Сохраняя лучшие традиции классической и неклассической науки (поиск объективных закономерных тенденций развития, строгую выверенность понятий, ориентацию на достижение реально воплотимого результата в будущем и т.д.), научно-прогностический дискурс в постнеклассический период стремится к снятию «конфликта интерпретаций» (П. Рикер) в представлениях о будущем, полученных различными духовными практиками, к взаимообогащающему диалогу научной и вненаучных когнитивных традиций, доверию к «опыту уникальной субъективности» [6] прогнозиста.
Классическая наука высказывает свой прогноз сухим и конкретным языком цифр. Научный дискурс XX века при сохранении базовых ценностей и критериев, переживает значительные методологические изменения. М. Фуко, Ю. Хабермас, П. Фейерабенд отмечают разворачивающийся коммуникативный поворот в философии науки, который выражается в аксиологическом переходе от истинности знания к его правдоподобности, от актов доказательности к процедурам аргументирования, понимания и объяснения, что сближает научные тексты с философским и художественным дискурсом. «Наука, таким образом, может «специфицироваться не только формой и строгостью, но и объектами, с которыми он? имеет дело, типами актов высказывания, которые .вводит в обиход, концептами, которыми .манипулирует, и стратегиями, которые .использует. Таким образом, наука не связана с тем, что должно было быть пережито или должно переживаться, если установлена присущая ей интенция идеальности; но связана с тем, что должно было быть сказано - или должно говориться, если возможно существование дискурса, который при первой необходимости отвечал бы экспериментальным и формальным критериям научности» [7].
Классическая научно прогностическая практика стремилась к прозрачности, понятности, проверяемости своих положений, поэтому была способна передаваться другому в однозначнопонятийной дискурсивной форме. В постне- классический период наука обогащает собственную рефлексию, учитывая недоопреде- ленность, становящийся характер объекта предсказания, комплекс субъективных переживаний, страхов, ожиданий, целей, опыта и других «жизненных смыслов» прогнозиста; мотивацию выбора им методики прогнозирования и выборку его параметров; готовность к изменению «образов будущего» и т.д.
Выход прогностики на новый, расширенный уровень возможностей привлекает внимание к субъекту, предвосхищающему будущее. Становится ясно, что речь может идти не только о выстраивании вектора прогноза и обрисовывании вероятной картины будущего, но и о целенаправленном формировании желаемого будущего, влиянии на настроения, выборы и ценности человека. Отсюда особую значимость приобретает проблема ответственности ученого- прогнозиста перед обществом, осознания им своего воздействия на общественное сознание и выстраивания нравственных приоритетов.
Список литературы
Прогностика. Терминология. М., 1990.
Степин В.С. Творчество культуры и прогнозирующие функции философии // Диалектика научного и технического творчества. Обнинск, 1982. С. 504.
Попов Б.Н. Методологические проблемы научного предвидения: автореферат дис. ... канд. филос. наук. М., 1986. С. 6-7.
Турчин П.В. Выступление на «круглом столе» «Возможны ли математические модели истории?» // Общественные науки и современность. 2004. № 3. С. 114-117.
Jansch E. The Self-Organizing Universe. Scientific and Human Implications of the Emerging Paradigm of Evolution. New York, 1980.
Киященко Л.П. Постнеклассиче- ская философия - опыт трансдисципли- нарности // Постнеклассика: философия, наука, культура: коллективная монография / отв. ред. Л.П. Киященко, В.С. Степин. СПб., 2009. С. 138.
Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. С. 180.