Рассматривая технику с точки зрения ее сущности, Ясперс уточняет, что техника как средство человеческого существования возникает тогда, когда для достижения главной цели вводятся промежуточные цели. Непосредственная деятельность, подобно дыханию, движению, принятию пищи, еще не называется техникой. Например, о технике дыхания говорят лишь в том случае, если процессы дыхания совершаются неверно и для их нормализации становится необходимым совершать преднамеренные действия.
Техника, по Ясперсу, связана с господством рассудка и возрастанием власти. Техника покоится на деятельности рассудка, на исчислении в сочетании с предвидением возможностей и с догадками. Техника оперирует механизмами, превращает свои данные в количества и отношения. Она является частью общего умения рационализации как таковой.
Разъясняя свое определение техники как власти, Ясперс подчеркивает, что техника — это умение, методы которого являются внешними по отношению к власти; умения же есть способность делать и обладать, а не созидать и предоставлять возможность расти. Применяя силу природы против силы природы, техника господствует над природой посредством самой природы. Это господство основано на знании. Не случайно говорят: знание — это власть.
Власть над природой обретает смысл лишь при наличии целей, поставленных человеком, таких как облегчение жизни, сокращение каждодневных усилий, затрачиваемых на создание условия физического су-
ществования, увеличения досуга и удобств. Смысл техники состоит в освобождении человека как животного существа от подчинения природе с ее бедствиями, опасностями и ограничениями. Поэтому принцип техники заключается, по Ясперсу, в целенаправленном манипулировании природными материалами и выявленными силами для того, чтобы придать назначению человека определенную направленность. «Технический человек» не принимает преднайденное таким, как оно есть. Он рассматривает вещи под углом зрения их ценности для реализации человеческих целей и пытается приблизить формы вещей к особенностям этих целей.
Однако, смысл техники не только в этом. Создание орудий труда подчинено идее некоего единства, а именно единства в рамках постоянно расширяющегося при всей своей замкнутости преобразования человеком окружающей среды. Животное находит уде данную среду, с которой оно, не сознавая того, неразрывно связано. Человек, пребывая в этой связи, выводит создаваемую им самим среду за границы такой связи, в беспредельность. Жизнь в среде, отчасти созданной им самим, является признаком самой сущности человека. Он ощущает себя в созданной им среде вследствие освобождения не только от нужды, но и от воздействия на него красоты, соразмерности и формы им сотворенного. Он утверждает свою реальность по мере того, как расширяет свою среду.
Ясперс выделяет два вида техники: технику, производящую энергию, и технику, производящую продукты. Например, рабочую силу человек получает с помощью прирученных им животных, ветряных и водяных мельниц. Техника, производящая продукты, делает возможным такие занятия, как прядение, ткачество, гончарное, строительное дело, а также применение медицинских средств лечения.[10]
Один из видных культурологов — Ф. Дессауэр показал, что техника не только создает средства для достижения ранее поставленной цели, но и сама приводит к таким открытиям, результаты которых вначале никем не осозна-
ются. Так обстояло дело, например, с музыкальными инструментами и книгопечатанием. В этом случае создание техники становится своего рода ключом, открывающим такие сферы деятельности человека, которые расширяют возможности его природы и ведут к новым открытиям.
К. Ясперс дал интересное обоснование великого исторического перелома в развитии техники. Техника в смысле умения применять орудия труда существует с тех пор, как живут люди. На основе знания простых физических законов, она издавна действовала в области ремесла, применения оружия, при использовании колеса, лопаты, плуга, лодки, силы животных, паруса и огня. Мы обнаруживаем ее во все времена, доступные нашей исторической памяти. В великих культурах древности, отмечал философ, особенно в западном мире, высокоразвитая техника позволила перевозить огромные тяжести, воздвигать здания, строить дороги и корабли, конструировать осадные и оборонительные машины. Запад двинулся по пути технического развития.[11]
И все же эта техника оставалась в рамках того, что было сравнительно посильно человеку, доступное его обозрению. То, что делалось, производилось мускульной силой человека, огня с привлечением силы животных, силы натяжения, огня, ветра и воды, не выходило за пределы естественной среды человека. Все серьезные изменения начались с конца XVIII в. Неверно, что в развитии техники не было скачка. Тогда произошел именно скачок, охвативший техническую сторону человеческой жизни в целом. После того как веками делались попытки в этом направлении, в мечтах людей сформировалось техницистское, технократическое направление для которого — сначала медленно и фрагментарно — создавались научные предпосылки, а в XIX в. была осуществлена их реализация, превзошедшая все пылкие мечты.
Прежде всего были созданы машины, автоматически производящие продукты потребления. То, что раньше делал ремесленник, теперь делает ма-
шина. Она прядет, ткет, пилит, строгает, отжимает, отливает, производит предмет целиком. С точки зрения культурологии, небезынтересно открытие первого парового двигателя (1776), что стало поворотным пунктом в истории техники. Вслед за ним появился универсальный двигатель — электромотор.
Технизация, считает Ясперс, распространяется все шире — от подчинения природы до подчинения всей жизни человека: бюрократическое управление и политика, даже игры и развлечения, которые проводятся в русле привычных форм жизни, но уже не как выражение внутреннего импульса, а как диктат техники. Человек не знает, что делать со своим досугом, если его свободное время не заполняется технически организованной деятельностью, разве что он склонен, отдыхая просто предаваться грезам.
Жизнь человека в качестве машины, как полагает Ясперс, легче всего характеризовать в сопоставлении с прежней жизнью. Человек лишается корней, теряет почву и родину, для того чтобы обрести место у машины. Причем даже предоставленный ему дом и садовый участок уподобляются машинам, они преходящи, взаимозаменяемы. Исчезает дом, прочно и надолго вписанный в ландшафт, как в старину. Поверхность земного шара на наших глазах превращается в машинный плацдарм.
Более того, сам человек, по мысли Ясперса, становится одним из видов сырья, подлежащего целенаправленной обработке. Традиция в той мере, в какой в ней коренятся абсолютные требования, уничтожается, а люди в массе своей уподобляются песчинкам и, будучи лишены корней, именно поэтому могут быть использованы наилучшим образом. В концепции Ясперса содержатся весьма важные в мировоззренческом отношении соображения о сущности техники, о характере труда, об усиливающейся технизации окружающей среды, о демоническом характере техники. Эти мысли получили дальнейшее развитие в трудах современных социальных критиков.[12]
Своеобразный критический вариант культурологического постижения техники находим у французского культуролога Жака Эллюля, который придает термину «техника» широкий мировоззренческий смысл. Он имеет в виду не просто машины и механизмы, машинную технику, ту или иную процедуру для достижения цели. Эллюль определяет ее как совокупность методов, рационально обработанных и имеющих абсолютную эффективность в любой области человеческой деятельности. Таким образом, французский исследователь пытается проследить связь техники с рационализмом, с абстрактным мышлением, современным знанием. Сущность техники, по его мнению, кроется не в ней самой (в этом отношении он развивает хайдеггеровскую концепцию). На этом основании он проводит различия между техникой и машиной. Он подчеркивает, что техника как социальное явление порождена машиной, но было бы неверно отождествлять их. Машина не является сущностью техники, ибо последняя представляет собой качественно новую ценность.
Эллюль связывает технику со своеобразной рационализацией мира, в ходе которой происходит вытеснение из мышления, из общественного сознания эмотивных элементов, фиксируется детерминированная последовательность явлений, утрачивается универсальность, полнота сознания за счет закрепления в нем сугубо рефлективных элементов, сознание начинает работать по принципу машины. По мнению французского автора, именно панлогизм (господство разума) порождает технику и придает ей необоримую силу. Она выступает, таким образом, в качестве исторической судьбы современной цивилизации.
Вот почему Эллюль рассматривает господство техники как самую опасную форму детерминизма. Техника, по его словам, превращает средства в цель, стандартизирует человеческое поведение и, следовательно, делает человека объектом «калькуляций и манипуляций». Здесь у Эллюля намеча-
ются две темы, которые становятся ведущими в его исследованиях. Во-первых, он оценивает техническую цивилизацию с таких социальных позиций, которые исключают правомерность научно-технической революции, оценивают ее негативно и, таки образом ставят вопрос о возможной поливариантности социального развития. Во-вторых, французский ученый рассуждает от имени человека, которого воспринимает как меру всех вещей и его судьбу — как исходный момент всякого философствования.