Функциональная единица, названная мною Институтом, отличается от культурного комплекса, или комплекса культурных черт, определяемого как «набор элементов, находящихся в необязательной связи друг с другом», тем, что теоретически допускает существование такой обязательной связи. На самом деле, функциональная единица конкретна, т.е. ее можно наблюдать как ограниченное видимыми пределами социальное скопление. Она имеет некую структуру, универсально присущую всем типам таких обособленных единиц, и является подлинно обособленной единицей, поскольку мы можем не только перечислить все объемлемые ею абстрактные факторы, но и четко очертить ее границы. Функционализм был бы не вправе претендовать на рассмотрение таких фундаментальных аспектов культуры, как образование и воспитание, право, экономика, знание (примитивное и развитое) и религия, если бы не обладал способностью анализировать и тем самым определять каждый из них, а также связывать их с биологическими потребностями человеческого организма.
Функционализм, в конце концов, не был бы столь функ-
689
циональным, если бы не мог дать определение функции не просто в таких обтекаемых выражениях, как \"вклад, вносимый отдельным видом деятельности в ту совокупную деятельность, частью которой он является\", а путем гораздо более точной и конкретной отсылки к тому, что происходит в действительности и доступно для наблюдения. Как мы далее увидим, такое определение достигается показом того, что институты, равно как и те конкретные виды деятельности, которые в них протекают, связаны либо с первичными (или биологическими), либо с производными (или культурными) потребностями. Следовательно, под функцией всегда подразумевается удовлетворение потребности, идет ли речь о простейшем акте употребления пищи или о священнодействии, участие в котором связано со всей системой верований, предопределенной культурной потребностью слиться воедино с живым Богом.
V. Узаконенные единицы культурного анализа.
Я полагаю, что какой бы элемент материальной культуры мы ни взяли, какой бы ни выбрали обычай, т.е. стандартизированный способ поведения, какую бы ни отобрали идею, мы всегда сможем поместить их в какую-нибудь организованную систему человеческой деятельности или в несколько таких систем. Так, например, если бы вам довелось столкнуться с группой туземцев добывающих огонь трением, то это могло бы делаться с целью растопить домашний очаг для приготовления пищи и тепла, или же это могло бы быть просто первым разведением огня. В любом случае, разжигаемый таким образом огонь был бы интегральной частью института домашнего хозяйства. Но в то же время это мог бы быть и лагерный костер, являющийся элементом организованной охоты, рыбной ловли или торгового предприятия. Это могла бы быть также и детская игра. Просто как технологический процесс, разведение огня несет в себе традицию знаний, умений и, во многих случаях, организованного сотрудничества. Как бы мы его ни изучали – в качестве обычного мануального действия или в контексте передающей его традиции, – мы должны принять также во внимание и организованную группу людей, причастную к передаче этого типа деятельности.
Инструмент также имеет определенное назначение и определенный способ применения, и его всегда можно связать с какой-нибудь организованной группой, семьей, кланом или племенем, внутри которых данный способ культивируется и воплощается в своде технических правил. Слова или типы
690
слов (такие, как терминология родства или социологические выражения для обозначения сословия, власти или юридической процедуры) также, несомненно, имеют свою матрицу организации, материального оснащения и целевого назначения, без которой никакая группа не может быть организованной. Какой бы мы ни взяли обычай, т.е. стандартизированную форму поведения, это всегда оказывается либо навык, способ физиологического поведения во время еды, сна, передвижения или игры, либо непосредственное или символическое выражение социального отношения. В любом случае, это часть организованной системы деятельности. Я бросил бы вызов любому и попросил бы его назвать хоть один объект, вид деятельности, символ или тип организации, который невозможно было бы поместить в рамки того или иного института; хотя не- которые объекты принадлежат к нескольким институтам и в каждом из них играют свою специфическую роль.
VI. Структура института.
Для большей конкретности предположим, что возможно составить перечень типов. Так, например, семья, расширенная семейная группа, клан и фратрия образуют один тип. Все они связаны с освященными и узаконенными хартией[1] способами воспроизводства человеческого рода. Эта хартия всегда соответствует желанию, комплексу мотивов, общей цели. Она укоренена в традиции или даруется традиционно признанной властью. В браке эта хартия, т.е. определенная совокупность установленных правил, объемлет собою законы заключения брака и отсчета происхождения, тесно друг с другом связанные. Все принципы, по которым определяется законность происхождения потомства, конституция семьи, т.е. непосредственной репродуктивной группы, устанавливающая специфические нормы сотрудничества, – все это образует хартию семьи. В разных обществах она различна, но всегда является частью того знания, которое должен получить ученый в ходе полевого исследования, и именно она определяет институт семейной жизни в каждой культуре. Помимо такой системы основополагающих правил мы должны также более полно выяснить состав семейной группы, место сосредоточения вла-
691
сти в семье и распределение функций между домочадцами. другими элементами, подлежащими изучению в ходе полевого исследования, являются специфические правила – технологические и юридические, экономические и будничные.
Семейная жизнь, между тем, сосредоточена вокруг домашнего очага. Она физически детерминирована типом жилища, комплектом бытовых инструментов и приспособлений, домашней обстановкой, а также священными объектами, связанными с тем или иным магическим или религиозным культом, который данная семейная группа исповедует. Следовательно, мы имеем такие элементы, как правила, состав группы, нормы сотрудничества и поведения, а также материальную среду. Когда мы соберем все эти данные, нам необходимо получить, кроме того, еще и более конкретное описание внутрисемейной жизни, со всеми ее сезонными вариациями, со всей ее повседневной рутиной, а также исчерпывающее описание имеющих место отклонений от норм.
Если в обществе помимо семьи в узком смысле слова существуют один или несколько типов расширенных родственных групп, то полевые исследования и теоретический анализ должны аналогичным образом продемонстрировать, что такие группы тоже имеют свою хартию в обычном праве расширенной семьи. Эти группы имеют свои особые правила, регулирующие обмены между составляющими их членами. Они имеют более многочисленный состав, общие материально зафиксированные пространственные границы, общий символический очаг, главное и второстепенные жилища, а также ряд объектов, используемых совместно, в отличие от объектов, принадлежащих отдельным входящим в их состав семьям.
Хартия клана дана в мифах об общем прародителе и в единодушном признании общей принадлежности к расширенной родственной группе.
Во всех районах земного шара мы обнаруживаем также самоуправляющиеся группы. Имеем ли мы дело с ордой кочевников, локальной группой австралийских аборигенов, андаманцев, калифорнийских индейцев или новоземельцев, мы находим, что люди, живущие в тесном соседстве, предъявляют исключительные права на определенный участок территории и многие виды деятельности осуществляют сообща. При совместной деятельности непосредственное сотрудничество между людьми оказывается незаменимым и имеет тенденцию принимать организованные формы. Сколь бы рудиментарной ни была такая организация, она предполагает притязания группы на свои земли. Они часто тесно переплетаются с мифологическими и религиозными, а также в строгом смысле
692
слова юридическими притязаниями. Поэтому в хартии содержится определение индивидуальных прав на членство в группе, закрепляется право группы на свою землю и находит отражение целый комплекс исторических, легендарных и мифологических традиций, сплачивающих группу в единое целое, выросшее на своей собственной почве. В фарсовой форме такой закон был воспроизведен в доктрине «Blut und Boden» современного нацизма.
Локальная группа также имеет свой состав, более или менее развитую центральную власть, дифференцированные (или частные) права индивидов на землю, а также разделение общественных функций, т.е. возлагаемых обязанностей и причитающихся привилегий. Все конкретные правила владения землей, обычные нормы общинной деятельности, определение сезонных передвижений, в особенности связанных со сбором всей группы по тому или иному особому случаю, составляют в совокупности свод правил, определяющих нормативный аспект данного института. Территория, постройки, объекты общественного пользования (такие, как дороги, источники, водоканалы) образуют материальный субстрат этой группы. Территориальный принцип может служить основой для дальнейшего расширения групп и образования областных единиц, объединяющих несколько локальных групп. Здесь я вновь предложил бы полевому исследователю изучить существующую традиционную хартию, составляющую raison d’etre таких группировок, а также путь их исторического формирования. Ученый должен описать состав таких областных (или региональных) групп, обычное право, регулирующее протекающую в них совместную деятельность, а также то, каким образом они управляют своей территорией и распоряжаются своими богатствами и орудиями совместной деятельности, такими, как оружие, церемониальные объекты и символы.