Первым педагогом, хореографом и исполнительницей, последовательно создающей систему танца, была М. Грэхем, закончившая школу «Денишоун». Успех ее группе приносят уже первые постановки в Нью-Йорке в 1926 году ( «Еретик» и «Первобытные мистерии».) На первом этапе своего творчества М. Грэхем принадлежала к школе психологического реализма, однако, в дальнейшем она обратилась к символической и легендарно-эпической теме. Героями ее произведений стали люди эпохи заселения Америки: «Фротьер» ( 1935), « Письмо миру» ( 1940 ), « Весна в Аппалачских горах» (1944). В дальнейшем Грэхем создавала спектакли, основанные на сюжетах античной и библейской мифологии. Им был присущ тонкий психологизм в раскрытии образов, усложненная метафоричность танцевального действия: « Смерти и входы» Джонсона, «С вестью в лабиринт» Менотти, «Альцеста» Фаина, «Федра» Старера. Формотворчество не было для Грэхем самоцелью, прежде всего она стремилась создать драматически насыщенный язык танца, способный передать весь комплекс человеческих переживаний. Вторым по значимости в ряду хореографов и педагогов была Дорис Хамфри. Так же, как Грехем, она закончила «Денишоун», но ее сценическая карьера была недолгой. Из-за тяжелой болезни она была вынуждена уйти со сцены и заняться только преподавательской и постановочной деятельностью в труппе Хосе Лимона, который продолжил исполнительские традиции Дорис Хамфри. Уделяя большое внимание пластической отточенности и техничности танца, Дорис Хамфри в то же время выступала против красоты и утонченного стилизаторства Сен-Дени. На ее творчество оказал влияние фольклор американских индейцев и негров, а также искусство Востока. Она первой в США стала преподавать композицию танца и обобщила свой опыт в книге «Искусство танца», которая является настольной книгой каждого балетмейстера танца-модерн.
В 50-е годы начинает творить третье поколение. После второй мировой войны перед молодыми исполнителями и хореографами довольно остро стал вопрос: продолжать традиции старшего поколения или искать свои пути развития танцевального искусства. Часть хореографов полностью отказалась от опыта предыдущих поколений и с головой окунулась в экспериментаторство. Многие из них отрицали привычное сценическое пространство и переносили свои спектакли на улицы, в парки и т. д., отрицали форму спектакля, вовлекая зрителя в театральное действо (хепенинг). Изменилось отношение к костюмам, музыке и другим компонентам театрального действия. Многие хореографы полностью отказались от музыкального сопровождения и использовали только ударные инструменты или шумы. Композиторы зачастую становились сотворцами балетмейстера, создавая музыку одновременно с движением. Одним из тех, кто продолжил традиции предыдущего поколения, был Хосе Лимон. Его хореография – это сложный синтез американского танца-модерн и испано-мексиканских традиций с резкими контрастами лирических и драматических начал. Многим постановкам присущи эпичность и монументальность. Герои изображаются в моменты наивысшего напряжения, крайнего душевного подъема, когда подсознание руководит их поступками. Наибольшую популярность приобрели его спектакли «Павана мавра», «Танцы для Айседоры», «Месса военных времен». Духовным «отцом» хореографического авангарда, несомненно, был Мерс Каннингем. Он был одним из тех, кто пошел своей дорогой и основал собственную школу танца. Его спектакли поражали неожиданным подходом к движению. Каннингем рассматривал спектакль как союз независимо созданных, самостоятельных элементов. Тесно сотрудничая всю свою творческую жизнь с композитором Джоном Кейджем, он перенес многие идеи этого композитора в свои спектакли, построенные на «теории случайностей». Новое понимание взаимоотношения движения и пространства, движения и музыки дало толчок к созданию спектаклей, которые открыли дорогу хореографическому авангарду. М. Каннингем считакал, что любое движение может быть танцевальным, а композиция танца строится по законам случайности. Основная задача балетмейстера - создание сиюминутной хореографии, где каждый исполнитель имеет свой ритм и свое движение. Так же, как М. Грэхем и Д. Хамфри, М. Каннингем создал свою технику и школу танца. Еще несколько имен представителей авангарда так называемого «пост-модерна»: Пол Тейлор, Алвин Николаис, Триша Браун, Меридит Монк и многие другие, каждый из которых имеет свое собственное видение мира, свою философию и свой подход к движению и спектаклю. Таким образом, к началу 70-х годов сложилось несколько основных школ танца – модерн: техника М. Грэхем, Д. Хамфри и Х. Лимона, техника М. Каннингема. Одновременно развивалась и совершенствовалась система джазового танца. Естественно, что педагоги и хореографы все более синтезировали на своих уроках и в постановках различные техники и стили танца. Известным педагогом, создавшим технику танца-модерн, был Лестер Хортон. Из его школы в дальнейшем вышли известные педагоги и хореографы – А. Эйли, Д. Триит, Дж. Коллинз и К. Делавалад. Эта школа положила начало модерн-джаз танцу, техника которого объединяет джазовый танец и танец-модерн.
Танец модерн
«Танец модерн» формировался таким, каким его хотели видеть в конце 1920-х годов танцовщики, принадлежавшие к первому, часто именуемому «героическим», поколению. Эти танцовщики выступали либо с собственными сольными концертами либо возглавляли небольшую группу своих последователей и учеников. Создавать постоянные группы было не по средствам спектакли давались обычно в воскресные дни, корда можно было снять помещение в этот день регулярные представления в театрах были по законам запрещены.
Ученики Сен-Денис и Шоуна не стали подражать учителям. Эти танцовщики разочаровались в тех формах танца которые были не знакомы в балете, который, уводя в прошлое или романтические дали погружал в мир красивого вымысла, в развлекательных музыкальных комедиях и мюзик-хольных представлениях, где «герлс» щеголяли блестками и перцями, а негры били веселую чечітку, в танцах, исполняемых на балах и танцплощадках. И, наконец, для них потеряло притягательную силу также искусство их прямих предшественников и учитилей; Айседоры Дунган, Рут Сен-Денис, Теда Шоуна. К концу 1920-х годов в той же степени как импровизационность и свободная эмоциональность Дункан, не удовлетворяла уже и стилизация Рут Сен-Денис. В данном случае протест вызывало наряду с формой танца и мировоззрение артистов, уповающих на вышую благодать, самоусовершенствование, победу вечного разумного начала и установление гармонии. По мнению молодых танцовщиков, танец мог и должен был рассказывать о нужде и голоде, о расових предрассудках, о социальном гнете, а также о том, что переживает в эпоху кризисов, войн и стремительных жизненных перемен запуганный, растерянный, подверженный всевозможным неврозам человек. Потому в своих выступлениях, которые стали приобретать широкую известность начиная со второй половины 1920-х годов, они, с одной стороны, обличали несовершенство мира и несправедливость, лежащую в основе человеческих отношений, с другой - пытались осознать сложность, противоречивость, хрупкость человеческой души. В этом они сближались с немецким экспрессионистским танцем, влияние которого, несомненно, испытали. В США обосновались, в частности, с 1931 года ученица Мари Вигман Ханоя Хольм.
При этом Дорис Хамфри, Чарлза Вайдмана, Ханью Хольм интересовали главным образом проблемы соцыальные, а Марта Грэхем, тоже отдавая танцам протеста («Бунт», «Поэмы 1917 года» в 1927-1928 годах), затем переключила внимание на проблемы психологические. Первые создавали танцевальные композиции на темы расизма, имущественного и социального неравенства, обличали фашизм и милитаризм. Грэхем пыталась «раскрыть внутреннего человека», постичь сложный механизм стастей, выявить осознанные и потаенные причины и следствия поступков.
Притом, что мастера «танца модерн» хотели говорить о самом волнующем и болезненном, они обращались к зрителю с помощью движений и жестов, непосредственно выражающих порывы души, а не исторически сложившихся, опытом зафиксированных форм, какими пользуется балет. И пластика эта не идеализировала человека, рождая его опэтически-обобщенный образ, а передавала обуревающие его мучительные чувства в угловом рисунке, судорожном ритме, в позах противоречиям традиционным представлениям о красоте. Танцовщики этого направления, как правило, как правило, разрабатывали каждый собственную технику, но в результате взаимовлияния и отбора постепенно сформировалось несколько основних школ, из которых наибольшее распространение получила школа Грэхем, т.е., метод преподавания, направленный на ту технику, которой она пользовалась в своих постановках.
Технология танца модерн
К 1960-м годам хореографический театр США вступил в новый этап развития. Исследовательница Линн Гарафола в одном из своих статей убедительно показывает, как в Нью-Йорке, вопреки космополетическому характеру этого города, оформились истинно американские балетный театр и «танец модерн». Этот процесс шел на протяжении 1930-50-х годов. В балете все начиналось с разрозненных попыток постичь «американское» через тематику (Дикий Запад, города-небоскребы) или лексику; спортивную, бытовую. Но постепенно в балетах, где повествование уступило обобщению, постановках, нередко называемых «абстрактными», оформился стиль танца, отражающий характер и темперамент нации. К 1960-м годам Джордж Баланчин в Нью-Йорк Сити Балле уже поставил свои лучшие спектакли. Конечно, впереди были еще популярные у зрителя работы, такие, как «Драгоценности» (1967) или «Кому каное дело!» (1970), и такие великие произведения, как «Скрипичный концерт Стравинского» (1973) или последний шедевр мастера «Моцартиана» (1981). Тем не менее, искусство Маланчина уже стало классикой, пусть вечно живой, но новаций не содержащей.