вихре которого воплотилась тяга этрусского искусства к ярким, наполненных движением образам.
Скульптура древних этрусков была тесно связана с погребальной тематикой. В её задачи входила передача максимального портретного сходства с покойным, поскольку его скульптурная голова была крышкой от сосуда - канопы –вместилища праха. Подобных каноп, хранящихся в тумулусах, было великое множество. Расцвет антропоморфных каноп приходится на 7-6 века до н. э. Иногда вместо простых каноп встречаются и большие многофигурные скульптуры, полые внутри и имеющие аналогичную канопам функцию. Среди них выделяется изображение сидящей матери с младенцем. Предположительно это Великая Мать - Матер Матута (5 век до н. э., Археологический музей, Флоренция). Вместе со спящим младенцем она восседает на троне со сфинксами, простая и величественная одновременно. Её лик необычайно одухотворён и исполнен возвышенной скорби. По степени воздействия на зрителя и психологизма это древнее изображение вплотную подводит нас к молитвенным образам Богородицы эпохи христианства. В этой скульптуре, кажется, воплощена вся красота и гармония последнего периода этрусской культуры, предчувствие её скорого заката.
Ещё одним уникальным по своей психологической углублённости образцом является скульптурный саркофаг с пирующими супругами (4 век до н. э., Бостон, Музей изящных искусств). Тихая нежность и печаль расставания сквозят в каждом повороте их тел, в струящихся складках драпировок. По сравнению с ним, более раннее произведение - саркофаг из Черветери (6 век до н. э., Рим, Музей виллы Джулия), - весь состоит из резко очерченных линий, а улыбающиеся архаичными улыбками супруги лишены скорби.
Из глины создавалось и убранство храмов. Большое распространение имели маскароны-антефиксы, расположенные на скатах кровли храмов. Как и в Древней Греции, они являлись апотропеями - охранителями святыни. Они напоминают своими резкими, гротескными чертами маски актёров античного театра. Их можно рассматривать вне контексте какого- либо стиля, поскольку их весёлая, наивная радость опирается на народное искусство.
Центром этрусской скульптуры стал город Вейи, где работал знаменитый мастер Вулка. Его деятельность приходится на 6 век н.э. Он умел создать из простой глины могучие, исполненные героизма образы, украшавшие фронтоны и кровли этрусских храмов. Правда, в отличие от декоративной храмовой скульптуры, произведения Вулки вполне самостоятельны и способны существовать и вне контекста мифологической сцены. Вероятней всего Вулке принадлежит фигура так называемого Аполлона из Вей (6 в до н. э., Рим, Музей виллы Джулия). Архаическая улыбка, играющая на устах юного бога, кажется, сообщает стремительное движение всему его телу. Мастер стремится передать не отвлечённо- идеальную красоту бога, а его реальность, материальность, жизненность.
Стремление к передачи конкретно- реального в скульптуре и явилось причиной дальнейшего развития психологической линии в искусстве этрусков и повышенному вниманию к портретным изображениям. В 3 веке до н. э., когда этрусская культура уже сливается с римской, появляются вотивная статуя Авла Метелла (Флоренция, Ахеологический музей) и бронзовый бюст Брута (Рим, Капитолийские музеи). Одновременно с энергичностью образа скульпторы стремятся к точной, чрезмерно подробной фиксации черт лица. От глаза мастера не убегает ни одна морщинка, хотя главное обаяние этрусской скульптуры было всё же не в доскональном, порой дотошном сходстве с оригиналом, а той лёгкости с которой идёт освоение мастером окружающей реальности.
Особенно хорошо удавалась этрускам анималистическая скульптура. В ней всегда присутствует активное начало. Её поведение можно даже назвать агрессивным, будь то химера из Ареццо или Капитолийская волчица (начало 5 века, Рим, Капитолийские музеи). Эти звери, кажется, зубами выгрызают окружающее пространство. Столь яркая выразительность, граничащая с гротеском, станет основой для многочисленной скульптуры, населяющей средневековые соборы Европы. Именно римская культура даст ей заряд воинствености, а не Греция с её гармонией и леденящим душу спокойствием.
Этруски повлияли и на римское строительство, поскольку идея внедрения арки в архитектуру принадлежит именно им. Кроме того, структура римского дома, планировка города, умение подбирать правильное место для архитектурных сооружений, также не могли обойтись без этрусского влияния.
Важным вкладом в римскую культуру была и так называемая "этрусская дисциплина" (Disciplina etrusca) - собственно философия этрусских жрецов-гаруспиков с их гаданиями, обрядами, религиозно- мифологическими представлениями об окружаюем мире. Гаруспики имели огромное влияние в этрусском и раннем римском обществе. По внутренностям животных, преимущественно печени и молниям они могли определять будущее. Из Городского музея в Пьяченце происходит выполненная из бронзы диаграмма-модель, которая служила своего рода пособием для гаруспика, как правильно сделать предсказание. Этрусское учение состояло из нескольких священных книг. Искусство осмотра внутренностей содержалось в "Libri haruspicini", в то время, как умение толковать знамения по явлениям природы содержалось в другой книге - "Книге истолкования ударов молнии". Наибольший интерес для искусства представляет третья книга гаруспиков - Libri rituales - "Ритуальные книги". Как раз этим источником и руководствовался римский архитектор Марк Витрувий Поллион (3 век до н. э.), создавая свой трактат "Десять книг об архитектуре". В "Ритуальных книгах" говорилось об устройстве городов и святилищ. Считается, что идея создания тиумфа и арочной архитектуры также принадлежала этрускам.