Смекни!
smekni.com

Жизнь и творчество Данте Алигьери (стр. 3 из 3)

Данте почувствовал, что путь настоящего художника в его дни — это путь реализма. "Земля" ("Рай", XXV, 2) подчинила его своей власти и твердо повела по должному пути. Настолько, что единственное отступление от средневековых теоретических канонов у него сказалось в области поэтики.

Отступление от старых эстетических канонов становилось активнее по мере того, как росла поэма. В XII песне "Чистилища" Данте описывает изображения на плитах, которыми вымощен один из кругов чистилищной горы:

Казался мертвый мертв, живые живы;

Увидеть явь отчетливей нельзя,

Чем то, что попирал я, молчаливый.

Идеал определился. Задача искусства — изображать так, чтобы изображаемое казалось действительностью. Таков основной тезис.

Поэт творит не потому, что ему нужно формулировать философские мысли, не потому, что ему нужно найти условные выражения для условных чувств. Он творит, чтобы дать выход внутреннему волнению, вызванному непосредственным чувством. Слово и стих должны передавать подлинный живой трепет, только что родившийся в груди поэта. Представление о задачах поэзии стало другим. Источник поэзии переместился из мозга в сердце. Поэзия должна развиваться в направлении к простоте и естественности, освобождаясь от условностей, сковывавших итальянское поэтическое творчество в течение всего XIII века.

2.3 Мастерство Данте в «Комедии»

Что представляет собой Дантово мастерство? "Комедия" прежде всего очень личное произведение. В ней нет ни малейшей объективности. С первого стиха поэт говорит о себе и ни на один миг не оставляет читателя без себя. Если ему кажется, что в каком-нибудь эпизоде читатель мог о нем забыть, он сейчас же напоминает ему о своем существовании. Читатель, например, только что успел, увлеченный драмой Франчески, отвлечься мыслью от поэта, но Данте вырывает его из оцепенения, сообщив, что сам он от потрясения упал без чувств.

И я упал, как падает мертвец...

Вакханалию чертей, подхватывающих на вилы грешников из кипящей смолы, он обрывает рассказом о попытке их напасть на него самого. В чистилище он даже принимает муку огнем, чтобы очиститься от греха сладострастия. Так везде.

Субъективность "Комедии" — обдуманный прием. Им поэт сразу покоряет читателя. И не только как художник. Если он поставил самого себя судьей людей и дел своего времени, если он выдержал до конца эту тяжелую роль, значит, он был прав, значит, гений его принес ему оправдание. Он, человек, полный любви, ненависти и страстей, нашел в себе достаточно нравственной силы, чтобы не отказаться от этой миссии и довести ее до конца с неослабевшей ни на один миг поэтической мощью. Страсть дает пластичность его образам, наполняет их горячей кровью, делает их человечными и живыми. В картинах адской тьмы и ослепительного райского света трепещет самое ценное и самое прекрасное: изображение живым человеком живого человека.

Свое видение природы в поэме Данте строил из кусков реальной жизни. Все невероятное, невиданное, созданное фантазией Данте хочет сделать понятным и простым, сопоставляя с вещами очень известными. Этот прием он проводит последовательнейшим образом. Все, виденное в жизни, — то, что было вобрано памятью и сохранялось впрок в тончайших извилинах мозга, — в нужный момент переплавлялось воображением и сливалось в новую картину. И этой картине Данте умел придать необычайную силу и впечатляемость. Образ, возникающий перед глазами читателя силой Дантовой поэзии, бывает насыщен красками и чувством ярче, чем действительность.

С еще большей мощью сумел он создать и утвердить в новой литературе Европы искусство портрета. Страсть придает его образам ощутимость и красочность. Она делает их человечными и живыми. Два образа стоят как бы отдельно: Вергилий и Беатриче. Они сделаны другим приемом, чем остальные обитатели загробного мира, — грешники, очищающиеся и праведники. В них меньше внутренней динамики. Все то, что носит черты драматизма, в них угасло. Данте не ищет в них ни типичности, ни вообще каких-либо элементов Реализма. Но между ними тем не менее большая разница. И к Вергилию и Беатриче Данте относится с величайшей любовью. Но любовь к Вергилию иная. Вергилий — duca, signore, maestro: вождь, учитель, господин. Любовь к нему свободна от экзальтированности. Любовь к Беатриче даже в раю совершенно лишена спокойствия.

Особенно ярки у Данте образы грешников. Преисподняя у него населена очень густо. Он выхватывает из толпы то одну, то другую фигуру, мгновенно очерчивает ее, но так, что у читателя запечатлевается сразу и внешний облик, и характер. Читатель словно схватывает раз навсегда этот образ при свете молнии. Естественно, что Данте интересуют больше всего итальянцы, и особенно флорентийцы. Он знает их лично или понаслышке: ведь многие еще не умерли, когда неумолимый поэт изрек им приговор.

Наиболее характерной чертой остальных образов "Комедии" является их драматизм. У каждого из обитателей загробного мира есть своя драма, еще не изжитая. Они давно умерли, но о земле никто из них не забывал.

В уменье изображать конкретно, осязательно природу и человека — торжество реалистического искусства — Данте впервые преодолевает ограниченность средневековых повседневных навыков и взглядов. Интерес к действительности, к природе и человеку — именно это отделяет Данте от средних веков и делает его предтечей нового миропонимания. Аскетические идеалы возводили в норму презрение к миру и ко всему, что связано с миром. В городе эти настроения постепенно растаяли, а Данте сумел придать художественную завершенность городским протестам против аскетизма. Он перенес эти протесты в сферу искусства и показал силой поэзии, какие драгоценные источники духовной жизни можно открыть, изучая человека и природу.

В "Комедии" Данте стремился добиться рельефности изображения посредством простоты и осязательности. "Комедия" и простота! Это сочетание звучит как некий парадокс. А между тем ничто не определяет полнее реалистических приемов "Комедии". Структура поэмы была так громоздка, мир идей, в нее втиснутый, так сложен, терцина так тиранически управляла грамматикой, символика, аллегория и схоластика так ее тяжелили, что нужно было какой угодно ценой упрощать ее понимание. Поэтому размещение слов в стихе, чрезвычайно уплотненном, нужно было по возможности приблизить к простейшим требованиям синтаксиса, символам и аллегориям по возможности искать простейшие словесные выражения, понятнее излагать богословские тонкости, неизбежные по плану поэмы.

Другая особенность словесного мастерства Данте — осязательность. Добиваясь осязательности, поэт добивался эффекта реальности. Мысль его с необыкновенной легкостью принимает конкретную форму, идеи воплощаются в вещи и образы. Он никогда не позволяет своей фантазии переходить границы возможного в действительности. Он всегда хочет представить пластически объекты своих видений и даже старается по возможности вымерить точно то, что он рисовал. Принцип наглядности, осязательности сообщил образам Данте одну особенность. Они в подавляющем большинстве графичны и скульптурны, но бедны красками. Бескрасочность их тоже, по-видимому, была в замысле, потому что Данте обладал острым чувством колорита.

У Данте была своя продуманная техника, и шестьсот лет, протекшие с тех пор, как он под соснами Пинеты заканчивал свою поэму, показали, что его приемы способны выдержать какое угодно испытание. Недаром поэты продолжают учиться у него.


Заключение

Определение роли Данте в истории искусства Ф. Энгельсом стало классическим и не утратило своего значения и для сегодняшней истории литературы и культуры: «Данте был последним поэтом средневековья и первым поэтом нового времени». Важно увидеть в процессе становления Данте-поэта то, как от изучения лирики французских трубадуров и освоения поэзии «нового сладостного стиля» через личную трагедию и попытку осмыслить все пережитое он приходит к созданию произведения, отразившего концепцию мироздания и места в нем Человека.

Бессмертие «Божественной Комедии» и значение ее как одного из величайших творений мировой литературы определилось не ее сложной, требующей кропотливого изучения и детального комментария системой символов и аллегорий и не ее, наконец, полнотой отображения и воплощения средневековой культуры и средневекового строя мысли, а тем новым и творчески смелым, что сказала Данте о своих видениях и о самом себе, и тем, как он это сказал. Личность поэта, этого первого поэта нового времени, в своем глубоком и исторически конкретном содержании возвысилась над схемами схоластической мысли, и живое, поэтическое осознание действительности подчинило себе эстетические нормы, продиктованные традициями средневековой литературы.

Трудности поэтического перевода, усугубляемые в данном случае историческими и творческими особенностями текста «Божественной Комедии», воздвигали, конечно, свои серьезные препятствия к знакомству с этим исключительным литературным памятником, в частности и перед русскими его истолкователями. Несколько имевшихся в нашем распоряжении старых переводов дантовского творения, в том числе переводы Д.Мина, Д.Минаева, О.Чюминой и других, были далеки или относительно далеки от достойной передачи и подлинного содержания и сложной стилистики оригинала.

Огромный труд воссоздания великого творения Данте на русском языке был ответственно и вдохновенно осуществлен только в советскую эпоху крупнейшим мастером поэтического перевода М.Л.Лозинским. Удостоенный в 1946 году Государственной премии I степени, труд этот имеет полное право на признание его выдающимся явлением в русской поэзии.

Труд Данте дал почву для создания многочисленных произведений искусства. Байроновская поэма «Пророчество Данте», соната Листа «По прочтению Данте», симфоническая поэма Чайковского «Франческа да Римини», рахманиновская опера «Божественная комедия», иллюстрации Доре – лишь малая их часть.


Библиографический список

1. Ауэрбах Эрих. Данте – поэт земного мира. – СПб.: Университетская книга, 2000. – С. 148 - 173

2. Данте Алигьери. Божественная комедия. Новая жизнь. – М: Худож. лит., 1967. – С. 687

3. Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения. В 2 кн. – Кн. 1: – М: ТЕРРА – книжный клуб: Республика, 1998. – С. 277 - 339

4. Мережсковский Д.С. Данте. – Томск: Водолей, 1997. – С. 5 - 62

5. Черноземова Е.Н. История зарубежной литературы Средних веков и эпохи возрождения: практикум: Планы. Разработки. Материалы. Задания: Учеб. Пособие. – М.: Флинта: Наука, 2004. – С. 64 - 74