Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонют - чего ж мы дрожим!..
Возвращались отцы наши, братья
По домам - по своим да чужим.
У тети Зины – кофточка
С драконами да змеями,
То у Попова Вовчика
Отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония,
Трофейная Германия...
Пришла страна-лимония,
Сплошная чемодания.
Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я.
А из эвакуации
Толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, что дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили, зачем - он в ответ:
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!
Пророчество папашино
Не слушал Витька с корешем –
Из коридора нашего
В тюремный коридор ушёл.
Да он всегда был спорщиком,
Припрут к стене - откажется.
Прошел он коридорчиком
И кончил стенкой, кажется.
Ну, у отцов - свои умы!
А что до нас касательно –
На жизнь засматривались мы
Уже самостоятельно.
Все, от нас до почти годовалых,
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки:
Не досталось им даже по пуле –
В ремеслухе живи да тужи,
Ни дерзнуть, ни рискнуть...
Но рискнули
Из напильников делать ножи.
Они воткнутся в лёгкие,
От никотина чёрные,
По рукоятки лёгкие,
Трехцветные, наборные.
Вели дела обменные
Сопливые острожники –
На стройке немцы пленные
На хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики,
В пристенок с крохоборами –
И вот ушли романтики
Из подворотен ворами.
...Было время - и были подвалы,
Было дело - и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись.
Потому что из тех коридоров
Им казалось: сподручнее - вниз.
В этом стихе и реальность, и ирония, и злость от сознания нищеты, бедности близких ему людей.
Стихи и песни Высоцкого о войне - это, прежде всего, монологи очень настоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых, мужественных, добрых. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину. Такие не подведут.
Сегодня не слышно биения сердец.
Оно для аллей и беседок.
Я падаю, грудью хватая свинец,
Подумать успев напоследок:
«На этот раз мне не вернуться.
Я ухожу - придет другой.
Мы не успели, не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья уходят в бой».
Наверное, у каждого человека, знакомство с творчеством Владимира Высоцкого, есть «свой собственный Высоцкий», есть стихи или песни, которые нравятся больше других. Нравятся потому, что они чем-то роднее, ближе, убедительнее.
Своё последнее стихотворение Владимир Семёнович Высоцкий написал за 5 дней до смерти:
И снизу лед, и сверху - маюсь между:
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду!
А там - за дело в ожиданьи виз.
Лед надо мною - надломись и тресни!
Я весь в поту, хоть я не от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека - сорок с лишним, -
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне будет чем ответить перед Ним.
Лучше всего, на мой взгляд, творчество В.С.Высоцкого охарактеризовал Евгений Евтушенко:
Тебя, как древнего героя, держава на щите несла,
Теперь неважно, что порою несправедливою была.
Тебя ругали и любили, и сплетни лезли по земле,
Но записи твои звучали и в подворотне и в Кремле.
и сгорел, не требуя никакой дани, не вымаливая никаких взяток, а страстно желая одного-единственного: не взять - отдать, одарить. Не от людей - людям, нам... Его способность отдачи, самоотдачи феноменальна. ...От песен Высоцкого каждый, наверное, ну хоть на миг становится тревожнее, умнее, красивее, каждый очеловечивается - тоже прямо на глазах. Его песни очень часто ранят, и ранят больно, но ведь в них никогда нет злобы, злорадства по поводу наших бед, они всегда добры.
...Высоцким любовались. Признание его завоевано не лестью кому бы то ни было, не заигрыванием, не подмигиванием. Счастье признания он познал при жизни - когда "Таганка" была на КАМазе, Высоцкий шел домой в гостиницу по длинной, с версту, улице. И были открыты все окна. На подоконниках стояли магнитофоны, а со всех сторон гремели, гремели его песни. Так его приветствовали."
На панихиде говорили: "Умер народный артист Советского Союза". Он был истинно народен.
"...Я всегда во все светлое верил,
Например, в наш советский народ,
Но не поставят мне памятник в сквере
Где-нибудь у Петровских ворот..."