От Полоза исходит блеск камня: «свет не такой, как от солнышка, а какой-то другой, и холодом потянуло»[32]. Обитает змей в пещерах и старых штольнях (земном нутре), горах, лесах, болотах – на территориях, потенциально опасных для человека. «А ходить он может и по земле, и под землей, как ему надо, и места может окружить, сколько хочет»[33]. Обычно люди всячески стремятся избегать встречи с этим существом, поскольку оно достаточно агрессивно настроено. Лишь маргиналы типа одинокого отставного солдата Семеныча без опаски подходят на близкое расстояние. Наиболее активен змей на закате и восходе солнца, в полночь, в полдень, «в экое время, ночь уж совсем…»[34]. Встреча с ним регулируется рядом «табу» ритуально-этического характера. Запрещено, к примеру, рассказывать о столкновении с фантастическим существом – «Молчок про эти дела, а то все испортите»[35]. Не допускаются ссоры из-за добычи, не следует лгать, проявлять алчность, жестокость, во всем необходимо соблюдать справедливость.
В сказе «Золотой волос» башкирский охотник Айлып три раза пытается украсть у Полоза дочь. Аналогичный мотив символического союза духа и человека весьма распространен в фольклорной традиции. С точки зрения горняков, подобный брак гарантирует удачу в профессиональном деле, богатство и достаток в доме.
К образу Великого Полоза примыкают образы голубой змейки, медянки, различных ящериц, также созданных Бажовым в духе народно-поэтической традиции.
Уральская голубая змейка
Уральская голубая змейка «ростом не больше четверти, и до того легонькая, будто в ней вовсе никакого весу нет» [36]. В горняцкой среде существует негласный запрет на упоминание имени голубой змейки всуе, чтобы не накликать беду. Увидеть ее в одиночку – к нахождению золотой жилы, с товарищами – к ссоре, вражде. Качественно определяющим признаком персонажа становится способ передвижения. «Змейка эта не ползает, как другие, а свернется колечком, головенку выставит, а хвостиком упирается и подскакивает, да так бойко, что не догонишь ее. Когда она этак бежит, вправо от нее золотая струя сыплется, а влево черная-пречерная» [37]. Перед нами символическое выражение близости к земле и золотым пластам. Других следов это инфернальное животное не оставляет. «По траве идет, так ни одна былинка не погнется»[38]. Как и Великий Полоз, голубая змейка обладает так называемым обратным изоморфизмом – принимает облик женщины. «Сказывают, будто голубая змейка иной раз человеком прикидывается, только узнать ее все-таки можно. Как идет, так даже на самом мелком песке следов не оставляет. Трава и та под ней не гнется. Это первая примета, а вторая такая: из правого рукава золотая струя бежит, из левого – черная пыль сыплется»[39].
Отчасти голубая змейка напоминает веретеницу – особый вид гадюки или безногой ящерицы, которая не ползает, а катится на брюхе. Нередко веретеница смешивается с медянкой, в сознании крестьян – кладохранительницей. Змея-медянка отливает зеленью меди, а зеленый цвет трактуется двояко: это и символ роста (жизни), и символ смерти (камня) [40]. На Среднем Урале змейки-медяницы являются слугами (в трактовке самого Бажова – дочерьми) Полоза, которые помогают ему проводить золото через камень и спускать его по рекам. «В камне оказалось золото – Змеевка прошла, след оставила»[41]. Клубок медянок считается знаком близости пласта, но эти змеи достаточно опасны для человека. М.Д. Чулков так характеризует их: «Сей род гадов почитают весьма вредным… Они получают зрение один раз в году, в Ивановскую ночь. Тогда они, увидев человека или другое животное, бросаются стрелком и пробивают насквозь наподобие стрелы»[42].
Серебряное Копытце
Весьма примечателен персонаж по имени Серебряное Копытце. «Тот козел особенный. У него на правой передней ноге серебряное копытце. В каком месте топнет этим копытцем – там и появится дорогой камень. Раз топнет – один камень, два топнет – два камня, а где ножкой бить станет – там груда дорогих камней» [43]. Если у змея Дайко это золотые кольца, у Полоза и голубой змейки – золотой след, то у Серебряного Копытца – серебряная конечность. Кроме копытца есть еще ряд внешних признаков, выделяющих животное из разряда обычных: «Рожки у него отменные. У простых козлов на две веточки, а у него на пять веток. Простые зимой безрогие ходят, а этот всегда с рожками, хоть летом, хоть зимой»[44]. Данный персонаж умеет подражать звукам, издаваемым человеком: в ответ на домашний призыв Даренки «мека-мека» козел смеется и убегает. В описании Серебряного Копытца особо акцентируется момент отсутствия запаха («козел лесной, лесом и пахнет»).
Земляная кошка с огненными ушами.
Функцию пособника в разведке полезных ископаемых приобретает также кошка. Крестьянская фольклорная традиция приписывает ей роль «чертовой свиты, злонамеренного существа, обладающего сверхъестественной силой»[45]. У Бажова встречается земляная кошка с огненными ушами, олицетворяющая собой выход сернистого газа на поверхность. «Два синеньких огня вспыхнуло. Ни дать ни взять – кошачьи уши, а между ними горка маленькая, вроде кошачьей головы… От Гальяна до самой Думной горы по пескам, где медь с золотыми крапинками, уши люди много раз видали, а кошку никому не доводилось. Под землей она ходит»[46]. Интересен также образ Муренки из сказа «Серебряное копытце». Внешний вид ее ужасен: «Маленькая, бурая и до того худая да ободранная, что редко кто такую в избу пустит»[47]. Общается Муренка почти по-человечески: «мурлычет очень звонко: «Пр-равильно придумал, пр-равильно»[48]. Трудно сказать, к какому пространству она принадлежит. Подбирает Даренка эту кошку «где-то», бегает Муренка исключительно «по краю лыжни», именно по ее звуку исчезает Серебряное Копытце. Перед нами персонаж-маргинал, осуществляющий посредническо-связующую функцию между «тем» и «этим» мирами.
Образ Филина
Традиционное мифопоэтическое сознание связывает с золотом и образы некоторых птиц. На Урале это в первую очередь филин. Он широко известен своими необычными свойствами: бодрствует только ночью, является посвященным в тайны, скрытые для смертных. Данная птица выполняет в основном маркирующие функции. В горняцком фольклоре она сопровождает девку Азовку, у Бажова – Огневушку-Поскакушку. Появление филина должно свидетельствовать о наличии поблизости сверхъестественных сил или подземных богатств. В крестьянской демонологии птицы из семейства совиных общепринято наделяются зловещими признаками: их крики сравниваются с язвительным смехом, жалобным хныканьем, стоном, вытьем, голошением, которые сулят несчастье и смерть[49]. «Эх, она [о Поскакушке] нам счастье открыла бы, кабы не филин. Он наше счастье обухал да обхохотал»[50]. В сказах Бажова филин действует против Полоза. «Филин Полозу вредил. Сел на озерный камень и заладил одно: «Фубу! Фубу! Фубу!»» Прокричит этак три раза, огненные кольца и потускнеют маленько, вроде остывать станут. А как загорятся снова да золотые искры шибко по воде побегут, филин опять закричит»[51].
Функции филина в европейском рабочем фольклоре выполняет пестрая птичка. Смешанный цветовой окрас лишь подчеркивает связь данного персонажа с хтоническими силами и создает предпосылки для соотнесения с различными типами руды.
Заключение
Таким образом, можно сделать вывод, о том, сказы Бажова представляют интересный материал для исследователей русской литературы и связи её с фольклором. Безусловно, сказовое творчество Бажова интересно как детям, так и взрослым, тем более что Бажов не ограничивал возрастные рамки читателя. Нам известно, что Бажову пришлось испытать на себе множество страданий, чтобы проложить себе дорогу в литературу.
В настоящее время действует премия Бажова, которая вручается каждый год на его день рождения. Значение личности и творчества Павла Петровича Бажова для уральской культуры и самосознания уральцев беспримерно. Писатель вырос на почве уральской истории, уральской культуры, уральских традиций, уральского народного быта; он больше, чем любой другой мастер слова, когда-либо живший на Урале, воплотил в своих произведениях душу и дух этой земли; Урал увидел себя, как в зеркале, в сказах Бажова; через творчество Бажова образ Урала раскрывается для жителя любого уголка России.