В то же время современники пишут о нем как о человеке замечательном. Сохранилось письмо поэта Доменико да Прато, адресованное Алессандро Рондинелли, в котором есть такая фраза: «Радуюсь за тебя, узнав, что ты проводишь время в обществе такого талантливого и многообещающего человека, как Филиппо ди сер Брунеллеско, замечательного своими достоинствами и пользующегося известностью».
Письмо датировано 10 августа 1413 года. Филиппо еще не вышел на архитектурное поприще, принесшее ему всеобщее признание и славу. Очевидно, речь идет о каких-то иных сторонах его деятельности. Возможно, именно в эти годы он занимался опытами, связанными с перспективой или, как предполагают некоторые исследователи, с оптикой. В одном из вариантов «Биографии» Манетти говорится, что он был знаком с известным математиком Паоло Тосканелли и сам занимался арифметикой и геометрией.
И все же то обстоятельство, что крупнейший архитектор и строитель кватроченто до сорока одного года никак не проявлял себя в профессии, а затем внезапно стал знаменитостью, не вполне обычно и требует объяснения. Было высказано предположение, что до 1418 года Филиппо много времени проводил вне Флоренции и, возможно, вне Италии; что именно из-за границы он вывез свои познания в трудном искусстве часовых механизмов и что первые постройки и первые опыты в инженерном деле были осуществлены им вне пределов Италии. Что касается поездки в Рим с юным Донателло, так красноречиво описанной у Манетти, то в последние годы ее все более подвергают сомнению. По-видимому, Брунеллески ездил в Рим, причем неоднократно, но вряд ли это было связано с неудачей на конкурсе 1401 года.
Начиная с 1418 года жизнь Брунеллески оказывается прочно спаянной с историей флорентийского зодчества его времени. Если до конкурса на строительные леса для купола Брунеллески оставался «частным» человеком, свободным в выборе занятий и развлечений, то теперь он становился человеком государственным, жизнь которого расписана по часам, который работает сразу на нескольких объектах, руководит большими группами мастеров и рабочих.
Параллельно со строительством Собора в том же, 1419 году Брунеллески начинает работы по созданию комплекса Воспитательного Дома; через три года он берет на себя перестройку церкви Сан Лоренцо; в это же время работает на менее ответственных площадках – в капелле Барбадори, в церкви Санта Феличита по другую сторону Арно и в Палаццо Барбадори; с 1424 года начинается реконструкция городских стен Флоренции; с 1429 – работы в монастыре Санта Кроче; с 1432 – перестройка жилых кварталов вокруг Собора, создание разного рода служебных помещений для Опера дель Дуомо; в 1442 году кардинальная перестройка Палаццо дель Парте Гвельфа; реконструкция помещений в Палаццо Синьории; наконец, в 1446 году, перед самой кончиной мастера, открывается строительная площадка Санто Спирито. Ни одно из начатых Филиппо больших строительств не было им закончено, на всех он был занят, всеми руководил одновременно. И это только во Флоренции. Параллельно он строил в Пизе, Пистойе, Прато – в эти города ездил регулярно, иногда несколько раз в год. Он заседает в различных советах, комиссиях, дает консультации по вопросам, связанным с архитектурой, строительством, инженерным делом; его приглашают в Милан в связи с постройкой собора, спрашивают совета относительно укрепления Миланского замка; он ездит в качестве консультанта в Феррару, в Римини, в Мантую... Всего в разных источниках упоминается более сорока выездов из Флоренции, начиная с 1421 по 1446 год.
Фактически Брунеллески занимает положение главного архитектора Флоренции; он почти не строит для частных лиц, выполняет преимущественно правительственные или во всяком случае общественные заказы.
Брунеллески пользуется официальным признанием. В одном из документов флорентийской Синьории, который датируется 1421 годом, его называют «...муж проницательнейшего ума, одаренный удивительным мастерством и изобретательностью». Это – официальное признание городских властей, финансировавших заказы; но Филиппо пользовался и более высоким признанием – людей своей профессии, архитекторов, художников. Самым ярким выражением этого может служить факт посвящения ему итальянского варианта «Трактата о живописи» Леона Баттисты Альберти. Какое направление олицетворял, по мнению Альберти, Филиппо? Смелого экспериментирования, создания искусства «неведомого и недоступного древним». И хотя художники, которых Альберти группирует вокруг Брунеллески, с точки зрения позднейших историков, не все принадлежали к единому этапу развития искусства кватроченто, для Альберти и, по всей вероятности, для самого Брунеллески, это был его круг, круг мастеров, творивших новое, современное искусство. И наконец – это также весьма существенно – Брунеллески воспринимался Альберти, как и всеми его современниками, прежде всего как изобретатель и как строитель купола флорентийского собора.
Купол Флорентийского собора – одно из самых грандиозных архитектурных свершений эпохи Возрождения – был воздвигнут архитектором, не получившим специального образования, архитектором-дилетантом, ювелиром по профессии. Для XV века, во всяком случае, для первой половины его, это было обычным. Специального архитектурного образования не существовало, так же, как до середины кватроченто не существовало и самого термина – архитектор. Авторами архитектурных проектов становились скульпторы, живописцы и ювелиры, как Брунеллески.
ГЛАВА III. БРУНЕЛЛЕСКИ В РИМЕ
Манетти подробно описывает поездку Филиппо в Рим после неудачи на конкурсе 1401 года. Привожу этот текст с незначительными сокращениями: «Он счел за благо отправиться туда, где есть хорошая скульптура, и поехал в Рим, где в то время можно было увидеть множество хороших вещей, как тех, что там остались в наши дни, хотя и в малом числе, - так и тех, что многими папами и синьорами кардиналами, римлянами и иноплеменниками были потом воровски увезены или отосланы. И, глядя на скульптуры как человек, наделенный превосходным духовным зрением и искушенный во всяческих вещах, он постиг способ каменного строения у древних, его симметрию, и ему словно бы открылся воочию определенный порядок в расположении членов и костяка, как тому, кого господь просветил в отношении вещей значительных, и порядок этот Филиппо приметил, ибо он показался ему совсем иным, нежели тот, которым пользовались в его время... Брунеллески задумал обрести способы превосходных зодчих и секреты мастерства древних, их музыкальных пропорций и то, как при легкости затрат они могли все делать без изъянов... Насладившись прошлым... он там, где есть разные и несхоже виды сооружений, умноженные разнообразием и многочисленностью талантов, все или большую часть этого увидел, что оказало ему великую помощь в изобретении различных машин для переноски тяжестей, укрепления и тяги. И он рассматривал развалины, там, где они стояли, и там, где упали по разным причинам; и обдумывал способы устройства кружал и опалубок, и прикидывал, в каких случаях можно было бы обойтись без них ради сокращения расходов и удобства и какого способа следует держаться в тех случаях, когда опалубку нельзя применить...
И он увидел и обдумал множество прекрасных вещей, которых со времен древних не бывало видано никогда более. И благодаря своему врожденному дару, благодаря изучению и близкому знакомству с этими вещами, на которое он втайне положил столько времени и труда, из него вышел замечательный мастер, как он впоследствии доказал на деле в нашем городе и в других местах...
Во время пребывания в Риме с ним почти постоянно был Донателло, скульптор, и сначала они были согласны во всем, что касалось одной лишь скульптуры, и занимались ей постоянно; Донтелло не обращал внимания на архитектуру, а Филиппо не делился с ним своими мыслями... Следует сказать, что их прозвали кладоискателями, так как думали, что они тратят деньги на поиски клада... Дело в том, что они делали наброски почти всех зданий в Риме и во многих окрестностях. И во многих местах они велели копать, чтобы увидеть сочленения различных частей здания и форму их. И действительно, иногда, но редко там можно было найти медали из серебра и порой из золота, а также резные камни и сердолики...»
Этот текст давно уже является предметом дискуссии. Сомнению подвергается датировка римского путешествия Брунеллески. Большинство современных авторов считают, что Брунеллески был в Риме неоднократно, однако не после конкурса 1401 года, но гораздо позднее, в начале 1430-х годов; выдвигается предположение, что он был в Риме в 1433 году, одновременно с Донателло и с Альберти; существует также мнение, что он вообще в Риме не был, и что «римские» страницы «Биографии» представляют собой плод фантазии Манетти, следовавшего сложившимся к концу XV века литературным канонам построения жизнеописаний художников и архитекторов.
До тех пор, пока не будет обнаружено документальных подтверждений римского путешествия, спор вряд ли будет разрешен, во всяком случае, в контексте личной биографии мастера. Но возможен другой, более широкий контекст – культурно-историческая биография раннеренессансной Флорен- ции.
В XIV веке, в годы расцвета гражданской жизни флорентийской коммуны, гуманисты и общественные деятели видели в республиканском Риме прежде всего образец общественного устройства, а также неисчерпаемый источник воспитания идеальных граждан. На этом этапе знакомство с римской античной культурой имело преимущественно письменный характер. О Риме знали по рукописям; их отыскивали, изучали, переписывали, переводили, им стремились подражать. Этот письменный Рим ослеплял своим величием – и тем разительней выступал контраст с реальным Римом, который в XIV веке был в состоянии полнейшего политического, экономического и культурного упадка.
Для первого поколения гуманистов в столкновении письменного и визуального образов Рима письменный побеждает: «Нынешние руины – прежнего величия свидетельство», «Рим все-таки глава мира, грязный и запустелый, он, без сомнения, глава всех стран».