В-седьмых, Ленин требовал полного равноправия республик при образовании СССР, допускал возможность объединения республик лишь в военном и дипломатическом отношениях, считал первоочередной задачей искоренение великодержавно-шовинистических взглядов и нравов, проявление сугубой осторожности, предупредительности, уступчивости в отношении нерусских наций с целью обеспечения максимума доверия с их стороны к русскому пролетариату.
Сталин отбросил все эти ленинские положения. Осторожность была сменена нахрапистостью, кавалерийскими атаками, головокружительными скачками, авантюристическими, игнорирующими реальные экономические условия методами проведения индустриализации и коллективизации. На место мирной организационной работы пришла теория обострения классовой борьбы по мере успехов социализма, воплощенная в практике массовых репрессий. Образованная в 20-е годы в соответствии с идеями Ленина разветвленная сеть крестьянской кооперации, работавшая весьма эффективно, была ликвидирована Сталиным. Созданный при Сталине в рекордно короткий срок колхозный строй был злой пародией на строй цивилизованных кооператоров: колхозы по существу являлись государственными предприятиями. Товарно-денежные отношения были сведены к минимуму и в основном заменены государственным распределением. О культурном и грамотном торгаше не было и речи: его место занял чиновник, распределяющий фонды. Колхозы и совхозы не продавали свою продукцию, а сдавали ее государству по существу бесплатно. В 1952 г. Сталин предложил вообще перейти к прямому продуктообмену между городом и деревней. Сталин не затруднил себя сложными поисками оптимального сочетания частной инициативы и государственного регулирования: он попросту уничтожил частный интерес. Многоукладность в экономике была заменена единой государственно-бюрократической собственностью.
Объединенный орган ЦКК-РКИ стал при Сталине придатком генсека, совершенно лишенным возможности следить за правильностью прохождения дел в Политбюро. А в 1934 г. этот орган был вообще ликвидирован. Творимые сталинской кликой произвол и беззаконие широко известны. Сталин превратил СССР в унитарное государство, обрушил свой верховный гнев на целые народы, подвергнув их: насильственному выселению. Во второй половине 40 — начале 50-х гг. в сталинской идеологии и политике во многом восторжествовали великодержавный шовинизм и его разновидность — оголтелый антисемитизм.
Сейчас мы видим, что в ленинском учении много неверного, немало просто утопического, такого, что не выдержало проверку временем. Но также бесспорно, что Ленин, особенно на последнем этапе своей политической деятельности, умел учиться у жизни, у практики и, если нужно (пусть не просто, мучительно, с оговорками), мог отрешаться от косного, застывшего, «сжигать все то, чему поклонялся», кардинально менять подходы. Многочисленные беседы с крестьянскими ходоками, изучение «подлинно человеческих документов» — крестьянских писем, помогли ему отрешиться от абсурдных попыток использовать вынужденную войной и разорением политику «военного коммунизма» для немедленного перехода к социализму.
Именно благодаря тому, что Ленин в 1921 г. исходил не из искусственных теоретических построений, а из анализа сложнейшей, противоречивой российской действительности, он сумел совершить, наверное, самое крупное, самое реалистическое, самое перспективное в своей политической деятельности открытие — нэп.
Сейчас даже самые ярые противники Ленина признают, что на зависть нынешним российским политикам в результате осуществления нэпа удалось в кратчайшие сроки ввести устойчивую, конвертируемую, пользующуюся доверием во всем мире валюту — червонец, ликвидировать галопирующую инфляцию и колоссальный бюджетный дефицит, возродить сельское хозяйство и промышленность, накормить и одеть страну и даже начать вывозить хлеб за границу.
В отличие от Ленина Сталин был «кремлевскими стенами живой от жизни огражден». После 1928 г. он никуда, кроме как на отдых, из Москвы не выезжал. Не баловал он и «кремлевским чаем ходоков». Связи Сталина с жизнью, с людьми из народа ослабевали с каждым годом. Сталин десятилетиями жил в царстве политических интриг, далеком от нужд, забот, тревог простого человека, в обстановке полной материальной обеспеченности. Положение усугублялось тем, что съезды партии и пленумы Центрального Комитета не прибавляли Сталину знания действительности: на них, в отличие от партийных форумов при Ленине, никто не осмеливался сказать суровую правду и уж тем более перечить вождю. На них не было даже видимости свободной, деловой партийной дискуссии, все сводилось к пересказу и прославлению «мудрых сталинских указаний». От плохого знания Сталиным жизни страшный урон несли экономика, десятки миллионов людей огромной страны, особенно сельское хозяйство и колхозники. Крайне низкие заготовительные цены на колхозную продукцию вели к тому, что труд большинства колхозников практически не оплачивался. Подключение колхозов к государственным энергосистемам считалось уголовным преступлением. Дело дошло до того, что в 1952 г. Сталин предложил поднять налог на колхозы и колхозников на 40 миллиардов рублей, в то время как все денежные доходы колхозов составляли 42 миллиарда рублей.
Конечно, такая линия по отношению к деревне была следствием не только слабого знания Сталиным действительного положения дел в сельском хозяйстве, но и органически присущего ему недоверия к крестьянству.
В течение всего периода лидерства Сталина наблюдается закономерная пропорциональная связь: чем больше и длительнее становится отрыв Сталина от народа, чем более прочней и непроницаемой делается стена, воздвигнутая органами госбезопасности между ним и рядовыми тружениками, чем более он превращается в «грозного духа» над людьми труда, тем сильнее нарастает в Сталине догматизм, косность, непринятие нового, тем фантастичнее становятся его представления как о перспективах развития экономики СССР, так и о судьбах всего мира. Высшим проявлением этого догматизма явился последний труд Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». По сути дела ни одно из положений, содержащихся в нем, не нашло подтверждения (за исключением разве что замечаний об объективном характере экономических законов).
Возникает такой вопрос: почему, несмотря на нарастающий отрыв Сталина от жизни, от практики, сохранялось его огромное влияние на массы? Причем авторитет Сталина был высок не только в среде примитивных, изуродованных пропагандой, слепо верящих вождю людей, но и у образованной, мыслящей части общества, в том числе и у выдающихся полководцев, компетентных, высококвалифицированных специалистов, талантливых ученых, теоретически подготовленных интеллектуалов коммунистического движения, у некоторых выдающихся государственных деятелей капиталистического мира, у замечательных писателей того времени.
Как все это объяснить? А. Антонов-Овсеенко считал: «...Сталин был актером редкого таланта, способным менять маски в зависимости от обстановки». Бесспорно, это так. Но это — далеко не полное раскрытие причин сложного явления. Ведь актерские качества у Сталина появились не сами собой и не сразу. Объяснение состоит в следующем.
1. В дореволюционные и первые революционные годы Сталин вместе с другими лидерами большевистской партии прошел серьезную школу борьбы за массы. Вожди большевизма не сразу стали командовать массой. В 1918 г. Ленин писал: «Мы, партия большевиков, Россию убедили». И это во многом было правдой. От методов убеждения масс большевики не сразу отказались и после революции. А для этого с массой надо было уметь устно и печатно говорить: говорить просто, даже зачастую упрощенно, лаконично, доказательно.
Безусловно, Сталин в той или иной степени принимал участие в такой работе. И он многое в ней постиг. Он научился учитывать психологию и настроения различных слоев народа. Научился говорить ясно, кратко, четко ставить вопросы. В известной мере научился жесткой полемике, умению прибегать к взятым из жизни, ярким, образным примерам, к юмору, пользоваться сочным народным языком, пословицами, поговорками.
Отметим, однако, что явление это было не только позитивным. Сталин усвоил немало и из того, что присуще отсталым слоям народа и даже люмпенам. Бестактность, грубость, перерастающие в хамство, вульгарность, отсутствие гибкости, прямолинейность, схематизм, черно-белое восприятие действительности, недиалектичность ума, склонность к крайностям, доходящая до умопомрачения озлобленность к так называемым «классовым врагам», вера в безграничные возможности вождя, во всесокрушающую силу его воли, воинствующая, часто бездоказательная нетерпимость в иному мнению («этого не может быть, потому что этого не может быть никогда») — все эти сталинские качества тоже не были заложены в нем от рождения, в значительной мере они — воплощение менталитета далеко не лучшей части народа.
Речам Сталина всегда не хватало изящества, тонкости, интеллигентности, высокой философской культуры, а часто и глубокого знания трудов мыслителей Запада, интеллектуальной глубины. Правда, в беседах с деятелями культуры Запада Сталину нередко удавалось скрывать некоторые из этих недостатков. Кое в чем он сумел сгладить их.