Лирика Леси Украинки
Современный анализ творчества Леси Украинки, безусловно, сильно отличается от советского прочтения. Литературоведы советского периода хотели сделать из Леси Украинки пламенную революционерку, пытались найти призыв к революции даже в любовной лирике поэтессы. Безусловно, это был идеологический перегиб. Но нельзя и не учитывать того факта, что Леся Украинка жила в эпоху, когда социалистические идеи в среде прогрессивной интеллигенции были популярны как никогда. Никто не сможет отрицать, что творчество Панаса Мирного, Ольги Кобылянской в первую очередь произведения социальной направленности.
Если же говорить обо всем поэтическом наследии Леси Украинки, то центральное место в нем занимает фигура бунтаря, сверчеловека, разрушающего все преграды на своем пути, добивающегося своей цели даже ценой своей жизни.
«Женщина-поэт явление редкое в нашем отечестве». Эти слова В.К. Кюхельбекера, сказанные почти полтораста лет назад, были справедливы не только для русской поэзии, но и для мировой. Едва ли во всех европейских литературах XIX века можно насчитать десять сколько-нибудь значительных имен женщин-поэтесс. И среди них великая украинская поэтесса Леся Украинка (1871-1913) пленяет уже несколько поколений читателей нежностью и чистотой, мужеством и горячей гражданственностью своей лирики. Поэтические сестры Леси Украинки, ее современницы и предшественницы из разных литератур - русская поэтесса Каролина Павлова, польская - Мария Конопницкая, итальянская - Ада Негри, французская - Марселина Деборд-Вальмор, немецкая - Аннета Дросте-Гюльсгоф, английская - Элизабет Броунинг-Баррет, испанская - Росалия де Кастро.
Когда говорят о «женской поэзии», то под этим, быть может не всегда справедливо, разумеют только черты особой чувствительности, задушевности, мягкости, порой - доброты и милосердия. Многое из этого есть и у Леси Украинки, однако ей совершенно чужды элементы филантропичности, снисходительного сострадания к обиженным и обездоленным. В симфонии поэтического слова Леси Украинки, овеянной обаянием женственности, мощными аккордами звучат и негодование, и испепеляющий гнев, и могучие призывы к свержению богов, земных и небесных. Ее любимыми героями уже в ранних стихах стали богоборец Прометей и его потомки «прометеиды», люди непреклонной воли, чей девиз: «Убей - не сдамся!» Эта черта лирики поэтессы была замечена зорким глазом ее старшего современника и собрата Ивана Франко уже при появлении первого поэтического сборника «На крыльях песен» (1893). Иван Франко, «крестный отец» молодой поэтессы, благословивший ее на трудный путь, хорошо знал, что она с детства страдает тяжелым недугом - костным туберкулезом - и, несмотря на это, буквально горит творческим огнем и неутолимой жадностью к жизни и борьбе. Строки И. Франко, посвященные первым поэтическим опытам Леси, полны подлинного восхищения перед неожиданным «чудом» жизнеутверждения, каким явилась сама поэтесса и ее стихи. Он писал: «...читая мягкие и расслабленные или холодно резонерские сочинения молодых украинцев-мужчин и сравнивая их с этими бодрыми, сильными и смелыми и вместе с тем такими простыми, такими искренними словами Леси Украинки, невольно думаешь, что эта больная, слабая девушка - едва ли не единственный мужчина во всей современной Украине».
Чуть ли не с первых творческих шагов Леся Украинка поражает глубоко вдумчивым, сознательным отношением к поэзии. Она ничуть не похожа на тех бездумных певцов, которые щеголяют блеском формы, прикрывая этим тщедушие содержания. В стихах Леси Украинки отточенным клинком сверкает мысль, глубоко человечная, бьющаяся в тисках несправедливого общественного порядка.
На лоно родной природы Волыни, среди густых могучих лесов, невысоких волнистых холмов, тихих озер, поросших ряской и камышом, быстрых речек, Леся была в своей стихии.
Народные песни, услышанные от окрестных крестьян, волынские сказки, легенды, и поверья, выражавшие умудренность народной души и здоровую, стойкость народного характера,- все это входило в сердце поэтессы, радуя многообразием цветов, звуков и ароматов внешнего мира. Отсюда и чистонародный, украинский национальный колорит творчества Леси Украинки.
Подобно Шевченко, она легко и естественно вводила в свою поэзию ритмы, образы и стилистику украинского народного творчества. Это не подделка под народное творчество, а поэзия, кровно связанная с певучим миром украинской песни. Традиционные образы страдающей девушки, чье сердце томится от неразделенной любви, находят в песнях Леси Украинки новое, своеобразное звучание:
Ой, как будто не печалюсь, все же я не рада,
Что-то смутно - неприютно, на сердце досада.
Я откину ту досаду прочь на бездорожье,
А она взошла, красуясь, словно мак над рожью...
(«Ой, как будто не печалюсь...»)
Или:
Ой, пойду я в бор дремучий, где сосна сухая,
Разожгу костер высокий - пусть заполыхает!
Загорелась, запылала елка смолевая, И горит моя досада, как хвоя сухая.
(«Ой, пойду я в бор...»)
Леся Украинка передает глубину переживаний, вызванных и личными и социальными чувствами. «Досада» - это смутная тоска, ощущение бессилия, невозможности прогнать мучающие сердце предчувствия чего-то злого, какой-то надвигающейся беды. Образы красного мака, поднявшегося над рожью, или смоляного костра - неясное, но вполне реальное выражение и жажды личного счастья, и мечты о новой жизни. Такие образы, ведущие начало от украинской народной песни, придают особую поэтичность и особую значительность лирики Леси Украинки. Показывая девичью верность погибшему другу, поэтесса прибегает к образу деревца, в которое превратилась девушка на могиле любимого:
«Чья это могила, - спрашивают люди,-
Что над нею цвет калины и мороз не студит,
Что на той калине и листья кудрявы,
А меж белыми цветами ягоды кровавы?»
Шумела калина над холмом родимым:
«Ой, что ж я стою немою над моим любимым?
Дерева не тронешь - слова не проронит,
А ножом его порежешь - запоет, застонет.
А кто ветвь срезает, на дудке играет -
Тот калиновой стрелою грудь себе пронзает».
(«Калина»)
Образ девушки, превратившейся в деревцо, с наибольшей поэтической яркостью воплощен в драме-феерии «Лесная песня».
Близость Леси Украинки к народно-поэтическим источникам, ее связь с украинским фольклором, с песней - любовной, обрядовой, шуточной, свадебной, поддерживала поэтессу в многочисленных скитаниях, выпавших на се долю, и давала обильный материал для ее творчества.
Когда Леся Украинка описывала знойные пески египетской пустыни, фабричное предместье Генуи или пышную природу берегов Средиземного моря, она неизменно вспоминала родную украинскую природу. В стихотворении «Сон» (из цикла «Весна в Египте») выражена тоска поэтессы по Украине. Египетский пейзаж - расстилающийся перед глазами «синий шатер неба», немилосердно жгущее солнце - сменяется милой сердцу картиной:
Хата и садик, лужайки зеленые, Пруд за ольхою, затянутый ряскою... Вот - Украина...
Поэтесса видит радостный сон, что Украина живет свободной, счастливой жизнью:
Хватит скитаться... довольно блужданий... Жизнь станет светлой... Край мой родной, Вместе со мною от мук ты избавился. Небо не плачет, и люди не хмурятся. Спать бы и видеть всегда этот сон... Жизнь станет светлой...
Путешествуя по Италии, Леся Украинка подъезжает к Генуе и из окна вагона видит высокие фабричные трубы, обступившие рабочие пригороды. Этот городской пейзаж заставляет поэтессу вспомнить такие же трубы у себя на родине, на Волыни. Здесь, как и дома, фабричный дым застилает небо и прячет от взоров человека радость солнечного дня. Когда поэтесса вспоминает родной дым: волынских сахарных заводов, у нее возникает мысль о том, что судьба людей одинакова и в Италии, и на ее родине, и едкий итальянский дым уже не кажется ей чем-то чужим и далеким:
Тот итальянский дым проник мне в сердце,
И дрогнуло оно, и онемело,
И больше не твердило мне: «Чужбина».
Национальные мотивы получают в ее творчестве глубокое социальное осмысление. На определенном этапе осмысления ее творчества бытовало мнение, что она «прежде всего социалистка, а потом уж - украинка». В этих «обвинениях» верно лишь одно: социалистические идеалы рано созрели в сознании поэтессы и придали ее лирике необычную для современной ей поэзии окраску.
Не по годам серьезная и вдумчивая, Леся Украинка рано поняла глубокое значение поэта-трибуна, чье огненное слово «глаголом жжет сердца людей». Это пушкинское определение поэзии недаром сродни Лесе Украинке, и отсюда общность образов:
Сияньем молний, острыми мечами
Хотела б я вас вырастить, слова!
Чтоб эхо вы в горах будили, а не стоны.
Чтоб резали - не отравляли сердца,
Чтоб песней были вы, а не стенаньем.
Сражайте, режьте, даже убивайте,
Не будьте только дождиком осенним.
Сжигать, гореть должны вы, а не тлеть!
(«Вы, слова мои громкие...»)
Боевое слово сравнивается с лучом света, буйными волнами, путеводной звездой, яркой искрой, сияньем молнии, острым мечом. Это накопление образов помогает воспринять все многообразное содержание слова, призванного «сжигать», «гореть», а не «тлеть». В противовес гневному и яркому слову подлинного поэта приводятся «вялые», «дряблые» слова, которые образно сравниваются с «дождиком осенним».
Отличительная черта лирики Леси Украинки - бодрый, жизнерадостный тон, утверждение права человека на счастье, на полное и всестороннее раскрытие всех творческих возможностей.
Леся Украинка была в первом ряду украинских писателей-демократов, живших на рубеже 19 и 20 столетий, в том ряду, где находились Иван Франко, Панас Мирный, М. Коцюбинский, П. Грабовский, В. Стефаник, О. Кобылянская и другие.
Читателя нередко поражает то обилие знаний во всех областях жизни и культуры, которое он находит в поэзии Леси Украинки. С удивительной способностью к перевоплощению она легко и свободно чувствовала себя во всех веках и среди разных народов. Герои античных мифов и библейских легенд, первые христиане - неофиты, древние греки и римляне от знати до рабов, средневековые рыцари, монтаньяры и жирондисты французской революции, суровые пуритане североамериканской пущи...- даже не перечесть всех персонажей, которые живут, мыслят и чувствуют в обширном поэтическом мире Леси Украинки. Ее лирика, выходя за субъективные формы переживаний, соприкасается со смежными жанрами баллады, лироэпической поэмы, драматического этюда. В легенде «Трагедия», в балладе «Грешница», в этюде «Ифигения в Тавриде» властно звучат лирические мотивы, и в образах рыцаря, истекающего кровью, но не побежденного, «грешницы», осмелившейся восстать против несправедливости, и Ифигении, томящейся по родине,- всюду выступают благородные и человечные черты внутреннего облика поэтессы. Весь свой дар перевоплощения она обратила на то, чтобы в прошлых эпохах находить драгоценные созвучия со своей современностью и извлекать из них нужные примеры для своего поколения.