Педагогическая система А.С. Макаренко и современность (стр. 5 из 6)
Взаимоотношения педагога и воспитанников в ситуации принудительной изоляции последних от общества строятся по преимуществу на основе жесткой, официально утвержденной, имеющий статус закона регламентации прав и обязанностей всех участников взаимодействия и общения. В подобных обстоятельствах властное давление воспитателя на своих подопечных, по сути дела, изначально предусматривается в качестве одного из важнейших способов педагогического воздействия, а возможность его осуществления обеспечивается достаточно четко прописанным сводом режимных требований и богатым выбором жестких санкций за их невыполнение. При этом, как показывает практика перевоспитания подростков-правонарушителей, чаще всего воспитателям приходится работать в условиях реально сложившегося противостояния с основной массой воспитанников, в той или иной мере ориентированных на нормы и ценности своеобразной молодежной криминальной субкультуры. В связи с этим коррекционная по своему характеру - как индивидуально направленная, так и групповая - деятельность педагогов предполагает решение целого комплекса задач (в том числе - разобщение и разрушение сформировавшихся криминальных группировок), предусматривающих прямое властное воздействие на воспитанников, в конечном счете, принуждающее последних действовать именно так, как требуется, и никак иначе.
Ни в коей мере не умаляя значения таких жестких принудительных мер педагогического воздействия в столь экстремальной воспитательной ситуации, которая характеризует содержание подростка под стражей, нельзя не заметить, что «перекос» в сторону репрессивных форм общения с воспитанниками в ущерб попыткам наладить реальное педагогическое взаимодействие неизбежно приводит не просто к подчеркнутому дистанцированию воспитателей и подростков, а к возникновению непреодолимых барьеров на пути взаимопонимания и взаимопринятия педагогов и их подопечных.
В глазах несовершеннолетних правонарушителей, находящихся в условиях принудительной изоляции, воспитатели обладают, по существу, неограниченными властными полномочиями, оттененными еще и по понятным причинам определенной ущемленностью прав подростков. Казалось бы, столь широкие возможности, которые предоставляются в описываемой ситуации педагогу в плане его влияния на все сферы жизнедеятельности и отдельных воспитанников, и целых их групп, априори гарантируют ему высокий референтометрический статус.
В определенном смысле так оно и есть, если понятие «авторитет» рассматривать как синоним «власти», а авторитетным считать каждого воспитателя, который легко добивается подчинения воспитанников и любое мнение которого воспринимается ими как подлежащее немедленному и беспрекословному исполнению. Но, как показывает реальная педагогическая практика, сам по себе факт послушания еще ни о чем не говорит. Оно может быть лишь внешним, показным.
Воспитанник, действия которого как будто бы полностью отвечают предъявляемым требованиям, в ситуации ослабленного контроля может в корне менять свое поведение.
Говоря об авторитете воспитателя, не следует забывать специфику того контингента, с которым приходится иметь дело сотрудникам колонии, необходимо учитывать и то, что размышления об авторитете роли воспитателя в глазах вновь прибывшего в спецучреждение подростка могут вестись в большинстве случаев, к сожалению, лишь в теоретическом ключе. Авторитет этой роли, как правило, если и не разрушен до основания еще до того, как было совершено правонарушение, то уж во всяком случае, заметно пошатнулся.
В конечном счете, как раз здесь и следует искать основные принципы отклонений в поведении. Во многом именно ошибки педагогов-предшественников и приводят к тому, что воспитатель режимного закрытого учреждения, как правило, оказывается в ситуации, когда его роль наставника не только не помогает ему, но и в прямом смысле слова препятствует установлению контакта с воспитанниками, мешает найти с ними общий язык, добиться доверия, завоевать в их глазах право помогать.
Что касается эмоционального «знака» взаимоотношений воспитателя и воспитанников закрытых исправительных учреждений, то он в решающей степени определяется экстремальностью условий, в которых строятся их взаимодействие и общение. Острота ситуации, явное неравноправие сторон, противостояние ролевых позиций, жесткая регламентация общения, официальная предписанность его формы и содержания, невозможность избежать постоянного непосредственного контакта, качественные возрастные различия, принадлежность к принципиально не совпадающим социальным слоям - вся совокупность этих обстоятельств, конечно же, препятствует возникновению позитивно окрашенных эмоциональных взаимоотношений педагогов этих закрытых заведений и подростков, содержащихся под стражей.
Более того, неписаный свод правил и норм, который в качестве безоговорочно исполняемого закона господствует в криминальной среде, предусматривает жесткое ограничение общения колонистов с работниками спецучреждения лишь вынужденными контактами, которых попросту невозможно избежать в силу специфики самого режимного распорядка. Отношение к воспитателям, отражающее стремление подростков-правонарушителей быть от них максимально независимыми, отгородиться от их влияния, обособиться, зафиксировано, в частности, и в жаргоне, содержащем достаточно объемный список унизительных кличек и прозвищ, подчеркивающих остроту противостояния в глазах подростков «приличного общества» правонарушителей и работников спецучреждений. Не случайно и то, что «доносительство» в среде малолетних преступников считается грехом, не подлежащим искуплению.
Сама по себе уникальная социальная ситуация развития подростка, оказавшегося в силу тех или иных обстоятельств в заключении, неизбежно превращает педагога закрытого учреждения в «значимого другого» для несовершеннолетнего правонарушителя. Особенности этой значимости графически отображены и построены в трехмерном пространстве (рис.2) - модель «идеальной» представленности личности воспитателя в сознании воспитанников колонии.
Х (В+, Р+, А-) 
P- 
B+  |
Y (В+, Р -, А-)
А- А+Р+
B-
Рис. 2. Воспитатель как «значимый другой» для несовершеннолетних правонарушителей в условиях принудительной изоляции.
В колониях, нередко, если не, как правило, складывается жесткое противостояние подростков и воспитателей. При этом сам режимный распорядок и правила содержания несовершеннолетних правонарушителей предусматривают наличие у педагогического состава таких закрытых учреждений широких властных полномочий, не только дают право, но и вменяют в прямую обязанность воспитателей применять к воспитанникам жесткие принудительные санкции, действуя с позиции ролевого превосходства.
Очевидно, что в этом плане властные преимущества положения воспитателя не вызывают сомнения и не могут не осознаваться всеми без исключения воспитанниками (В+). Реальность и острота указанного противостояния педагогов и «общества колонистов» находит отражение и в явно негативном эмоциональном настрое, который характеризует отношение подавляющего большинства подростком к подавляющему большинству воспитателей (А-). При этом основная часть несовершеннолетних правонарушителей (несмотря на внутреннее несогласие с предъявляемыми дисциплинарными требованиями), стремясь по возможности избежать наказания и в качестве первостепенной решая личностно значимую предметную задачу «как можно скорее выйти на свободу», вынуждена рассматривать мнение, указания, точку зрения воспитателя как значимые ориентиры, с которыми постоянно сверяет свои поступки, исходя из которых корректирует свою активность, вырабатывает тактику поведения (Р+). Таким образом, точка «Х» (В+, Р+, А-) на рис.2 отражает наиболее распространенный взгляд несовершеннолетних правонарушителей, находящихся в условиях принудительной изоляции, на воспитателя как на «значимого другого».