Прогнозирование кризисов позволяет вырабатывать более адекватные меры противодействия им в рамках регулирующей антикризисной политики государства. Если приближение кризиса заранее диагностировано, то появляется возможность детально проанализировать его вероятную структуру, а, значит, и ключевые направления кризисного воздействия на экономику. Таким образом, возникает возможность превентивного укрепления экономических рубежей, на которых ожидаются основные проявления кризисного удара. Более того, при наличии достаточного времени появляется возможность управления кризисом: направить его основное действие на заранее подготовленные и укреплённые сектора. Всё это может быть достигнуто на базе анализа и прогнозирования кризисных тенденций в экономике. Как видно, овладение аппаратом аналитического макроэкономического прогнозирования расширяет возможности экономической системы к адаптации, а, следовательно, и к выживанию в условиях крайней нестабильности окружающей среды, что является одной из наиболее существенных характеристик сегодняшнего этапа развития мирового хозяйства.
Однако существует слишком большое количество факторов, оказывающих влияние на формирование кризисного потенциала в экономической системе. Поскольку их динамика рефлексивно взаимосвязана, то предотвратить возникновение макроэкономических дисбалансов становится практически невозможно. Как правило, каждый кризис демонстрирует новый вариант неблагоприятного сочетания вызвавших его факторов. Программы антикризисной политики учитывают прошлую кризисную динамику, но часто оказываются бессильными перед вновь формирующимися кризисами новых типов. Поэтому выход экономики на бескризисную траекторию роста становится невозможным.[16]
2.3 Предпосылки экономического кризиса 2008 года. Начальный этап кризиса
Все выше сказанное в полной мере относится и к нынешнему экономическому кризису.
Будет неправильным сказать, что он был совершенно неожиданным, и что никто из экономистов не предупреждал о его приближении. Более того, основные причины его возникновения были заблаговременно обозначены. Отмеченное нами выше создавшееся крайне неравновесное состояние мировой экономики тоже не является особенно новым. Единственное, что трудно было точно локализовать, так это предполагаемое время начала кризиса. Предыдущий мировой деловой цикл завершился сильнейшим кризисом в 2001–2002 гг. Новый цикл начался с конца 2002 г., а, если иметь в виду, что длительность циклов в послевоенные десятилетия составила в среднем временной отрезок в 8–10 лет, то стоило ожидать начало кризиса в 2009-2012 годах.
Кроме того, ориентировочно на этот же период следовало ожидать завершение повышательной волны очередного цикла (по Кондратьеву).
Но ряд объективных причин подтолкнул мировую экономику к началу кризиса несколько раньше.
Остановимся на этом подробнее.
Признаки «болезни» стали обнаруживаться в США еще в 2007 г. в ряде секторов финансово-банковской системы. Так это охарактеризовал Министр финансов РФ А.Кудрин:
«Ведущей макроэкономической причиной оказался избыток ликвидности в экономике США, что, в свою очередь, определялось многими факторами, включая:
— общее снижение доверия к странам с развивающимся рынком после кризиса 1997—1998 гг.;
— инвестирование в американские ценные бумаги странами, накапливающими валютные резервы (Китай) и нефтяные фонды (страны Персидского залива);
— политику низких процентных ставок, которую проводила ФРС в 2001—2003 гг., пытаясь предотвратить циклический спад экономики США.
Под влиянием избыточной ликвидности активизировался процесс формирования рыночных пузырей — искаженной, завышенной оценки различных видов активов. В отдельные периоды такие пузыри формировались на рынках недвижимости, акций и сырьевых товаров, что стало важной составной частью кризисного механизма. Согласно данным межстрановых исследований, охватывавших длительные временные периоды, кредитная экспансия является одним из типичных условий финансовых кризисов.
На этом фоне способствовали наступлению кризиса и микроэкономические факторы — развитие новых финансовых инструментов (прежде всего структурированных производных облигаций).
Считалось, что они позволяют снизить риски, распределяя их среди инвесторов и обеспечивая правильную оценку. На самом деле использование производных инструментов фактически привело к маскировке рисков, связанных с низким качеством субстандартных ипотечных кредитов, и к их непрозрачному распределению среди широкого круга инвесторов. Наконец, в числе институциональных причин отметим недостаточный уровень оценки рисков, как регуляторами, так и рейтинговыми агентствами.
Мягкая денежно-кредитная политика, проводившаяся ФРС США с начала 2000-х годов, стимулировала выдачу банками кредитов.
Среднегодовые темпы прироста банковского потребительского кредитования в 2003—2007 гг. были на уровне 5%, прирост потребительских кредитов в III квартале 2007 г. составил 7,2%. Объем выданных ипотечных кредитов возрос с 238 млрд. долл. в I квартале 2000 г. до 1199 млрд. долл. в III квартале 2003 г.
Ключевую роль в развитии текущего кризиса сыграла асимметрия информации. Структура производных финансовых инструментов стала столь сложной и непрозрачной, что оценить реальную стоимость портфелей финансовых компаний оказалось практически невозможным.
Поскольку кредитный рынок больше не мог эффективно выявлять потенциально неплатежеспособных заемщиков, он впал в паралич»[17]
Еще одной, важной причиной приведшей к финансовому кризису стала нефть и ценообразование на этот продукт. В результате динамичного роста экономики в основных центрах развитого сегмента мировой экономической системы (Северная Америка — Западная Европа — Япония), а также Китая, Индии и некоторых других, быстро растущих экономик потребности в нефти, обеспечивающей их рост, непрерывно возрастали. Это обстоятельство являлось постоянным фактором для спекулятивного повышения цен на жидкое топливо. Использовались разные мотивы для взвинчивания цен (постоянная нестабильность на Ближнем Востоке, где проходят международные коммуникации по доставке нефти в развитые регионы, партизанские рейды в Нигерии на нефтепромыслы, циклоны на юге Америки, в Мексиканском заливе, повышенные потребности китайской экономики и пр.), и все это служило поводом для повышения цен на нефть. В результате себестоимость барреля нефти «оторвалась» от ценообразования на нефть, соответственно прибыль нефтяных компаний составляет, по разным расчетам, от 250 до 450%. И что знаменательно, произошел полный подрыв свободного ценообразования и соответственно конкурентной основы в этом секторе мирового хозяйства. В результате произошло следующее: с одной стороны, нефтяные компании и аккумулирующие их средства, финансовые институты стали обладателями громадных массивов «свободных денег»; с другой стороны, эти «легкие деньги» перетекают в другие, прибыльные сферы хозяйства, в том числе в индивидуальное жилищное строительство, формируя повышенный спрос в периоды повышательной фазы в динамике цикла и, наоборот, оказывая отрицательное воздействие в стадии стагнации движения цикла.[18]
Наконец, у разворачивающегося кризиса имеется еще одна фундаментальная предпосылка. За последние полтора-два десятилетия целевая функция бизнеса претерпела серьезную трансформацию.
Ключевым ориентиром развития корпораций стал рост капитализации. Именно этот показатель более всего интересовал акционеров, и именно по нему оценивается в наши дни эффективность менеджмента. Между тем стремление к максимальной капитализации вступает в противоречие с реальным основанием социально-экономического прогресса — повышением производительности труда. Рост капитализации с ней, конечно, связан, но лишь, в конечном счете. Однако перед акционерами надо отчитываться ежегодно, а для получения красивых годовых отчетов, для поддержания текущего роста капитализации требуется совсем не то же самое, что обеспечивает рост производительности. Для хорошей отчетности нужны слияния и поглощения, поскольку увеличение объема активов способствует росту капитализации. И, разумеется, не следует закрывать отсталые предприятия, так как в текущем периоде это ведет к снижению капитализации. В результате в составе многих крупных промышленных корпораций сохраняются старые неэффективные производства.[19]
Вдобавок, колоссальные прибыли порождают различного рода «финансовые пирамиды» и «финансовые пузыри», разрушают устойчивость отдельных звеньев финансовой системы, развращают менеджмент огромными дивидендами (даже за плохое управление). Все это подрывает принципы конкурентных механизмов в целом в бизнесе. Формирование крупных массивов «свободных денег» в свою очередь порождает мощную инфляционную тенденцию глобального масштаба, которая распространяется по всему миру.[20]
2.4 Антикризисные действия различных стран Мира
Начавшийся кризис вызвал шок у мировой экономической и политической элиты. Никто не ожидал ни подобной его глубины, ни столь быстрого развертывания (GilesCh. The Vision Thing // Financial Times. 2008. Nov. 26.). Первоначальная реакция на кризис была довольно хаотичная; правительства развитых стран стремились затормозить его распространение. Основное внимание уделяли решению двух групп проблем: во-первых, не допустить коллапса кредитной системы, то есть спасти финансовые институты; во-вторых, предотвратить или хотя бы ослабить рецессию, избежать глубокого спада производства.
Экономически развитые страны, опасаясь коллапса банковской системы и дефляционного шока, предприняли агрессивные меры по ее поддержке и стимулированию производственной активности. Среди важнейших мер: предоставление ликвидности; расширение гарантий по банковским вкладам физических лиц; выкуп части банков государством; агрессивное снижение ставок рефинансирования; принятие «планов стимулирования» (бюджетных вливаний для поддержки спроса в реальном секторе). Одновременно правительства многих стран пошли на снижение курса национальных валют по отношению к американскому доллару, что должно было помочь сохранить международные резервы, а также стать дополнительным фактором стимулирования внутреннего производства.