Если Вам захочется вспомнить прежнее, Зоечку, детство, напишите мне: Норвегия, Христиания...
Я здесь советник полномочного представительства РСФСР и пробуду, вероятно, всю зиму.
Я люблю Ваше творчество, но мне бы ужасно хотелось показать Вам еще одну грань жизни — свет II тени тех неизмеримых высот, того бега в будущее, куда революция — эта великая мятежница — завлекла человечество. Именно Вы — поэт — не можете не полюбить ее властного, жуткого и все же величаво-прекрасного, беспощадного, но могучего облика.
Шурочка Домонтович — А. Коллонтай (Из книги «Сокровища душевной красоты». М., 1984)
1 Старшая сестра И. Северянина.
2 Гувернантка поэта.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Не отправленное письмо Игорю Северянину
Начну с того, что это сказано Вам в письме только потому, что не может быть сказано всем в статье. А не может — потому, что в эмиграции поэзия на задворках — раз, все места разобраны — два; там-то о стихах пишет Адамович и никто более, там-то — другой «ович» и никто более, и так далее. Только двоим не оказалось места: правде и поэту.
От лица правды и поэзии приветствую Вас, дорогой.
От всего сердца своего и от всего сердца вчерашнего зала — благодарю Вас, дорогой.
Вы вышли. Подымаете лицо — молодое. Опускаете — печать лет. Но — поэту не суждено опущенного! — разве что никем не видимый наклон к тетради! — все: и негодование, и восторг, и слушание дали — далей! — вздымает, заносит голову. В моей памяти — ив памяти вчерашнего зала — Вы останетесь молодым.
Ваш зал... Зал — с Вами вместе двадцатилетних... Себя пришли смотреть: свою молодость: себя — тогда, свою последнюю — как раз еще успели! — молодость, любовь
В этом зале были те, которых я ни до, ни после никогда ни в одном литературном зале не видала и не увижу. Все пришли. Привидения пришли, притащились. Призраки явились — поглядеть на себя. Послушать — себя.
Вы — Вы же были только той, прорицательницей, Саулу показавшей Самуила 1 ...
Это был итог. Двадцатилетия. (Какого!) Ни у кого, может быть, так не билось сердце, как у меня, ибо другие (все) слушали свою молодость, свои двадцать лет (тогда!). Кроме меня. Я ставила ставку на силу поэта. Кто перетянет — он или время! И перетянул он: Вы.
Среди стольких призраков, сплошных привидений — Вы один были— жизнь: двадцать лет спустя.
Ваш словарь: справа и слева шепот: — не он! Ваше чтение: справа и слева шепот: — не поэт! Вы выросли, вы стали простым. Вы стали поэтом больших линий и больших вещей, Вы открыли то, что отродясь Вам было приоткрыто — природу, Вы, наконец, разнарядили ее...
И вот, конец первого отделения, в котором лучшие строки:
— И сосны, мачты будущего флота...
— ведь это и о нас с Вами, о поэтах, — эти строки.
Сонеты. Я не критик и нынче — меньше, чем всегда. Прекрасен Ваш Лермонтов — из-под крыла, прекрасен Брюсов... Прекрасен Есенин — «благоговейный хулиган» — может, забываю — прекрасна Ваша любовь: поэта — к поэту (ибо множественного числа — нет, всегда — единственное).2 И то, те... «Соната Шопена», «Нелли», «Каретка куртизанки»3 — и другие, целая прорвавшаяся плотина ... Ваша молодость.
И — последнее. Заброс головы, полузакрытые глаза, дуга усмешки и — напев, тот самый, тот, ради которого... тот напев — нам — как кость — или как цветок... — Хотели? нате! — в уже встающий — уже стоящий — разом вставший — зал.
Призраки песен — призракам зала.
Конец февраля 1931 г.
1Библейские персонажи.
2 Речь идет о сонетах И. Северянина, которые автор впоследствии включил в книгу «Медальоны» (Белград, 1934).
3 Стихотворения И. Северянина.