В северной Греции покровителем и даже изобретателем педерастии считался божественный певец Орфей; потеряв любимую жену Эвридику, он перестал смотреть на женщин, но продолжал увлекаться юными мальчиками и считал этот обычай популярным среди фракийцев.
Некоторые легенды и мифы об однополой любви трагичны. Большей частью это связано с насилием. Будущий фиванский царь Лай, гостя у другого царя, Пелопса, страстно влюбился в его сына и насильно похитил мальчика, который то ли погиб, то ли покончил жизнь самоубийством, за это двойное преступление – нарушение законов гостеприимства и сексуальное насилие – весь род Лая был проклят богами, следствием чего явилась, в частности трагедия его сына Эдипа, который, не желая того, убил своего отца и женился на собственной матери Иокасте.
Самовлюбленный красавец Нарцисс, который умер, не в силах оторваться от созерцания своего образа в воде, был наказан за то, что отверг любовь прекрасной нимфы Эхо, или, по другой версии, юноши Аминия. Имя его стало нарицательным, от него происходят такие слова, как «нарциссизм», «наркоз», «наркотики» и т.д. (Мифы Древней Греции., 1990).
По античным представлениям любовь есть не что иное, как стремление к прекрасному. Чувственная любовь греков была направлена на мальчиков, греки искали в их обществе духовную близость. Мужская любовь к женщине – «разнузданное наслаждение, в ней нет радости от духовного общения (исключением являются лишь гетеры). Во взаимоотношениях с мальчиками мужчина выступал не только как любовник («Эраст» - старший, любящий), но прежде всего как советник, опекун, друг, давая своему «эромену» (любимый, младший) советы и наставления. Частое общение, тесные связи юношей с мужчинами способствовали приближению к идеалу прекрасного гражданина».
Духовная и телесная привязанность к мальчикам была для древних греков прежде всего наиважнейшим способом воспитания юношества. Воспитание – это исключительно глубокое личное общение, где старший является одновременно наставником, другом и идеалом младшего и в свою очередь испытывает к нему чувства дружбы и любви (Кон И.С. Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви., 1998, с. 125).
Идеалом мальчика являлось гармоничное развитие тела и души. Каждый из юношей укреплял свою душу философскими познаниями, насыщая разум благами всестороннего образования, а так же совершенствовали свое тело гимнастическими упражнениями. Для идеала мужского совершенства у греков существовала формула – «прекрасен телом и душой».
Наилучшим средством приблизиться к этому идеалу была любовь к мальчикам, и ввиду того, что государство ожидало от каждого мужчины, что он изберет своим любимцем юношу, а юноша, которому не удалось обрести старшего друга и любящего, - неудача, объяснимая лишь при наличии некоего нравственного изъяна, - был обречен на порицание, как мужчина, так и юноша, из всех сил стремились развить в себе мужские доблести. Так как старший нес ответственность за поведение младшего, любовь к мальчикам не преследовалась, но поощрялась, чтобы стать скрепляющей государство силой и фундаментом греческой этики (Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции., 1995, с. 296).
«Ведь когда эта чистая любовь, вскормленная с детских лет, возмужает и будет донесена до того возраста, в котором человек уже может мыслить разумно, тот, что был любим, платит ответной любовью, и трудно разобрать, кто же в кого влюблен, ибо привязанность любимого, как зеркало, отражает точное чувство любящего» (Лукиан. Избранная проза., 1991, с. 458).
Ксенофонт подчеркивает педагогический момент «необыкновенного наслаждения от мальчиков»: «Величайшее счастье для того, кто желает из любимого мальчика сделать себе хорошего друга, это то, что ему и самому необходимо стремиться к добродетели» (Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения., 1987, с. 164).
Юноша, вдохновленный любовью к мужчине, старался во всем подражать ему, что и являлось сердцевиной воспитательного процесса. В свою очередь мужчина, воспламененный красотой юноши, делал все возможное, чтобы помочь ему на пути к совершенству.
Гомоэротическая дружба – любовь между мужчиной и мальчиком (юношей) была значима для каждой из сторон. Хотя почти все мужчины рано или поздно женились и отнюдь не испытывали сексуального отвращения к женщинам, отношения с мальчиками занимали особое отношение в их жизни.
Калликратид Лукиана уверен, что «Браки полезны людям в жизни и, в случае удачи, бывают счастливыми. А любовь к мальчикам, поскольку она завязывает узы непорочной дружбы, является делом одной философии. Поэтому жениться следует всем, а любить мальчиков пусть будет позволено одним только мудрецам. Ведь ни одна женщина не обладает мерой добродетели» (Лукиан. Избранная проза., 1991, с. 459).
Каждый мужчина привлекал к себе какого-нибудь мальчика или юношу и, будучи близок с ним в повседневной жизни, действовал как его советник, опекун и друг, наставлял его во всех мужских доблестях.
Государство само способствовало подобным отношениям. Для мужчины было нарушением долга не привлечь к себе юношу, а для юноши позором – не удостоиться дружбы мужчины. Мужчина был ответственен за образ жизни своего юного товарища и делил с ним хулу и похвалу. Благодаря доверительному общению, теплым отношениям «в мужчине развивалось понимание души мальчика и юноши и бесприметное рвение сеять в юных, восприимчивых сердцах семена доблести и благородства» (Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции., 1995, с. 281).
Рассуждая о греческой любви к мальчикам, нельзя забывать об одном: что речь идет только о мальчиках, достигших половой зрелости, а не о детях нежного возраста. Зрелый мужчина не имеет власти над полюбившимся мальчиком, не смеет даже объясниться ему в любви, пока тот не достигнет определенного возраста.
По свидетельству Платона и Аристотеля, половая зрелость у мальчиков наступала в 13-14 лет. До этого времени никакая сексуальная активность не поощрялась. Хотя закона, формально запрещающего связи с маленькими мальчиками, в Афинах не было, обычай считал их недопустимыми. Верхнюю границу «эроменского» возраста греческие авторы связывают с появлением бороды и волос на шее. Некоторые юноши стыдились появления усов и волос на ногах и пытались их сбривать и выщипывать. Уговаривая несговорчивых мальчиков, поклонники нередко напоминали им о краткосрочности их обаяния. Практически же это было делом вкуса. Еврипид, по свидетельству Плутарха, продолжал любить своего возлюбленного Агатона и после того, как у того выросла борода, говоря, что осень у красивых мальчиков так же прекрасна, как и весна. Аристотель с восхищением описывает продолжавшийся всю жизнь союз фиванского законодателя Филолая и атлета Диокла, которые вели общие хозяйство и были даже похоронены вместе (Кон И.С. Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви., 1998, с. 132).
Отношения между мужчинами и мальчиками строго регламентировались, имели жесткие ограничения. «Школы и палестры, где мальчики занимались спортом, тщательно охранялись, на ночь их должны были запирать. Сексуальное посягательство на свободнорожденного мальчика каралось смертью. Даже войти в класс без разрешения учителя или близкого родственника, когда ученики занимались одни, было преступлением. «Педагогам», которым поручалась забота о мальчиках, вменялось в обязанность препятствовать домогательствам влюбленных. Но за взятку педагог мог закрыть глаза, а учителей физкультуры – педотрибов, у которых нагие мальчики постоянно были не только перед глазами, но и в буквальном смысле слова, под рукой, нередко подозревали в совращении подопечных».
Поведение самих мальчиков подчинялось строгому этикету. Мальчик принимал ухаживания, которые льстили его самолюбию, подтверждали его привлекательность и повышали его социальный статус. Самые красивые мальчики пользовались в Афинах почти таким же почетом, как и герои спорта. Но они должны были проявлять сдержанность и строгость, чтобы не оказаться «дешевкой». Мальчик, слишком легко или из корысти согласившийся, чтобы его ласкали, терял репутацию, и это могло помешать его будущей политической карьере.
Греки благосклонно относились к отношениям между мужчиной и мальчиками, основанным на взаимной симпатии, пылких чувствах, но всегда осуждали мальчиков и юношей, отдававших свою любовь за деньги и подарки. В реальной жизни наряду с нежной любовью процветала мужская проституция. Мальчиков не только можно было купить за деньги, но и заключить с ними договор о найме на более или менее продолжительный срок. В Греции существовали публичные дома или гостиницы, где содержались мальчики и юноши, которых можно было купить за деньги. Очень часто обитателями таких домов становились молодые люди, попавшие в плен и после этого проданные. Свободнорожденные афиняне не могли заниматься проституцией или содержать публичные дома, но на военнопленных, метеков и иностранцев запреты не распространялись.
Афинянин, уличенный в сексуальной связи с другим мужчиной за деньги или другие материальные блага, лишался своих гражданских прав, не мог занимать выборную должность, выполнять жреческие функции, ни даже выступать в народном собрании или перед советом старейшин. Любые обвинения и намеки такого рода были крайне оскорбительны, особенно если дело усугублялось «пассивной» сексуальной позицией (Там же, с. 131-132).
Разнообразны взгляды на причины возникновения и социальные функции гомоэротической любви в Древней Греции. Одни историки выводят ее из общих свойств мужских союзов, нуждавшихся в поддержании мужской групповой солидарности и соответствующим воспитанием мальчиков. Другие апеллируют к особенностям полового и сексуального символизма (одухотворение путем осеменения). Третьи видят в педерастии средство снижения рождаемости и борьбы с перенаселением; еще Аристотель писал, что критский законодатель в целях отделения женщин от мужчин, чтобы не рожали много детей, ввел сожительство мужчин с мужчинами. Четвертые считают педерастию особым институтом социализации юношества и средством эмоциональной разрядки конкуренции мужчин-сверстников (Там же, с. 120).